Семья в законе - Колычев Владимир Григорьевич. Страница 44

Глава 17

Предутренние часы – это все равно, что вакуум после воздуха. Днем этот воздух насыщен кислородом, к вечеру кислород словно редеет, ночь его разреживает совсем, а потом образуется сосущая пустота, которая, вопреки всем твоим желаниям, упорно втягивает тебя в сон. И только ответственность перед людьми могла удержать человека на плаву. Поэтому водитель микроавтобуса и не спал, упорно крутил баранку. Его пассажиры, шесть омоновцев в полной экипировке, клевали носом. Что там впереди, их волновало мало. Главное под пули не попасть, если вдруг что. Павел тоже пытался бороться со сном, но все же время от времени проваливался в сумеречную яму, хотя всякий раз выныривал, с гулом прорезая пространство между сном и реальностью...

Он доставил Татьяну в отдел, и, пока они составляли фоторобот Нарика, она вспомнила, что знает девчонку, которая крутила роман и с ним, и с его друзьями. Правда, где та жила, Татьяна не знала, но у нее оказался телефон подружки, которая могла быть в курсе... В общем, с грехом пополам они выяснили адрес этой девчонки и отправились к ней домой. Ее звали Ниной. Страшненькая, убогонькая, затюканная и затасканная. И еще аутичная. Она долго не могла понять, что Павлу от нее нужно. Но в конце концов призналась, что была у Нарика дома, где он жил со своими друзьями-приятелями. И адрес вспомнила: улица Полярная, дом сто тридцать восемь. Как раз недалеко от Северного рынка.

Еще некоторое время ушло на то, чтобы организовать группу сопровождения из омоновцев. Мало ли, вдруг Нарик и его сожители вооружены и опасны? Но вот, наконец, машина выехала на Полярную улицу...

– Все, приехали, – облегченно вздохнул водитель, останавливая микроавтобус на перекрестке двух узеньких кривых улочек.

Дома кирпичные, бревенчатые, магазин типа сельпо, двери которого наискосок перетянуты ржавым засовом, один-единственный работающий фонарь. Впрочем, петухи на заборах уже приветствовали предрассветное солнце, лучи которого раскрашивали небо в нежно-розовые цвета. Ночная тьма расступалась, и можно было обойтись без искусственного освещения.

– Задача серьезная, – обращаясь к командиру группы, сказал Павел. – Возможно, придется брать преступников, возможно, вооруженных.

– Работаем! – пытаясь казаться бывалым воином, кивнул молодой лейтенант.

Машина стояла как раз напротив маленького деревянного дома, на жестянке которого четко виднелся номер «сто тридцать восемь». Забор низкий, штакетный, собаки во дворе не было, омоновцы легко могли взять такой дом штурмом. Но пока что у них не было оснований действовать нахрапом, поэтому они тихонько подступили к дому, распределившись вокруг него.

Павел просунул руку между штакетинами калитки, загнав под ноготь занозу, отодвинул задвижку. Он осторожно зашел во двор, вслед за ним туда же втянулся и лейтенант. Поднявшись на шаткое скрипучее крыльцо, приложил ухо к двери, услышал неспешные шаги. Может, кто-то из жильцов в отхожее место собрался.

Он подал знак, что нужно чуть-чуть подождать и затаился сам. И точно, дверь открылась сама по себе, и на крыльцо вышел паренек кавказской внешности в длинной клетчатой рубашке, накинутой поверх семейных трусов. Он был сонным и после того, как Павел приставил пистолет к его подбородку, две-три секунды тупо соображал, снится ему все это или он действительно попал на крючок.

– Наргиз! А-а! – вдруг заорал он.

Павел швырнул его на руки лейтенанту, а сам рванулся в дом. Он ворвался в комнату еще до того, как лежащий на диване парень успел направить на дверь пистолет-пулемет, который он вытаскивал из-под матраса.

– Бросил пушку! Буду стрелять! – заорал Павел. – Лежать! Не двигаться!

На полу, под одеялом лежали еще двое, но эти даже не пытались сопротивляться. Они пугливо жались друг к другу и с ужасом смотрели на Павла.

