Неподкупные - Колычев Владимир Григорьевич. Страница 20

– Нет, нет, я не могу к вам! Они за мной следят!

– Никто за вами не следит, Антонина Михайловна, – скривился Ревякин. – Вас банально «взяли на пушку».

– Простите, что сделали?

– Ох уж эта интеллигенция! Изображают из себя правильных, о судьбах отечества пекутся, а как только до реальных дел дойдет, сразу в кусты, – пренебрежительно хмыкнул Илья. – Ах мы такие пугливые!.. На таких пугливых бычье местное и ездит… Запугали вас, Антонина Михайловна. Страху нагнали, а вы поверили… Давайте собирайтесь!

– Вы хотите знать, как выглядят эти двое? – из глубины тоскливого раздумья спросила женщина.

– Да, мы хотим знать, как выглядят преступники, – уточнил Илья.

– Ну, я могла бы их описать…

– Словами? Словами не надо.

– Нет, я когда-то училась в художественной школе, умею рисовать. Таланта, увы, у меня не обнаружилось, но кое-что я умею…

Талантом Антонина Михайловна действительно не блистала. Корявые у нее рисунки получились, но все-таки не хуже, чем изображение с фоторобота. Для убедительности Ревякин попросил ее нарисовать Богдана. С заданием она справилась, хотя и не совсем успешно. Неважный вышел рисунок, но тем не менее Богдан себя в нем узнал…

Пока женщина рисовала, Ревякин подробно расспросил ее о шантажистах. Но ничего толком не выяснил. Не назвались они и друг к другу по именам не обращались. А как они выглядели, Антонина Михайловна объяснила с помощью карандаша.

– И что мне теперь делать? – спросила она, когда оперативники собрались уходить.

– Ничего, – пожал плечами Ревякин. – В милицию вы не обращались, о нашем к вам визите никто не узнает…

Он подошел к окну, из-за шторы осторожно глянул вниз. Может, действительно во дворе стоит подозрительная машина, из которой наблюдают за квартирой… Но это вряд ли. Преступление совершено, и Антонина Михайловна уже не опасна.

– Вы дали нам информацию, мы обещаем не впутывать вас в это дело. А дочку свою завтра в школу не пускайте. И сами никуда не уходите. Телефон у вас есть, милиция рядом; если вдруг появятся преступники, звоните «ноль-два». Это мой вам совет, а вы поступайте как хотите. Только про наш визит никому не говорите. Это в ваших же интересах…

Илья не смог успокоить Антонину Михайловну, но, похоже, он к тому и не стремился. Фактически женщина сокрыла преступление на стадии его подготовки. Из-за нее Богдан попал в переплет. Какое уж тут может быть сочувствие?..

– Картинка проясняется, – сказал Ревякин, когда они с Богданом спустились к машине. – Подставили тебя, лейтенант. Конкретно подставили… Но ничего, зацепка есть. Кто эти двое, я не знаю, – тряхнул он альбомными листами. – Но город у нас не самый большой, установить личности будет не трудно… Значит, жил до тебя Костя. Только женатый, а не холостой. И не было у него никакой Даши. Но его развели. И тебя тоже… Хорошо продумано, ничего не скажешь. И сыграно как по нотам…

– Обидно. Я же понимал, что не просто так она появилась, – посетовал Богдан.

– Это верхним умом ты понимал, а нижним ты о другом думал. Говорю же, баба – страшное оружие. И бактериологическое. И психологическое. И половое. Почему преступники так часто используют женщин в своих целях? А потому, что у мужиков голова кругом идет, когда женщины ноги раздвигают. И ты соображать перестал, когда понял, что к Дашке заехать можно. Или нет?

– Увы.

– Ничего, будет тебе уроком. Если на службе останешься… Плохи твои дела. Лет на пятнадцать загреметь можешь. А может, и под вышку попадешь. У нас же демократия, а вор в законе тоже гражданин. Как бы показательный процесс не устроили…

Богдан подавленно вздохнул. Он и сам понимал, в каком болоте оказался.

– Красиво тебя Даша развела. – Ревякин говорил так, будто рассуждал вслух. – И брошенной дурой прикинулась, и на секс тебя раскрутила. А потом ты заснул… Точно ничего не употреблял?

– Нет.

– И хлороформом не пахло?

– Нет.

– А в сон сильно клонило?

