Пленники ночи - Чейз Лоретта. Страница 70

После этого он срочно поехал в Англию — хотя слуги ему этого и не советовали. Но ему не терпелось отомстить всем тем, кого он считал своими врагами: анонимному поставщику оружия, любовнику Эсме Иденмонту и, естественно, самой Эсме. Исмал рассказал Лейле о кровавой развязке в Ньюхейвене и о том, как Эсме спасла ему жизнь, а за свои преступления он расплатился с ее семьей драгоценными камнями.

Потом Исмал рассказал Лейле о своем путешествии в Новый Южный Уэльс и о кораблекрушении, которым он воспользовался, чтобы спастись, о своей встрече с Квентином, решившим, что Исмал будет более полезен в Европе, чем среди преступников, отправленных в Австралию.

Закончив свой рассказ, Исмал опустил голову, будто ожидая нового удара.

— Такое впечатление, что тысяча восемьсот девятнадцатый год был для тебя полон событий, — сказала Лейла. — Неудивительно, что удар по голове не слишком тебя обескуражил. Я поражена, что ты вообще запомнил дочь Бриджбертона.

— Как только ты произнесла имя своего отца, я сразу же вспомнил тебя. Но я уже тогда обеспокоился. Когда ты рассказала мне о Боумонте и о том, что он увез тебя из Венеции, я понял , что он лишил тебя невинности и поэтому ты вышла за него замуж. Я тогда чуть не умер от стыда. Тебе пришлось вынести десять лет позора, и виноват в этом был я.

— Я не была несчастна. Не надо считать меня жалкой жертвой этой пьяной свиньи. Я признаюсь, он был отвратителен, но…

— Отвратителен? Он изменял тебе и даже не желал как-то загладить свою вину в постели. Он был пьяницей, извращенцем, шантажистом и предателем…

— Он сделал из меня художника, — отрезала Лейла. — По крайней мере он уважал то, чем я занималась, и притом гораздо раньше многих оценил мои способности. Он понял, что у меня есть талант, и послал меня учиться. Он заставил моего первого учителя взять в ученицы женщину. Он познакомил меня с моими первыми заказчиками. И ему тоже многое пришлось стерпеть от меня — мой взбалмошный характер, мои амбиции. Он разрушал чужие жизни, но не мою. Я дочь своего отца, и я мстила ему той же монетой. Сегодня я чуть было не убила тебя грелкой для постели, и можешь мне поверить, что ты был не первым мужчиной, который пострадал от меня. Так что не смей жалеть меня!

Лейла вскочила и начала ходить по комнате.

— Жалость, — бормотала она. — Ты говоришь, что любишь меня, а оказывается, это всего лишь жалость, да еще навязчивая идея загладить свою вину. Тебе следовало бы быть умнее. Ты знаешь обо мне больше, чем когда-либо знал Фрэнсис: все мои недостатки, мои поступки, неприличные для леди. У меня нет от тебя ни единого секрета, и все же ты хочешь сделать из меня жалкую, страдающую жертву!

— Лейла.

— Это все ваш проклятый мужской шовинизм, — продолжала бушевать она. — Права леди Брентмор. Только потому, что они сильнее физически — или думают, что сильнее: мужчины считают себя венцом творения.

— Лейла.

— Потому что им стыдно признаться, что мы им нужны. Адаму ведь был кто-то нужен. У него никогда не хватило бы смелости надкусить это яблоко. Еве надо было съесть его одной и позволить Адаму гулять по раю в полном неведении подобно окружавшим его бессловесным тварям. Этот глупец не понимал даже, что он нагой! А кто сшил эти фартучки из листьев? Уж конечно, не он! У него не хватило бы…

Хлопнула дверь. Лейла резко обернулась. Исмала не было.

Лейла подбежала к двери, рванула ее и столкнулась с Исмалом. Его руки обвились вокруг нее и крепко сжали.

— Все же я сильнее. И голова у меня крепче. Но я не бессловесная тварь. Я ошибся. Прости. Я не хотел тебя оскорбить. Я знаю, что ты сильная, смелая и… опасная. За это я тебя и люблю. И за твой дьявольский ум и страстное сердце и, конечно, за твое великолепное тело. А теперь, тигрица моя, может, помиримся?

Исмал проснулся и почувствовал, что к нему прижата теплая женская спина. Он перекинул руку на Пышную грудь Лейлы и стал размышлять, не заняться ли им любовью утром.