Парень с дивана оставил свою опасную затею и послушно поднял руки. В это время комнату заполнили омоновцы.

Только глупый паук живет в центре своей паутины. Старобоярский Паук отличался умом и сообразительностью, поэтому свил себе гнездышко за городом. Его особняк высился на холме, посреди сосновой рощи. Все подступы к дому просматривались и прощупывались, за высоким кирпичным забором скрывались два параллельных периметра из колючей проволоки; охранники с автоматами, собаки, камеры видеонаблюдения. Не дом, а самая настоящая крепость.

Но даже самая прочная крепость может пасть, если внутри нее предатель. Был у Семена свой человек в охране Паука. Его купили за деньги, а не шантажом, как в случае с Лерой.

Лера в Семье имела гораздо больший вес, чем Жучок в своей организации. Но та не смогла принести Пауку ощутимой пользы, ее предательство оставило корабль Семьи на плаву. А Жучок, это мелкое звено в паутине Шестакова, мог сдать Семену своего хозяина с потрохами. Ему достаточно было в нужный момент открыть ворота, отключить сигнализацию и обесточить дом. Парень как раз сейчас на вахте и уже готов отработать свое ведерко черной икры. Наготове и группа захвата, которую организовал Лева.

Десять ряженых собровцев сидели в микроавтобусе и ждали команды, которую должен был дать им Лева. А он сидел в соседней машине и напряженно вслушивался в эфир, ждал когда Жучок подаст ему знак.

– Есть! – улыбнулся он, махнув рукой Семену. И так же в эфир отдал команду командиру ряженой группы. – Вперед!

Водитель микроавтобуса направил машину по гладко асфальтированной дороге к особняку Паука. Он подвел ее к воротам как раз в тот момент, когда створки полностью отошли в сторону.

И ворота внутреннего периметра тоже открыты. Фонари уличного освещения не горят, а окна дома темные. Это было видно из «Волги», на которой Семен и Лева подъехали к воротам. Дальше, по плану, они следовать не могли.

Лева не ставил задачу сделать из дома склеп, набитый покойниками; ему нужен был только Паук. Это значило, что после штурма в доме останутся люди. Именно поэтому «Волгу» оснастили фальшивыми милицейскими синими номерами. Этим создавалось впечатление, что машина принадлежит министерству внутренних дел, как и микроавтобус, из которого высадился якобы милицейский десант.

Через проем распахнутых ворот Семен видел, как за въехавшим во двор микроавтобусом устремились две сторожевые собаки. Машина остановилась возле широкого и круглого мраморного крыльца, из нее словно горох из трубочки посыпались ряженые. В руках у бойцов спецназовские автоматы с длинными глушителями. А для собак припасен пистолет с усыпляющими стрелками. Гуманность здесь не при чем, просто снотворное останавливает собаку надежней, чем пули. Даже смертельно раненый мастиф способен перегрызть человеку горло...

С охранниками Паука не церемонились. В одного выпустили бесшумную очередь, в другого. На этом все и закончилось. Остальное действие развернулось в самом доме, дверь в который была открыта тем же предателем.

О том, что происходило там, Семен мог догадываться по переговорам, которые Лева вел со страшим своей зондер-команды. Похоже, пока все шло по плану. А минут через пять из дома вывели растрепанного, измятого Паука. Его затолкали в микроавтобус, куда уже затащили трупы двух охранников, убитых в самом начале операции. Похоже, они были единственными покойниками. Если так, то Лева достоин похвалы.

Вместе с бойцами, вслед за Пауком в машину втянулся и Жучок. Все правильно, ему оставаться здесь нельзя. И на чистую воду выведут, и выкачают из него всю правду.

Лева выслушал доклад начальника группы захвата, торжествующе улыбнулся, повернулся к Семену.

– В полном ажуре все! Уезжаем!

Телохранители быстро сели в джип, «Волга» развернулась на пятачке перед воротами, чтобы затем последовать за выехавшим со двора микроавтобусом.

Наргиза трясло, как шахтера, вгоняющего в угольный пласт ударник отбойного молотка. И сопли текли из носа, как будто он стоял по пояс в ледяной воде.