– Да, было. Но Дашка меня так завела, что не до сна. А как только все кончилось, меня как вырубило… Маковое поле снилось. Я бегу, а Дашка меня догоняет…

– Догнала тебя Дашка. Точно догнала, – ухмыльнулся Ревякин.

– Догнала. И разбудила. На работу, говорит, пора.

– Почему она ночью не ушла? Могла бы уйти и потеряться.

– Может, видимость создавала?

– Какую видимость?

– Ну, что все в порядке. Все в порядке, волноваться нечего.

– И ты не волнуешься. Спокойно идешь на службу, спокойно работаешь, пока за тобой не приходят из ГУВД. Товарищ лейтенант, вы обвиняетесь в убийстве гражданина Рычагова… И орудие преступления у тебя, и мотив преступления. Конфликт с Рычаговым был? Был. Он тебя убить пытался? Ты мог думать, что да. А лучшая защита – это нападение. Поэтому ты и напал на Рычагова… Ты мог прийти к нему ночью, сказать, что поговорить с ним хочешь. Ты опер, тебя бояться как бы нечего, поэтому Рычаг открыл тебе дверь. А ты – раз, и в глаз. С летальным исходом… А ну-ка дай пистолет!

Ревякин остановил машину, взял у Богдана пистолет, пальцем ощупал затворную раму возле среза ствола, потом осмотрел это место.

– Точно, бутыль пластиковую к стволу приклеивали. Вместо глушителя. Следы пластыря смыть пытались, а все равно заметно. Можно было начисто стереть, но это ни к чему. След должен остаться для большей убедительности… Так, пистолет не разбирай, надо будет пальчики с внешней стороны кожуха снять, и на стволе отпечатки могли остаться, когда внутри чистили. Если дилетанты работали…

– Не похоже на дилетантов, – угрюмо качнул головой Богдан.

Но пистолет в кобуру вложил двумя пальцами, как будто боялся стереть чужие отпечатки. Хотя если они были, то это уже произошло. И он лапал пистолет, и Ревякин.

– Да нет, это только со стороны все красиво кажется. На самом деле многоходовые комбинации легко разрушаются. Чем схема преступления проще, тем она надежней. А в твоем случае многоходовка была. Сначала Захаркина наняли, потом тебя под удар подставили, Даша появилась, Рычага убили. С Захаркиным, похоже, прокола не было. Сам видишь, пытаемся заказчика установить, а не можем. Зато с этими двумя, что к твоей хозяйке приходили, уже попроще. Портреты вполне читабельны, по ним уже можно личности установить. И твою Дашку можно найти… С нее начинать надо… Сам подумай, кто она такая?

– Кто?

– Костю, что жил в твоей квартире, она точно не знает. Но в институте учиться может. Хотя и не факт. Да это и не важно. Важно, чем она по жизни занимается. А чем она может заниматься, если она так ловко тебя обставила? Вряд ли она работает, например, в библиотеке. И на заводе в горячем цеху она тоже не работает. Скорее всего, проституцией занимается. А может, она профессиональная клофелинщица… Значит, утром она тебя разбудила и ушла из дома вместе с тобой?

– Вместе со мной.

– Что вы делали утром?

– Ничего. Пили кофе, и все.

– Кружки от кофе где?

– В мойке.

– Значит, там должны быть отпечатки ее пальцев.

– Должны быть.

– Ну вот еще один прокол со стороны твоих, Богдан, врагов… Хочу понять причину их действий. Или ты им сильно насолил, или они подставляют тебя, чтобы самим остаться в стороне… Похоже на второе. Если так, то нужно искать человека, которому выгодна гибель Рычага.

– Шурин с ним на ножах.

– Вот! Отсюда и растут уши. Рычаг в законе, за его жизнь – особый спрос. А у Шурина с вором личные счеты. Да и центр города они не могут поделить. Вот Шурин и задумал комбинацию…

– Возможно, я сам в этом виноват, – задумался Богдан.

– Это ты о чем?

– Я с Ковальковым встречался, про конфликт с Рычагом ему рассказал. В подробности не вдавался, но разговор был. А у него тоже проблемы с Рычагом. Из-за Нины. Я так полагаю, он ее спрятал от греха подальше. До лучших времен. Которые, надо сказать, для него наступили…

– Да, если Рычага нет, им с Ниной ничего не угрожает, – кивнул Ревякин. – Но я не думаю, что Ковальков эту кашу заварил…