Матросы «гасят» дикарей - Зверев Сергей Иванович. Страница 46

– Понял, командир! – гаркнул Антонович.

Глеб спрятался за дерево, растущее рядом с тропой. Голова была предельно ясная, готов был защищаться до последнего. Он помнил, как набивал патронами магазины. В автомате полный рожок. Кажется, еще один в мешке. Там же – несколько горстей патронов…

Луна освещала серую дорожку – практически прямую. Нарастал возмущенный гул – неслась толпа, потрясая примитивным оружием. Он не стал подпускать их слишком близко – рассыплются, потом подкрадутся и зажмут в тиски. Ударил заблаговременно, четко по тропе, на которой что-то пучилось, набухало, вот-вот могло прорваться…

Трудно промахнуться! Дикари валились от передозировки свинца, через них перелетали бегущие сзади. В рядах противника вспыхнуло замешательство. Кто-то бросил копье, прежде чем свалиться замертво. Глеб пустил еще одну очередь по тропе, чтобы не лезли внаглую. Дикари разбегались, прятались в кустах, за деревьями, визгливо перекликались. А Глеб теперь выщелкивал их одиночными выстрелами, догадываясь, что в джунглях эти твари сильно не разбегутся. Как бы ни знали они свой лес, а через него еще надо пробиться, да еще в темноте! Негодующие вопли сливались в нестройный хор. Трещали ветки, тряслись кусты. Он пару раз попал на звук, о чем доходчиво сообщали вскрики. Но вот очередная попытка «кавалерийской» атаки – дружный рев из тренированных глоток, и несколько наиболее воинственно настроенных особей помчались вперед, швыряясь копьями. Он положил их всех, не пожалев остатков в магазине! Туземцы, как кегли, перелетали через соплеменников.

Дымов уже не успевал достать второй магазин. Сколько нужно времени этим копушам, чтобы вразвалку добежать до моста несколько сотен метров, сунуть в лодку девиц и Карденоса, отправить их по воле течения? Две минуты, три? Так он тут уже несколько минут прохлаждается! Глеб помчался по тропе, пригибая голову, пока не ударила третья волна. И снова послышался рев за спиной, заметили, устремились в погоню! Он отмахал по полумраку метров четыреста, уже чувствовалась свежесть реки, а погоня приближалась – эти твари могли бегать по собственным тропам с закрытыми глазами!

– Я здесь, прикрою, – ворчливо бросил черный куст голосом Антоновича, когда он пробегал мимо. – Только не удивляйся тамошнему мостику.

Какого черта?! Впрочем, почему бы нет? Он топал дальше, а за спиной забился в падучей знаменитый автомат Калашникова, которого с сорок девятого года только в России наклепали более ста миллионов штук. Голосили дикари, вновь попавшие под огонь, падали мертвые, разбегались живые. Сегодня был точно не их день (да, собственно, и вчера, когда накосили их с избытком, вдовам – плакать не наплакаться).

Зато сколько мертвой плоти, подавиться можно, на зиму хватит! Глеб уже выскочил к реке, завертелся как юла. Спасибо луне, хоть немного, но озаряла. Река неторопливо несла свои воды, петляя по джунглям. Удобное место для гавани, лучше и не придумать. Под небольшим обрывом на берегу жались друг к дружке несколько каноэ. Одинокая лодочка уже уплывала, вращаясь против часовой стрелки, в ней возились несколько тел – девчонки пытались справиться с веслами. Удачи, девушки.

До излучины им оставалось совсем немного – метров сорок, пятьдесят, а потом они скроются из вида. И пусть себе плывут спокойно. Спецназ должен отвлечь внимание дикарей…

Мостик был, конечно, лютый! Он висел непонятно на чем, прогибался, вибрировал, качался из стороны в сторону. Для дикарей, возможно, и нормально, но для изнеженных белых людей!.. На дальней стороне еще кто-то ворочался, не успел переправиться, но вот перескочил на левый берег, нырнул в кусты. Глеб помчался по мосту саженными прыжками, нормальный мост, чего он так переживал? Вылетел на противоположную сторону, машинально подмечая, что тропа продолжается (интересно, куда?), вонзился в кусты.

– Все здесь?

– Трое всего, – отозвался Платов. – Я, Серега и Саймон. Девчонок отправили, как ты и просил, – резвые, между прочим, девчата, когда жить охота. А Шура тебя прикрывать остался…

– Да знаю я… – Он сбросил с плеча мешок, зарылся в него, выхватил запасной магазин и вставил в автомат.

