Опасное хобби - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 76

Посмеялись и расстались.

— За собой хвоста не замечал? — спросил Саша у Грязнова.

— Так им же не надо следом ехать, — усмехнулся Слава. — Наверняка следили… Мы в машине не разговаривали. Так что ты обещал про этого Бая? Я заметил, как она вздрогнула, когда ты связал его с Богдановым. Значит, знает.

Не теряя времени, Турецкий рассказал о своем посещении Бая и о том, что тот должен был сегодня приехать в Генеральную к Кругликову. Но Сашу интересовали сейчас две другие детали.

— Вспомни, когда ты приехал вслед за Богдановым в Переделкино, никакая другая машина из ворот не выезжала?

— А как же я могу знать, если у его усадьбы двое ворот? Там второй выезд на аллею и — в сторону Мичуринской.

— Вот! — Саша поднял многозначительно указательный палец. — А теперь давай по времени разберемся. Значит, вышел Богданов от Константиниди, то есть отсюда, в…

— Точно записано. — Грязнов достал блокнотик, перелистнул пару страниц. — Вот, тринадцать десять.

— Во сколько прибыли в Переделкино?

— Сейчас… Четырнадцать три.

— Почти час ехали?

— Так ведь пятница, середина дня, многие на дачи…

— А обратно за сколько управились?

— Обратно — быстрее, но мы же в Китайский… За сорок примерно управились.

— Ну вот и давай считать. — Турецкий присел на ступеньку. — Был Богданов у Бая, как ты говорил, тридцать семь минут, это я помню. Значит, выехал от него в четырнадцать сорок. В министерстве вы были в пятнадцать двадцать, так? Снова поймал ты его в пятнадцать сорок, а потеряли вы его с Акимовым в шестнадцать тридцать. Дальше не важно. Скорее всего, он вернулся в министерство и забрал бабу, у которой и провел сладкую ночь. Вообще-то лично мне не верится, чтобы человек, только что совершивший убийство, тут же полез на бабу. Особенно на такую, как Кисота. А я ее видел и даже в руках немного подержал.

— Ну, знаешь! — восхитился Грязнов. — Ты делаешь крупные успехи.

— Молчи, дурак, я не о том, — засмеялся Турецкий. — Лучше следи за мыслью. Твое же, кстати, предложение расписать его день по минутам и наложить на карту Москвы. Вот я и делаю. Впрочем, криминалистика описывает случаи и похлеще, тебе-то уж известно. Значит, вернувшись в Москву, ты позвонил Константиниди?

— Я с дороги еще звонил. Было это около семнадцати.

— И он уже молчал. Потому что, как утверждает медэкспертиза, был убит между тринадцатью и четырнадцатью часами. Я грубо говорю, потому что в данном случае минуты уже не важны. Важно, Слава, другое. Ты видел Богданова, скажи, он похож на профессионального убийцу?

Грязнов пожал плечами и ответил, что Богданов — мужик действительно крупный, но этакого вальяжного плана. Хотя и нервный, порывистый, особенно когда обратно, в Москву, возвращался. Но это, скорее всего, от выпитой рюмки-другой.

— Правильно, мне и Бай говорил, что он выпил у него пару рюмок. Но вот еще одна деталь. Я ее сегодня будто по наитию какому обнаружил. Здесь, — Саша кивнул на дверь квартиры Константиниди. — Полина эта сюда свой будильник притащила, который был поставлен ею на полчаса вперед, понимаешь? Значит, рассчитать время выезда Богданова от старика — не так уж сложно. Человек, который убил Константиниди, — считай это первой версией, — приехал сюда, сделал свое черное дело, снял картины, упаковал все хозяйство и снес в машину. С тем и отбыл, предварительно сымитировав падение часов и поставив стрелки на нужное ему время. А так как своих часов он не имеет, то воспользовался теми, что стояли на кухне и шли на полчаса вперед. Вот где находятся потерянные нами минуты — с тринадцати десяти до тринадцати тридцати двух, то есть двадцать две минуты. Понял?

— Постой, а почему он не мог просчитать время по этим самым здоровенным часам?

— Молодец, я тоже подумал: почему? А потому что надо было сперва думать, а потом делать. Но у убийцы получилось наоборот. От удара ногой, ну, ботинком, разумеется, по стеклу стрелки смялись и сдвинулись. Да и ошибка в принципе невелика, если бы ты не зафиксировал время выхода Богданова из этой квартиры.

— Так, понятно. А где вторая версия?

