Высадка в зоне удара - Стрельцов Иван Захарович. Страница 6

Сенатская комиссия была просто шокирована одновременной смертью полусотни моряков на атакованном арабскими террористами фрегате «Экстрим». Вывод был прост – отказать в строительстве JМОВ, так как на рукотворном острове будет размещено несколько десятков тысяч солдат морской пехоты, моряков, летчиков и вспомогательных служб. В случае удачной диверсии трагедия будет сравнима с жертвами Пёрл-Харбора…

Это решение в самом ближайшем будущем могло оказаться тем камнем, что вылетел бы из-под колеса въезжающего на вершину.

«Безвыходных положений не бывает», – возвращаясь в реальный мир, подумал Роберт Браун. Отодвинув в сторону листы с таблицами и положив перед собой толстый блокнот в грубой буйволиной коже, открыл его и взял автоматическую ручку. Чтобы спасти компанию от падения, необходимо найти ту точку, от которой можно будет оттолкнуться. Для того же, чтобы обнаружить эту точку опоры, на проблему нужно взглянуть с разных сторон и произвести мозговой штурм. А чтобы мозговой штурм получился полномасштабным, необходимо иметь максимум информации. А для этого…

Ненавидящий компьютеры Браун стал быстрым неровным почерком составлять для себя задание в ежедневнике, тут же в скобках делая примечания:

1. Отчет отдела мониторинга (анализ биржевых колебаний и возможность противодействия конкурентов).

2. Отчет научно-исследовательского института (демонстрация наиболее перспективных разработок). «В конце концов, пусть покажут, на что мы тратим пять процентов от прибыли каждый год», – со злорадством подумал Роберт Браун, выводя на бумаге цифру «3», но больше ничего записать не успел.

– Сэр, – в кабинет вошла секретарь-референт, полнотелая негритянка с копной густых кудрявых волос на голове. Сорокалетняя Линда Шейн держала перед собой продолговатый конверт из плотной бумаги. – Вам письмо прибыло только что по каналу дипломатической почты.

– Давайте, – кивнул Браун, с сожалением откладывая открытый еженедельник. Приняв из рук секретарши конверт, почему-то без каких-либо надписей, президент взял со стола нож для резки бумаги и остро отточенным жалом узкого клинка поддел край конверта и тут же его пропорол. Внутри оказалась сложенная вдвое пригласительная открытка, на лицевой стороне которой был изображен натюрморт из тропических фруктов.

«Очень милый рисунок, – хмыкнул про себя американец. – Хотелось бы, чтобы и текст оказался под стать». Развернув открытку, он вчитался в текст, написанный золотым тиснением:

«Уважаемый мистер Браун, мы с вами не знакомы. Но подобная мелочь не может стать препятствием для деловых людей. А посему предлагаю в ближайший уик-энд встретиться на моей вилле на острове Мальорка. За обедом мы сможем без жеманного этикета пообщаться на непринужденные, но деловые темы, выгодные для обеих сторон.

С сегодняшнего дня в аэропорту Бостона вас будет ждать арендованный самолет.

С уважением Самуил Сосновский».

Еще ниже был приписка, сделанная обычной шариковой ручкой.

«P.S. Все расходы берет на себя встречающая сторона».

– Бред какой-то, – зло выругался Роберт Браун, отшвырнув открытку на край стола. Все это ему показалось глупой и неуместной шуткой. Браун хотел было отправить и открытку и конверт в бумагорезку, но неожиданно вспомнил, что эта депеша пришла по каналу дипломатической почты.

Перевернув конверт, Браун на лицевой стороне обнаружил штемпель Кабинета министров Великобритании.

– Однако, – удивленно пробормотал президент, безымянным пальцем тыча в темно-синий оттиск министерского штемпеля. – Английским снобам юмор неизвестен. – И потому выходило, что пригласительная открытка не розыгрыш. Ко всему следующему Роберт Браун неожиданно сообразил, что фамилию Сосновский он уже слышал, и причем не один раз.

Надавив клавишу селектора, президент спросил своего референта:

– Линда, вам о чем-то говорит имя Самуил Сосновский?

