Я украл Мону Лизу - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 14

– Нет, вы единственная, для кого я берег все эти слова.

– Вот как? И почему же? С чего же мне такая честь?

– Я был бы счастлив, если бы вы были не только хранительницей очага, но еще и моим ангелом-хранителем.

От девушки исходил тонкий аромат духов, весьма подходящий к ее хрупкой внешности. Интересно, она знает о том, насколько она привлекательна?

– А не слишком ли тяжелая ноша для одной женщины? Ведь я же могу не выдержать.

– Жаклин, вы забываете о том, что я всегда буду рядом. Эту ношу мы разделим на двоих.

– Тогда, конечно, вы меня очень успокоили, – губы девушки дрогнули в насмешливой улыбке. – Боже мой! – всплеснула руками Жаклин. – О чем я таком говорю! Вы пытаетесь меня разыграть?

– Нет, все намного серьезнее, чем вы думаете, – отвечал Голицын спокойным тоном, погасив эмоциональный всплеск девушки.

– Это что же получается, вы мне делаете предложение? Я вас правильно поняла?

– Можно сказать, что да.

– Мне разрешается подумать?

– Я вас не тороплю с ответом. Просто знайте, что я все время буду рядом.

– Ваше ожидание может затянуться, я не из тех женщин, что торопятся замуж.

– Я готов ждать сколько угодно, лишь бы знать, что когда-нибудь вы ответите согласием.

– Луи, такие слова способны вскружить голову любой женщине.

– Мне не нужна любая женщина, Жаклин, – князь Голицын в порыве взял ее за локоток и через тонкую материю почувствовал жар, исходящий от ее хрупкого тела. Еще мгновение, и она обожжет его ладонь. – Мне нужны только вы.

Девушка нерешительно вытянула свою руку. Кончики пальцев горели, будто бы обожженные. Михаил невольно сглотнул, расставаясь с желанной добычей. Теперь Жаклин была от него гораздо дальше, чем в их первую встречу. Настоящая жар-птица, которую не удержать уговорами, не поймать в силки. Обожжет, подпалит и улетит в синее небо! Удержать подле себя ее можно, лишь сграбастав в охапку, – наступившая минута весьма подходящий случай. Другой может просто не представиться.

– Вы ничего обо мне не знаете.

– Того, что я знаю о вас, вполне достаточно, чтобы нам всю жизнь быть рядом.

– Луи, мне не восемнадцать лет, когда я была очень юной и неискушенной девочкой, у меня тоже была своя жизнь, где хватало места страстям.

– Меня не интересует ваше прошлое. У меня тоже была какая-то своя жизнь, но почему бы в таком случае нам не начать все с чистого листа.

– Я ценю вашу настойчивость, Луи, но в моей биографии может быть нечто такое, что вам совершенно не понравится. Вы можете во мне разочароваться.

Прохожие невольно бросали взгляды на красивую пару, домысливая, что между молодыми людьми страстный роман, поэтому они и не наговорятся.

– Вы не убедите меня отказаться от вас. Вы прекрасны, и я готов повторять это до бесконечности.

Губы девушки сжались в тонкую упрямую линию, уголки рта слегка побелели, а вот щеки, наоборот, покрылись едва заметным румянцем. Напускная суровость не смогла испортить римского профиля с прямым, аккуратно прочерченным носиком. «Эх, веснушки бы на него, вот тогда было бы совсем замечательно!» – едва улыбнулся Голицын.

Пожав плечами, Жаклин зашагала по тротуару, увлекая за собой Голицына, теперь ее походка была не столь стремительной. Шаг оставался размеренным и спокойным, хотелось верить, что его общество для нее не в тягость.

– В моем возрасте девушки уже пережили свою первую любовь. И поверьте мне, она способна оставить в душе глубокие овраги, – подняла Жаклин голову. Взгляд, еще какую-то минуту назад веселый и даже в чем-то дерзкий, вдруг потускнел, как если бы глаза укрылись под темным грозовым облачком.

– Мне очень жаль. Вы из тех самых девушек?

– Возможно. Хотите, я расскажу о себе небольшую грустную любовную историю?

– Мне не нужно от вас никаких признаний. Мое мнение о вас не изменится.