– Отойдите, мужики, – буркнул он. – Толку от вас, безоружных. Отступите к тропе, присядьте там где-нибудь, поболтайте о делах насущных.

Антонович уже не стрелял. Это как-то начинало напрягать. Но нет, все в порядке, тень, согнувшаяся в три погибели, вывалилась из джунглей и упала, закрыв голову руками, когда над головой засвистели стрелы!

– Глеб, стреляй… – сипел Антонович. – Они уже здесь, на плечах у меня висят…

Орала, неистовствовала грозная толпа. Такое ощущение, что через джунгли рвалось не меньше ста человек! «А почему не может такого быть? – похолодел Глеб. – Неужели не найдется на большую деревню сотни воинов? Свирепые, разобиженные, оскорбленные до кончиков своих холимов…» Он начал стрелять, и вдруг заклинило затвор! Патрон перекосился, Глеб чуть не взвыл от отчаяния. Подвело безотказное оружие. Треснул, закипая от злости, кулаком по затвору – что же ты, сука!

– Стреляй, Глеб, не спи… – умолял Антонович.

Он бросился к мешку, где там «глок» с пятью патронами? Невелика, впрочем, поддержка…

И тут ударили во фланг противника два автомата! Сразу все изменилось! Снова загуляли по джунглям огненные вихри, трещали ветки, осыпалась листва с деревьев и кустов. Каннибалы не выдержали, стали пятиться, отступать, теряя соплеменников.

А Антонович, почувствовав за спиной перемены к лучшему, метнулся с низкого старта, перенесся через мостик, затормозил, рухнув на колени, чуть носом не пробороздил тропу.

– Браво, – прокомментировал Глеб, чувствуя неимоверное облегчение.

– Мне-то браво, – проворчал Антонович. – А вот тебе очко в минус. С печки бряк, блин. Чуть в Валгаллу меня не спровадил.

– Затвор заклинил, подлюка, – простодушно объяснил Глеб.

И вновь сотрясались джунгли от автоматных очередей, а потом настала тишина, и с воплем на великом и могучем английском языке: «Не стрелять!» – из сельвы выбежали двое и чуть не кубарем покатились по мосту.

– Кстати, эти янки уже второй раз реагируют с опозданием, – беззлобно заметил Антонович. – Складывается впечатление, что без чашечки кофе и биг-мака каждые полчаса они вообще не способны работать ни телом, ни головой.

– И при этом дважды спасают наши задницы, – усмехнулся Глеб. И подумал: «Впрочем, самая трудная работа все равно достается нам».

– С вами все в порядке? Все живы? – выдохнул Мэрлок, первым спрыгивая на левый берег. – Сильно извиняемся, Дымов, что не смогли подоспеть раньше – пока сориентировались, куда бежать, пока нашли позицию, чтобы ударить по этим «индейцам»… Саймон, дружище! – взревел Мэрлок и заключил израненного офицера в такие медвежьи объятия, что затрещали последние целые ребра. А блондин Кенни, временами проявляющий похвальную находчивость, ударил длинной очередью по настилу моста, выламывая из него крепежные перемычки и делая конструкцию окончательно нежизнеспособной…

Истории неизвестно, провалился ли мост под весом дикарей, или они были деморализованы настолько, что не смогли продолжать погоню, но позади бегущего спецназа все было тихо. Перешли на шаг, передохнули. Возникала странная уверенность, что если двигаться строго на восток, то рано или поздно они упрутся в Анокомбе, а там и катер под боком. Эту уверенность разделял не только Глеб, но и многие другие, приученные ориентироваться на местности.

– Что-то не хочу я обратно в строй… – пошутил побледневший Становой и рухнул на колено. Его подхватили, ужаснулись, как же он бежал со своей стопой, которую насквозь проткнули копьем?! Зашатался с глупой улыбкой Саймон, стал клониться к земле – каждое движение в покалеченной грудной клетке рождало дикую боль. Задумался Платов – не примкнуть ли к теплой компании? Вздохнув, объявил, что, может быть, позднее, а пока он еще способен передвигаться.

Они ушли с тропы, которая тянулась в неизвестность, какое-то время продолжали движение. Но потом иссякла батарейка в фонаре, и стало совсем не интересно.