Secretum - Мональди Рита. Страница 2
Достоверное и занимательное повествование о славных делах, происходивших при понтификате Иннокентия XII в Риме в 1700 году
Посвящается моему дорогому и высокочтимому господину аббату Атто Мелани
Высокочтимый и благородный господин,
С каждой минутой я все более укрепляюсь в убеждении, что Вашему высокоблагородию будет очень приятно прочесть краткий рассказ о необычайных событиях, происходивших в Риме в июле 1700 года от Рождества Христова. Благородным, достойным и высокочтимым героем упомянутых событий был верноподданный слуга Его Величества короля Франции Людовика, чьи славные деяния, пересказанные во множестве разнообразных описаний, достойны восхищения.
Сие есть плод усилий обыкновенного крестьянина, однако я питаю твердую надежду на то, что острый ум Вашей светлости не испытает разочарования от творений моей грубой музы. Пусть талант невелик, зато велика добрая воля.
Простите ли Вы меня за то, что я не сохранил достаточно похвал для Вас на последующих страницах? Солнце остается солнцем, даже когда его не хвалят. Я не жду иной награды, кроме обещанной Вами, и я не повторяю этого, зная, что такая добрая и щедрая душа, как Ваша, не может изменить своей собственной природе.
Я желаю Вашему превосходительству многих лет жизни, а себе – надежды. Остаюсь Вашим покорным слугой.
С совершенным почтением.
7 июля лета Господня 1700, день первый
Палящее полуденное солнце высоко стояло в небе над Римом в тот самый седьмой день июля 1700 года, когда Господь наш явил мне милость, позволив заниматься тяжелым (но хорошо оплачиваемым) трудом в садах виллы Спада.
Когда я оторвал взор от земли и посмотрел на горизонт через дальние, широко распахнутые в честь праздничного дня решетчатые ворота, то, наверное, первым заметил позади пажей, охранявших главные ворота, облако белой уличной пыли, предвещавшей приближение авангарда целой процессии карет.
Это зрелище, которое вскоре увидели и другие слуги, из любопытства поспешившие сюда, лишь усилило радостную суматоху приготовлений к торжеству. Затем управители, уже несколько дней подряд подгонявшие слуг своими приказами, проворно вернулись за строение виллы, где их ждало много работы, и в их громких голосах появилось еще больше нетерпения; камердинеры толпами сновали вокруг, натыкаясь друг на друга, торопливо относя съестные припасы в погреба, в то время как крестьяне, разгружавшие ящики с овощами и фруктами, спешили сесть в свои повозки, оставленные возле входа для поставщиков, и громко звали своих опаздывающих жен, а те все еще искали среди служанок достойную того, чтобы доверить ей гирлянды цветов, розовых и бархатистых, как их свежие щеки.
В этот момент бледные вышивальщицы подвозили дамасские ткани, занавеси и расшитые скатерти цвета слоновой кости, один вид которых ослеплял даже под палящим солнцем. Плотники заканчивали сколачивать помосты, стулья и возвышения, и эти звуки создавали странное сочетание с нестройными звуками музыки: рядом с ними настраивали свои инструменты музыканты, прибывшие проверить их звучание в театре под открытым небом. Задыхаясь от жары, архитекторы теребили в руках парики и, прищурив глаза, ползали на коленях, изучая план садовой аллеи, чтобы проверить, как будет выглядеть убранство трибун.
Вся эта суета была вызвана важной причиной. Через два дня кардинал Фабрицио Спада собирался праздновать свадьбу племянника и единственного наследника его огромного состояния Клементе, которому исполнился двадцать один год, с Марией Пульхерией Роччи, также тесно связанной родственными узами с одним из важных членов Святой коллегии кардиналов.