Утром?

Исмал увидел, что сквозь занавески пробивается яркий солнечный свет. Стараясь не паниковать, Исмал начал осторожно освобождаться от объятий Лейлы, но она повернулась к нему и, что-то пробормотав, положила свою голову ему на грудь.

Исмалу ничего не оставалось, как только гладить ее спину и улыбаться от счастья. Как же хорошо было просыпаться солнечным утром, обнимая любимую женщину!

Лейла пошевелилась и, открыв глаза, тоже сонно улыбнулась.

— Чему это ты радуешься?

— Я счастлив. Я сошел с ума, но я счастлив.

Лейла вдруг тоже поняла, что уже утро.

— Господи! А ты все еще здесь.

— Вот именно. Я же сказал, что сошел с ума. Я, наверное, нечаянно заснул.

— Это от удара по голове.

— Нет, виновата моя совесть. Она мучила меня так долго, что я совсем измотался. А ты сняла камень с моей души, и я заснул сном невинного младенца.

— Что ж, наверное, это неосторожно, но я рада. — Лейла потерлась щекой об отросшую щетину у него на подбородке.

— Если бы мы были женаты, мы могли бы так просыпаться каждое утро. Ты выйдешь за меня замуж, Лейла?

Она прикрыла ему рот ладонью.

— Я притворюсь, будто этого не слышала, и мы начнем с чистого листа — мы оба. Мне надо кое-что тебе рассказать, потому что у тебя сложилось обо мне не совсем правильное впечатление. Я не слишком ясно выразилась вчера, и будет нечестно… — Лейла на секунду запнулась. — Я не могу иметь детей. Я пыталась. Я ходила к докторам и пробовала всякие диеты и режимы. Не стану докучать тебе деталями. Я бесплодна. — Лейла отняла ладонь.

— На свете много сирот. Если ты хочешь иметь детей, мы можем усыновить их столько, сколько захочешь. Но если ты против, мы станем семьей из двух человек. Ты выйдешь за меня, Лейла?

— Сирот? Ты бы согласился? Усыновить сироту?

— В этом масса преимуществ. Если они окажутся плохими, мы всегда сможем обвинить в этом их настоящих родителей. Мы можем выбирать, какого они будут возраста и пола. Мы можем даже усыновить уже взрослых, если захотим. К тому же беспризорники бывают очень интересными. Вот Ник, например, был беспризорником. Но даже мне, холостяку, было легко с ним справляться. Когда я его нашел, он был подростком. Мне не пришлось варить кашку и менять пеленки. Ты выйдешь за меня, Лейла?

Она обняла его.

— Да, да. Ты удивительный человек.

— Я все же принц.

— Благороден до мозга костей. Исмал усмехнулся.

— Нет, на самом деле я очень плохой. Страшная проблема. Но это понимаешь только ты. Другие пусть довольствуются моим титулом. Я его заработал тяжким трудом.

— Заработал? Уж не хочешь ли ты сказать, что ты получил свой титул по закону?

— Сам король Карл пожаловал его мне.

— Но ты же не Алексис Делавенн?

— По законам Франции — да.

Исмал объяснил Лейле, что одним из его первых поручений было найти пропавшего отпрыска семьи Делавенн. Он обнаружил Пьера Делавенна в Вест-Индии и должен был выкрасть его и привезти обратно во Францию.

— Он был крайне раздражен, — улыбнулся Исмал. — К тому времени Пьер Делавенн уже был женат на туземке, стал отцом полудюжины детей и ему нравилась такая жизнь. Он ненавидел Францию и особенно Бурбонов. В конце концов кому-то из нас пришло в голову воспользоваться этой враждебностью. Мне было необходимо удостоверить свою личность, он от своей хотел отказаться. У нас были похожие фамилии и я, будучи суеверным дикарем, посчитал это за предзнаменование. Я принял фамилию Делавенн в законном порядке, что весьма порадовало короля Карла, и он пожаловал мне титул, что, в свою очередь, порадовало моих английских работодателей.

— И значит, ты действительно граф Эсмонд?

— А ты станешь графиней.

— Какой абсурд. Я — и аристократка.

— Вовсе не абсурд. Ты высокомерна, как герцогиня. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Я изо всех сил постараюсь оправдать свой новый титул. Но когда мы будем наедине, я по-прежнему буду называть тебя Исмалом. А если я оговорюсь на людях, мы скажем, что это твое домашнее ласкательное имя.