– А как же, – тут же отозвалась словоохотливо секретарша. – Это же знаменитый диссидент. Его сперва выдворили из России, но потом передумали и решили посадить в тюрьму. Только английское правительство, у которого Сосновский попросил политическое убежище, его не выдало. И теперь он имеет статус политического беженца.

«Ясно, откуда у этого диссидента конверт со штемпелем британского Кабинета министров, – выслушав пояснения референта, подумал Браун. Считая себя стропроцентным янки, он обо всех остальных нациях был не особо высокого мнения. – Наверное, в секретариате министерства имеет знакомых, и те ему подарили конверт, или при случае сам спер. Диссидент».

– Вот все, что я о нем знаю, – наконец закончила свое повествование Линда Шейн. И тут же поспешно добавила: – Если хотите, я могу порыться в Интернете.

– Не стоит, – урезонил не на шутку разошедшуюся секретаршу президент компании, тут же дав новое задание: – Лучше позови мне начальника информационного отдела со всем, что у него есть на этого Сосновского. Думаю, так будет полнее.

На слово «полнее» тяжеловесная афроамериканка отозвалась мрачным сопением. Все, что касалось хоть малейшего упоминания об излишнем весе, она принимала как личное оскорбление…

На сверхплоском экране последней модели ноутбука карты, похожие на настоящие, одна за другой ложились ровными рядами на зеленый фон, напоминающий игорный стол в казино Монте-Карло.

Сидя в купе комфортабельного сверхскоростного железнодорожного экспресса Лондон – Париж, моложавый, неброско одетый мужчина, с совершенно неприметной внешностью, сутулясь, не спеша перекладывал виртуальные карты.

Увлеченный своим занятием, он совершенно игнорировал мелькающие за окном пейзажи. Да и что там может быть интересного, если видел все это не один раз.

Невзрачного человека звали Самуил Аронович Сосновский, фигура, как он сам себя считал, планетарного масштаба. Миллиардер, у которого только официальные счета были обозначены десятком этих миллиардов. А сколько находилось вне этих самых официальных счетов, наверное, он и сам не знал.

Впрочем, деньги его привлекали, только если их катастрофически не хватало. Когда получал ставку младшего научного сотрудника и носил старенький пиджак с засаленными локтями.

Деньги его привлекали и тогда, когда он стал зарабатывать тысячи грязно-зеленых, но в то же время так приятно хрустящих долларов. Когда на его счета стали ложиться миллионы, деньги все еще не утратили своей привлекательности. Хотя в этом романе уже исчезла страсть, осталась лишь обыденность, как в долгой семейной жизни.

Когда Самуил Аронович стал обладателем первого миллиарда, любовь к деньгам умерла, и в то же время вспыхнула ярким костром новая страсть. Имя этому чувству было – ВЛАСТЬ.

Бросая миллионы налево и направо, он легко покупал милицейских генералов и воров в законе, министров, губернаторов, руководителей депутатских фракций и даже чиновников из администрации президента. Он без стука входил в любые двери и общался, когда ему заблагорассудится, с первыми лицами государства.

И что самое удивительное, каждый потраченный им доллар возвращался сторицей. Он чувствовал себя сказочным королем, который, к чему ни прикасался бы, все превращалось в золото.

Общение с лидерами чеченских вооруженных формирований только подтвердило эту мысль. Вложенные в ичкерийский сепаратизм средства заставили полевых командиров признать в Самуиле Сосновском своего лидера, или, как абреки его сами называли, Большого Папу. А вскоре потекли проценты из самостийной тогда еще Чечни от нелегальных сделок с наркотиками, нефтью, оружием и даже от выкупа заложников.

В тот момент он посчитал себя равным богу, за что и был немедленно наказан. Занятый своими делами, Самуил Аронович не заметил, что власть верховная в стране поменялась и теперь внимательно присматривается к деятелям вроде него. Кое-кто из когорты великих и ужасных уже парился на тюремных нарах, а кто-то, поджав хвост, бежал за границу, где имелись заранее припасенные сбережения, виллы и паспорта со вторым гражданством.