— Вторая проще. Убил, за двадцать пять минут посрывал все картины, сознательно поставил уложенные на пол часы на двадцать две минуты позже и преспокойно уехал. А ты — за ним. И потом уже где-то после шести заехал, забрал картины и укатил к любовнице. Но… Я видел помощника и шофера Бая — так называемого Андрюшу. Вот это профессианал. Он железные пробки с бутылок пальцами снимал. В машину за пять минут «жука» и «таблетку» поставил — ты сам видел — и свечу заменил. Я просил тебя его пальчики отдать и по картотеке первого отдела проверить. Позвоню вечерком. Да и по той коллекции, которую здесь Меркулов собрал, тоже проверим. Не верю, чтоб нигде не прокололся. Или он действительно ас… Интересно, а на что Костя наш дамочку подбивает?

— Пойдем подслушаем, — подмигнул Грязнов.

Но с Меркуловым они столкнулись в прихожей. Он целовал хозяйке ручку. Увидев «товарищей юристов», слегка прищурился и бодро сказал:

— Ну, господа хорошие, вы прощены. Можете прощаться с дамой. Лаврушкин!

Из маленькой комнаты немедленно вышел охранник.

— Можете, Марат, приступать к несению своих непосредственных обязанностей. Хозяйка обещала накормить вас ужином. Так что не тушуйтесь.

— Да у меня… — смутился охранник, — бутерброды вот…

— Значит, угостите друг друга. Еще раз всего доброго, Лариса Георгиевна. Полагаю, как мы договорились?

Лариса кивнула. Следователи вразнобой попрощались с ней и покинули квартиру. Турецкий держал в руках клеенчатую тетрадь Константиниди как самую главную свою ценность.

В машине Меркулов сказал водителю:

— Поедем на Петровку, Алексей Савельевич. Да не гони, видишь, какой эскорт у нас?

Следом за ними выруливал Грязнов на Сашиной машине, а за ним Турецкий на Славиных «Жигулях».

«Генеральный штаб» в составе Романовой, Меркулова, Турецкого и Грязнова заседал в кабинете Шурочки уже второй час. Обе версии, выдвинутые Сашей, были обглоданы и обсосаны до такой степени, что, казалось, на костях предположений не осталось и следа живого мяса. И все же было еще множество вопросов, на которые пока никто не мог дать вразумительного ответа.

В начале девятого Турецкий как-то спонтанно позвонил к себе в кабинет, но телефон отозвался лишь долгими гудками. «Закончили, что ли?» — удивился он, зная пунктуальность Кругликова и огромное количество вопросов, которые они должны были обсудить с Баем. Тогда он позвонил Лене домой и услышал его бодрый голос.

38

— Привет. Как прошло свидание?

— А, это ты!.. Да ну какое там свидание… Сначала он долго вспоминал, потом, путаясь как-то странно, что на знатока искусства совсем не похоже, стал называть картины и авторов. Но, мне показалось, Саня, что все это самая обыкновенная туфта. Либо он толком не знал коллекцию, либо врал, заведомо называя в овновном вещи незначительные, типа коровинских этюдов. А их, да будет тебе известно, только по московским антикварным всяким лавкам — тысячи. Вспомнил степановские этюды, ну ты должен помнить этого художника — зимний вечер, лоси у стогов сена, Сергея Иванова, что-то из крымских этюдов Лентулова, авторские копии передвижников, мирискусников, немного авангардистов. В общем, я так и не понял, зачем нужно было грабителям лезть в такую коллекцию. Я не так давно был у приятеля на даче, на Сенеже, там Дом творчества художников имеется, так вот хозяин дачи, которую снимал приятель, обил подобными этюдами две наружные, правда под навесом, стены своего дома. Я еще спросил, зачем же такое варварское отношение к именам? Так знаешь, что хозяин ответил? А он, оказывается, предлагал разным музеям, даже бесплатно, — не берут. Хранить негде. Представляешь? Нет, не мог,

я думаю, Константиниди такую коллекцию собирать и жизнь за нее положить. В общем, тянул я, тянул, а потом где-то в начале восьмого, когда мы оба вспотели основательно, решил показать ему список того, что мы в сейфе у деда обнаружили. Не сами картины, конечно, а только их список. Я думал, нашего Бая удар хватит. Воды попросил. Мы, кстати, весь твой графин выдули. Ну, короче, вспомнил он вдруг про какие-то неотложные дела, где-то, сказал, что не то в «Рояль», не то «Виолончель»— есть, оказывается, ночной клуб с таким названием, — срочно заскочить надо. Переговоры у него якобы были назначены, да он чуть было не забыл. Я его, конечно, отпустил. Договорились завтра с утра продолжить наши игры. Честное слово дал, что не подведет. А у тебя как? Сдвинулось с мертвой точки?