Требуются детективы - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 46

— Ну-ну, — глядя на Грязнова, как на сумасшедшего, кивнул милиционер.

Миновав проходную и поднявшись на второй этаж, Денис постучал в дверь участкового.

— Войдите, — раздалось из кабинета.

— Здравствуйте, а я к вам, — радостно воскликнул Грязнов, войдя в комнату. Первым делом он окинул взглядом комнату и, обнаружив свой портфель на подоконнике, успокоился окончательно.

Синькин перестал кусать от огромного бутерброда и с вящим недоумением уставился на посетителя.

— Вы кто? — справившись с чувствами, спросил он.

— Видите ли, — начал вдохновенно врать Денис, — этот кот оказался в моей машине. Я выходил в магазин и, наверное, забыл прикрыть окно. Вот он и забрался. У него есть ошейник, с сердечком, вот, посмотрите. Значит, он домашний. Мне посоветовали обратиться к вам. Может быть, вы знаете его хозяев.

— А как же, знаю-знаю. — Синькин поднялся из-за стола и кругами хойил вокруг Грязнова. — И зачем ты мне его сюда припер?

— Как зачем? Если вы знаете хозяев, то кота нужно вернуть.

— Ох, пропади ты пропадом, — вздохнул участковый. — Давай сюда эту тварь.

Денис протянул Синькину жестоко сопротивляющегося Пупсика и отпустил руки раньше, чем следовало, всего лишь на полсекунды. Кот с диким визгом взметнулся вверх, перевернулся в воздухе, с глухим шлепком плюхнулся на пол и метнулся в открытую дверь.

— Ах, чтоб тебя! Держи его! Он же сейчас здесь все перевернет, — завопил Синькин и кинулся вслед за котом.

— Мне ли этого не знать? — усмехнулся Денис. — Теперь ты за ним поносись, страж порядка. Это тебе за мои мучения.

С этими словами он взял свой портфель и спокойно прошествовал на улицу.

21

Ника опять сбежала. Ускользнула из машины, когда Филя вышел ненадолго по нужде. Он даже успел заметить, как она садилась в желтое такси. Но эта хитрюга захлопнула ключи в машине, и, пока Фил возился с замком, машина скрылась из виду. Поначалу Агеев не особенно и волновался, поскольку давно привык к выходкам этой несносной девчонки. Он был уверен, что та просто в очередной раз решила показать характер и поиздеваться. И наверняка заявится к вечеру и как ни в чем не бывало усядется за компьютер. А он, Филипп, будет чувствовать себя полным идиотом и спиной ощущать Никины презрительные и уничижительные взгляды. Ей как будто доставляло удовольствие доводить Агеева, отпускать ехидные шуточки и язвить. Но Филя практически не реагировал на ее выпады, только посмеивался. От этого Ника злилась и нервничала еще больше. Ее раздражало, что она никак не может задеть своего охранника, и каждый раз придумывала все новые и новые способы по выведению Агеева из себя. Все было безуспешно.

«До чего же капризная и избалованная девчонка! И чего, спрашивается, ей не хватает? Ее карманные расходы равны государственному бюджету какой-нибудь африканской республики. Мать души не чает, отец надышаться не может. А ей все равно ничего не нравится. Мы не такие были. Умели все-таки радоваться жизни и хорошее во всем видеть. Найдешь ржавый гвоздь на улице, и уже счастлив. А сейчас все по-другому. У подростков есть все, а им то ли ничего не надо, то ли, наоборот, всегда мало.

Хотя что это я разбурчался, как какая-нибудь климактерическая старушенция. Совсем старый стал. Нормальные дети, просто запросы другие, и жизнь другая. Но, может, это и к лучшему?» — так думал Агеев, колеся по району, заезжая во все излюбленные Никины места, но девочки нигде не было.

«Ну что ж, смотри у меня. Вот получишь вечером за такие выходки. Неужели она думает, что я по собственному желанию за ней, как привязанный, хожу. Можно подумать, мне радости много от такой работенки. Нет уж, воистину лучше бы бомбы обезвреживал, — думая так, Филипп резко развернулся и поехал к дому. — Подожду ее в квартире, я, в конце концов, не Чебурашка, который ищет друзей, чтобы по всей Москве за ней гоняться».

