Ограбить Европу - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 22

– Чувство юмора не потеряли – что ж, это уже неплохо… Уходите за мной следом, встречаемся у меня дома, на Бранденбургштрассе, – сказал Варнаховский и, не прощаясь, вышел за дверь.

Беспечно, стараясь походить на праздного гуляку, Варнаховский вышел за калитку и, помахивая тростью, направился вдоль низкой изгороди. У перекрестка, выкрашенные в желтый цвет, стояли извозчики, терпеливо дожидавшиеся клиентов. Выбрав одну коляску с молодым веснушчатым возчиком, Варнаховский распорядился:

– Поезжай на Александерплац. Будешь расторопным – получишь две марки за скорость!

Унылое выражение тотчас сменилось откровенной заинтересованностью.

– Это мы мигом! – пообещал парень и весело взмахнул вожжами.

Леонид Варнаховский невольно хмыкнул, подумав о том, что немецкие извозчики мало чем отличаются от российских, а за серебряную монету готовы отвезти хоть к черту на рога. Впрочем, с этим стоит повременить…

Прежде чем коляска свернула за угол, он успел заметить, как Валерий Христофоров, закинув сумку за плечо, вышел из дома, торопливыми шагами пересек двор и распахнул калитку. В какой-то момент он приостановился у самого выхода, словно размышлял, а стоит ли делать решающий шаг, а потом, разок оглянувшись на брошенный дом, вышел на улицу и зашагал в противоположную сторону.

Леонид Варнаховский почувствовал облегчение. Худшее уже позади.

Полицейская карета повернула на Фридрихштрассе и остановилась точно у четырнадцатого дома. Калитка была настежь распахнута. Гельмута Вольфа охватило тревожное предчувствие.

– В этом доме? – повернулся он к арестованному, и Клаузен мелко закивал, сохраняя угодливое выражение:

– Именно так, господин начальник полиции. Там пролетка была, – кивнул он на противоположную сторону дороги, – я из-за нее наблюдал.

Шестеро полицейских, следовавших за Вольфом в соседней карете, уже повыскакивали на землю и заторопились в сторону дома. Через окна соседних домов на группу блюстителей порядка поглядывали любопытные. Район тихий, почти не упоминался в криминальных сводках, а потому происходящее представлялось диковинным.

Один из полицейских, подкравшись к двери, слегка потянул ее на себя. Дверь легко открылась, показав темный узкий проем. Еще одна скверная примета. По всей видимости, хозяин отсутствовал.

Уже не таясь, полицейские вошли в дом.

Снаружи дом виделся небольшим, очень уютным, с хорошо ухоженным садом; по периметру изгороди произрастала густая сирень, опьяняя дурманящим ароматом. Внутри дома обстоятельность. В комнатах чисто, каждая вещь лежит на своем месте. Очевидно, что хозяин большой аккуратист. В то же время становилось понятно, что он покидал дом в спешке: в чугунном котелке остывала рассыпчатая картошка, а на столе стояла чашка с наполовину выпитым кофе.

В доме не было ничего такого, что могло бы указать на присутствие фальшивомонетчика: ни образцов чеканных монет, ни заготовок, ни металлических прутьев… Обыкновенный дом, каких на окраине Берлина не одна сотня.

Полицейские обескуражено посматривали по сторонам. В этот момент они напоминали сорванцов, забравшихся в соседний огород, – вот сейчас объявится хозяин и устроит баловникам добрую трепку!

– Обыскать весь дом, – распорядился начальник полиции. – Чеканный станок должен быть где-то здесь.

Полицейские разошлись по комнатам и принялись тщательно обследовать каждый метр площади: простукивали стены, перекрытия, вскрывали полы. Пошел четвертый час поисков, однако обнаружить станок не удалось.

– Ищите, – в который раз приказывал Вольф, – он должен быть здесь! Подвал хорошо осмотрели?

– Да, господин начальник полиции, простучали каждый камень; кроме нескольких ящиков марочного вина, там ничего нет, – вытянулся по-военному начальник поисковой группы Мартин Альтшулер, отчего-то чувствовавший себя виноватым.

– Пока не найдем этот чертов станок, мы не сделаем отсюда и шагу! – пообещал Вольф.