Дабы достойно отпраздновать это событие, кардинал собирался устроить многодневные увеселения для приглашенных прелатов, знати и кавалеров, и все это должно было происходить на его фамильной вилле, окруженной великолепными садами и находящейся на холме Джианиколо, возле источника Аква Паола, откуда можно было наслаждаться красивой панорамой города.
Дело в том, что летний зной делал виллу предпочтительнее пышного и прославленного дворца Спады в городе, на Пьяцца Капо ди Фьерро, где приглашенные не могли вкусить прелестей деревенской жизни.
Естественно, праздничный прием должен был официально начаться уже в этот день, и, как и предвиделось, в полдень кареты наиболее пунктуальных гостей появились на горизонте. Ожидался приезд большого числа знатных особ и высоких духовных лиц: дипломатических представителей великих держав, членов Кардинальской коллегии, отпрысков и старшего поколения знатных благородных родов. Официальные же увеселения начинались в день венчания. К этому дню было тщательно подготовлено все, чтобы поразить публику природными и искусственными театральными эффектами. Местный растительный мир был обогащен экзотическими цветами и изделиями из папье-маше, которые бросали вызов каждому, кто попытался бы различить их в этом тысячеликом смешении, – оно казалось роскошнее золота царя Соломона и неуловимее ртути Идрии.
Между тем поднятое приближающимися каретами облако пыли беззвучно – настолько силен был шум от суматохи последних приготовлений – приближалось, и когда оно появилось уже на горе, в том месте, где дорога делала крутой поворот перед воротами виллы Спада, уже можно было различить солнечные блики на блестящих украшениях карет.
Первыми, как нам сообщили, должны были приехать гости, жившие далеко отсюда, с тем чтобы они могли после утомительного путешествия предаться заслуженному отдыху и несколько вечеров наслаждаться тихим покоем сельских окрестностей. Таким образом, они могли появиться на торжестве свежими, полными сил и уже соответствующе настроенными. Это, без всякого сомнения, благотворно повлияло бы на общее радостное настроение и на счастливый исход события.
Что же касается гостей из Рима, то им предоставлен был выбор: тоже прибыть на виллу заранее и расположиться там или же, если не позволят дела службы и торговли, приезжать туда каждый день в полдень, а вечером возвращаться обратно в свои резиденции.
Далее, после свадьбы были придуманы развлечения на много дней и вечеров вперед: за пиршествами на лоне природы, уже упомянутыми мною, следовали охота, музыка, театральные представления, игры и даже академия. А напоследок планировалось устроить фейерверк. Все эти торжества должны были продолжаться в течение недели, начиная со дня свадьбы, до пятнадцатого июля, когда на прощание гостям предполагалось оказать особую честь – повезти в город, дабы они могли посетить знаменитый роскошный дворец Спады на Пьяцца Капо ди Фьерро, где двоюродные дедушки кардинала Фабрицио, преподобный кардинал Бернардино и его брат Виргилио, за полстолетия до этого собрали богатую коллекцию прекрасных картин, книг, предметов античного искусства и прочих ценностей, не говоря уже о фресках и картинах, которые я никогда не видел, но которые, как мне известно, заставляли изумляться весь мир.
Между тем появление карет на горизонте сопровождалось отдаленным грохотом колес по мостовой, но, присмотревшись, я заметил, что прибыла лишь одна-единственная карета. «Ну конечно, – сказал я себе, – благородные господа позаботились о дистанции между их кортежами, дабы каждому из них отдельно был оказан соответствующий прием и можно было избежать случайных нежелательных встреч, которые, к сожалению, зачастую имели обыкновение заканчиваться ссорами, долголетней враждой и, упаси Боже, даже кровопролитными дуэлями».
В данном случае вероятность оскорблений и дуэлей была исключена благодаря усилиям церемониймейстера и дворецкого, безупречного дона Паскатио Мелькиори, – они вдвоем должны были заниматься приемом гостей, поскольку кардинал Фабрицио, как уже было сказано, был крайне занят своими обязанностями государственного секретаря.