Филипп подъехал к дому Истоминых, поднялся, открыл дверь (Галина заказала для него отдельный комплект ключей) и зашел в квартиру. Она оказалась пуста, хозяйка, видимо, была на работе, на столе лежала записка с извинениями и предупреждением о позднем возвращении. Агеев поставил чайник, сделал себе пару бутербродов и с наслаждением растянулся на диване в гостиной перед телевизором.

«В Никиной самоволке, оказывается, масса плюсов. Можно отдохнуть наконец от ее нытья, капризов и претензий, спокойно посмотреть телик и расслабиться. В такие моменты жизнь кажется особенно прекрасной», — рассуждал Филипп, глядя на экран. Там выясняли отношения две знойные красотки, причем у обеих была такая мимика, что Фил испугался, что сейчас у них выскочат глаза. Чутким ухом Агеев уловил щелчок чайника и отправился делать кофе, и тут же зазвонил телефон.

— Филипп, здравствуйте, — звонила Истомина.

— Добрый день, Галина Борисовна.

— Как там ваши дела?

— Все в порядке, не волнуйтесь, — соврал Агеев.

— Я задержусь сегодня, вероятно, вернусь очень поздно. Передайте Нике, чтобы меня не ждала. Но сами останьтесь у нас, пожалуйста, до моего прихода, если вас это не очень затруднит, — попросила Истомина.

— Не затруднит ни капельки, я дождусь вас. Буду, как верный пес, спать на пороге Никиной спальни.

— Вот и чудно. Спасибо. Увидимся вечером. Счастливо.

Фил попрощался и повесил трубку.

— Да уж, чудно. Чуднее не бывает. Надеюсь, эта негодяйка явится раньше, чем вернется ее матушка и оборвет мне все выпирающие части тела за то, что не уследил за ее ненаглядной дочуркой. — Агеев уже начинал нервничать.

В одиннадцать вечера Ники все еще не было дома. Телефон не отвечал, электронная дама в сотый раз повторяла Филиппу, что абонент не может принять вызов. А потом и вовсе сообщила, что номер заблокирован.

Никино исчезновение все меньше и меньше походило на невинную шутку взбалмошного подростка. Фил начал обзванивать подруг, но ни одна из них не смогла сказать ничего вразумительного, кроме того, что видели Нику в школе и больше ничего о ней сегодня не слышали.

Оставался еще один вариант, и Агеев стал звонить бывшей гувернантке, но та и вовсе не захотела разговаривать.

— Я ничего не знаю, и перестаньте доставать меня своими глупыми допросами. Ника самостоятельная девочка и вольна поступать, как ей вздумается. А если ее мать этого не понимает, то это ее проблемы. Она может нанять все спецподразделение «Альфа» для слежки за дочерью, но толку все равно будет мало.

— Послушайте, — настаивал Агеев, — если у вас есть хоть какие-нибудь предположения насчет того, где сейчас может быть Ника, вы должны мне сказать. Может быть, девочке угрожает опасность, я призван, чтобы помочь ей, а вовсе не для того, чтобы осложнить жизнь. В конце концов, это моя работа.

— Вот и делайте свою работу сами, а меня оставьте в покое. Тем более что меня уволили, и я больше не несу никакой ответственности и не принимаю никакого участия в судьбе славного семейства Истоминых, — с этими словами женщина швырнула трубку.

— Вот ведь стерва! — выругался Филипп. — И как таких к детям-то допускать?!

Он схватил ключи от машины и бросился на поиски Ники.

Агеев снова и снова объезжал все кафешки, парки, дискотеки, где любила бывать Ника, но она как в воду канула: никто не слышал, никто не видел, никто ничего не знал. Фил снова рванул к дому со слабой надеждой, что Ника вернулась и мирно себе посапывает, видя десятый сон. Хотя его воспаленное воображение рисовало ужасающие картины: ограбленная и избитая Ника где-нибудь в подворотне дрожит от холода и голода только потому, что прославленный боец Филипп Агеев упустил ее из-под носа.

«Господи! Как же своих рожать, когда за чужих так переживаешь», — думал Фил, несясь к дому Истоминых.

Он давил на газ что есть мочи, и поэтому, когда резко затормозил, заметив две знакомые фигуры, машину несколько раз развернуло на месте.

— Вот ты, блин, японский гонщик Тояма Токанава! — ругался Агеев, вылезая из машины и потирая ушибленный локоть.