Гельмут Вольф спустился в подвал, лично простучал все стены, но в ответ раздавался лишь глухой негромкий звук, свидетельствующий о монолитности. В подвале было сыро, на потолке толстым слоем нависала плесень. Слегка попахивало вином, однако ни разбитых склянок, ни черепков не видать. Хозяин был рачительным человеком и держал подвал в надлежащей чистоте.

Два часа назад был допрошен владелец дома. Как выяснилось, дом он сдал год назад мужчине, назвавшемуся французским гражданином Рауль-Дювалем Трезеге. Внешне постоялец напоминал того типа, что был описан Клаузеном. Платил француз исправно, выглядел весьма доброжелательно, а подозревать его в чем-то противозаконном, тем более в чеканке фальшивых денег, просто не приходило в голову. Правда, он мог позволить себе вино стоимостью в сотню марок за бутылку, но подобное чудачество преступлением не считалось. Даже для прижимистых французов.

Гельмут Вольф поднялся в комнаты. Было видно, что полицейские устали, и накопившееся раздражение удерживало лишь присутствие высокого начальства. В разных местах комнаты валялись вывороченные половые доски, в центре комнат стояли отодвинутые от стен секретеры и шкафы; картины, зеркала, фотографии лежали в углу, сваленные кучей; небольшие репродукции Берлина, семейные портреты в золоченых рамах, большое старинное зеркало – все это выглядело ненужным хламом. В дальних комнатах дома продолжало раздаваться мерное постукивание. В небольшой гостевой свернут персидский ковер, под ним широкие половицы, простуканные неоднократно.

Этот фальшивомонетчик хитрец, каких мало. Ему удалось наладить чеканку денег, которые мало чем отличались от настоящих, а припрятать мастерскую так, чтобы ее никто не нашел, для него и вовсе пустяк!

Гельмут Вольф прошел в небольшую комнату, видно, служившую кабинетом. Та же история: голые стены, сложенная в угол ковровая дорожка, открывавшая для обзора дощатый пол. Абсолютно ровный, лишенный каких бы то ни было изъянов, – ни ручек, спрятанных в толщу дерева, ни распилов на досках… ровным счетом ничего такого, что могло бы вызвать подозрение.

У самого окна, выходившего в густой тенистый сад, стоял громоздкий тяжелый стол. Вольф попробовал его подвинуть. Ни в какую! Такое впечатление, что стол просто врос широкими ножками в пол.

– Стол двигали? – прищурясь, спросил начальник полиции.

– Он очень тяжелый, – виновато опустив глаза, произнес начальник поисковой группы. – Но помещения под ним быть не должно, слишком мало места.

– Отодвинуть!

Взявшись за углы, четверо полицейских сдвинули стол. На полу блеснула узкая полоска металла. Присмотревшись, Вольф не без удивления понял, что это была мастерски замаскированная ручка.

– Я сам, – отстранил он одного из полицейских. Нагнувшись, ухватил ее обеими руками и потянул. Люк приподнялся, под ним оказалась узкая винтовая лестница, уходившая глубоко вниз.

– Посветите! – чуть дрогнувшим голосом произнес начальник полиции, понимая, что нашлось именно то, что искали.

Принесли канделябры с тремя зажженными свечами. Вольф, шагнув на лестницу, посветил в глубину, из которой ровными линиями с прямыми правильными углами проявился чеканный станок.

– Вот он! – торжественно объявил Гельмут и поспешно, будто бы мальчишка, потерявший терпение, спустился в подвал. За ним сошли остальные полицейские.

Помещение было небольшим – всего-то девять квадратных метров; стены его были выложены толстым белым камнем. Не удивительно, что подвал так долго искали. Здесь царила прохлада – вентиляция располагалась в углу и уходила в толщу стены. Так что здесь можно было даже жить.

Высокий пресс, находящийся сразу напротив входа, занимал целый угол. На нем россыпью лежали несколько формочек для монет. Рядом со станком – ведро, до половины заполненное испорченными монетами. Подняв одну из них, Вольф невольно хмыкнул. Этот фальшивомонетчик невероятно требователен к себе. Монеты мало чем отличались от настоящих – разве что немного перекошен ободок, – но он все равно решил их отбраковать.