– А вы все-таки послушайте… Я была влюблена в одного молодого офицера. Когда-то мы с ним жили по соседству. Мы даже подумать не могли, что наша дружба перерастет в нечто большее. По-настоящему мы поняли, что любим друг друга, когда он отправился служить. Благо что его кавалерийский полк находился недалеко от Парижа. Вы даже представить себе не можете, как я дожидалась наших коротких свиданий. Мы были очень молоды и очень наивны. Верилось, что впереди нас ожидает только самое прекрасное. Надеялись, что проживем всю жизнь вместе, и дожидались времени, когда мы сможем, наконец, соединиться. Потом вдруг он неожиданно пропал, а вскоре я поняла, что он женился на дочери полкового командира. Девчонка влюбилась в него без оглядки, и он, воспользовавшись ее наивностью, соблазнил. Дело пахло крупным скандалом, старший брат хотел вызвать его на дуэль. Однако все закончилось более чем удачно, он женился на этой девушке, и его карьера стремительно пошла в гору, сейчас он капитан и, как говорят, в ближайшее время станет полковником. Его часть расквартирована под Версалем, и дважды я его видела в обществе молодой и привлекательной девушки, его жены. Сейчас у него подрастают двое сыновей, погодки, очень хочется верить, что он счастлив в этом браке.

– Он самый настоящий негодяй! Он не пытался объясниться с вами? – хмуро поинтересовался Воронцов.

Рассказанная история неожиданно болезненно ранила князя. Хотя кто бы мог подумать, что после того количества женщин, с которыми он прежде был знаком, его может задеть какая-то банальнейшая история, произошедшая с женщиной, которая каких-то пару недель назад была ему незнакома.

– Пытался… Накануне своей свадьбы он захотел меня увидеть, караулил у дверей подъезда, хотел подняться ко мне в квартиру, но мама просто его не впустила.

– Вы были с ним… Как далеко зашли ваши отношения?

– Достаточно серьезно, – не сразу ответила Жаклин. Вздернув подбородок, она почти дерзко посмотрела в сочувствующие глаза Голицына. – Даже не знаю, почему я отвечаю на ваш вопрос. Прежде мужчины не спрашивали у меня подобного. – Неопределенно пожав плечами, предположила: – Возможно, я стала другой. Во мне произошли какие-то перемены, и они это чувствуют.

– Извините, если я вас чем-то обидел, – растерялся Голицын.

– А вот и мой дом, – остановилась девушка перед серым пятиэтажным зданием с четырьмя колоннами у самого входа. Спасибо, что проводили.

– Когда я могу увидеть вас вновь?

– О боже! С вами мы встречаемся чаще, чем с некоторыми моими добрыми знакомыми.

– Понимаю… Значит, я так и не стал для вас добрым знакомым. Что я могу для вас сделать, чтобы вы как-то изменили ко мне свое отношение?

– Вы и так уже много сделали. Сейчас вам нужно просто идти домой.

– Вот, значит, как… Прогоняете, что ж, не смею вас больше задерживать. Надеюсь, что мы с вами еще увидимся.

Едва кивнув, Михаил Голицын развернулся и, весело помахивая тростью, заторопился через дорогу.

– Луи, – услышал он звонкий голос.

Обернувшись, Голицын с надеждой посмотрел на Жаклин, выглядевшей слегка растерянной.

– Возможно, я с вами была несправедлива. Позвольте мне загладить свою вину. Если вы желаете, я могу угостить вас чашкой кофе.

– Буду очень рад вашему предложению, – с готовностью отозвался Голицын. – Прошу вас, – широко распахнул он дверь перед девушкой.

Жаклин, слегка приподняв длинное платье, прошла в подъезд и зашагала по высоким каменным ступеням. Поднявшись на этаж, девушка остановилась перед большой резной дверью.

– Здесь я живу, открывайте, – протянула она ключи.

– Выглядит очень символично, – вытянул Голицын ключи из узкой тонкой ладошки. Натолкнувшись на насмешливые глаза, слегка смутился: что же ей от него нужно? Странно все как-то. Провернув на два оборота ключ, открыл замок. – Прошу вас.

Девушка вошла в прихожую, оказавшуюся узкой и длинной, напоминавшую коридор; далее квадратная гостиная, где на паркетном полу, выложенном квадратами, неистово плясали тени от уличного фонаря, раскачиваемого порывами ветра. Следом, волнуясь, вошел в комнату и Голицын. Негромко щелкнув металлическим язычком, закрылась входная дверь, оставив их наедине в полутемном помещении. Мебель простая, не новая, какая бывает у чиновников средней руки, не обременных высоким жалованьем. Ровным счетом ничего от девичьей горницы – ни милого рукоделия на стуле, ни наивной вазочки с цветами. Комната, скорее всего, напоминала приют одинокого холостяка, где по углам можно увидеть смятые гольфы, на стуле – развешанную непроглаженная рубаху, а на спинке – открытки с обнаженными дамами. Это уже характер, тут ничего не поделаешь. И вообще, эмансипация вещь серьезная. Вряд ли с такой женщиной у него может что-то получиться, уж слишком она самостоятельная. В какой-то момент Голицын пожалел о своем решении принять предложение на «чашку кофе», следовало бы сослаться на какую-то безотлагательную причину, тогда избежал бы нахлынувшего разочарования.