Кот, который пел для птиц - Браун Лилиан Джексон. Страница 31

— Этого просто не может быть! Этот кот поёт! — изумился Пендер. — Это он прошлой зимой загубил дегустацию сыров?

— Он самый! У него широкие интересы, — ответил Квиллер. Он разливал напитки: вино, ром, кока-колу и имбирное пиво.

— У Квилла нет газона, — обратился Ларри к Пендеру с торжествующей улыбкой.

— Я люблю всё естественное, — пояснил хозяин.

— Значит, мы приехали куда нужно!.. Квилл, как жители Вест-Мидл-Хаммок и планеты Земля мы прибыли сегодня сюда со смиренным предложением для колонки «Из-под пера Квилла».

— Вам нет необходимости быть смиренными. Я всегда в поисках идей.

— Ну, тогда… Дело вот в чём: как ты знаешь, вся прелесть Хаммока в естественном пейзаже: пологие пригорки, луга и пастбища, петляющие дороги, причудливые деревянные мостики, рощицы у ручьев и дикие цветы у обочины.

Человек среднего роста, с неприметными чертами лица, Ларри обладал звучным театральным голосом, а когда играл на сцене или излагал идеи, его энергия заряжала.

— Но в последние годы к нам подкрадывается опасность, — продолжал он. — В наш тихий пригород приезжают новые люди со своими городскими идеями. Они любят широкие зелёные газоны, которые нужно удобрять, поливать, пропалывать, подстригать дважды в неделю и — о боже! — опрыскивать зелёным!

— У меня дома третьеклассник, — вступил в разговор Пендер, — который знает об экологии больше, чем я. Он прибегает домой с криком: «Папа! Они опять опрыскивают!» Он знает о химических веществах в воде и загрязнении атмосферы. А будущее таких ребятишек, как Тимми, нужно защищать.

— И каков уровень «зелёной опасности»?

— Процентов тридцать, но они громче всех выступают на собраниях. Призывают рубить деревья для спрямления трасс, расширять мосты, подстригать траву на обочинах раз в месяц — и всё это якобы ради безопасности! Они твердят про мистера Феттера, который погиб в автомобильной катастрофе на извилистой дороге. И ни словом не заикнутся о том, что его сын мчался на сумасшедшей скорости! — возмущался Ларри. — Хаммок не для спидвеев, но этим кончится, если мы не будем бороться!

— Позвольте мне упомянуть совсем уж странный факт, — добавил Пендер. — Естественный ландшафт пользуется всё большей популярностью в Центре, и местные натуралисты борются с так называемыми законами о сорняках и выигрывают дела в суде… А здесь, в четырёхстах милях к северу откуда бы то ни было, местный политик ратует за принятие закона против диких трав и цветов. Он хочет, чтобы все развели подстриженные газоны и опрыскивали их зелёным.

— Он купил дом Тревельянов рядом с нами, — вставил Ларри. — И добивается, чтобы вымостили дороги. И у него большая пробивная сила.

— Конечно, он получил взятку, — добавил Пендер.

— В общем, грязная история. Ну что же, мне пора домой, — заключил Ларри, вставая.

— А кто хочет, чтобы вымостили дороги? — спросил Квиллер. — Кто купил дом Тревельянов?

— Рэмсботтом.

— Если он действительно такой проходимец, как о нём говорят, почему же его всё время переизбирают?

— Он экономит деньги налогоплательщиков, противясь финансированию образования и культуры. А тут вмешивается Фонд К. и субсидирует новые начинания. Это ему на руку!

Квиллер проводил гостей до машины.

— Подумай об этом, — попросил Ларри. — Кевин Дун может многое тебе рассказать о естественном ландшафте. Он — настоящий профи. И люди прислушаются к твоим словам, Квилл.

Глава тринадцатая

Субботний визит в ресторан «Конь-огонь» считался особым событием у всех жителей Мускаунти, и Полли, которой Квиллер назначил там свидание, надела шёлковый розовый костюм и опалы. Когда Квиллер прибыл к ней домой, от неё исходило розовое свечение счастья.

— Тебе удивительно идёт розовый цвет, — заметил он. Ему не нравился блеклый бледно-розовый нарядов покойной Айрис Кобб, которая сначала была его квартирной хозяйкой в Центре, затем экономкой в Пикаксе и наконец менеджером Фермерского музея.

— Это по-настоящему тёплый розовый, — ответила Полли. — А мне нравится твой туалет!

На Квиллере был летний костюм его любимого цвета хаки с синей рубашкой и смелым галстуком (синим с розовым и белым). В смысле туалетов он прошёл долгий путь с тех дней, когда жил в Центре.

Брут и Катта вышли их проводить. Они рассеянно взглянули на Квиллера, когда тот произнёс: «Pax vobiscum! [15]». Полли он сказал:

— Давай поедем на твоём автомобиле — он больше подходит к розовому и опалам, чем мой пикап.

Их путь пролегал мимо симпатичных деревушек: Литл-Хоуп, откуда была родом Мод Коггин; Уайлдкэт, которую прежде населяли исключительно Каттлбринки; Блэк-Крик, на мосту которой часто происходили аварии. За границей округа местность была более холмистая, а дороги — с уклоном. Затем показался Флепджек — прежде здесь располагался лагерь лесорубов, а ныне — общественный парк. Дорожные указатели показывали налево, на Хос-рэдиш, где родился Уэзерби Гуд, и направо, на Уинни-Хиллс и знаменитый ресторан «Конь-огонь».

По дороге Квиллер спросил:

— Как у тебя дела со Скамблом?

— Мы привыкаем друг к другу, и он продвигается вперёд.

— Надеюсь, только на холсте.

— Конечно, дорогой. Поразительно, как Пол использует красный, синий, жёлтый и серый, чтобы смоделировать контуры лица. Он применяет жёлтый, розовый и синий, чтобы оживить жемчуга и придать им блеск. Сегодня он тронул меня до глубины души, когда принёс подарок — платок, принадлежавший его бабушке. Платок такой тонкий, что я сказала Полу: наверное, он соткан из лунных лучей и крыльев фей.

«Интересно, дарит ли он такие платки каждой из своих натурщиц? Что он преподнёс члену окружной комиссии Рэмсботтому? Фляжку своего дедушки?…» — подумал Квиллер и хмыкнул в усы: как-то сомнительно это звучит… А Полли он сказал:

— Я никогда тебя не видел в таком поэтическом настроении. И как он отреагировал?

— Думаю, он был польщён. На самом деле я пыталась вызнать у него, кто заплатил за портрет Рэмсботтома, но он не сказал.

— Это означает, что денежки за портрет выложил казначей округа — твои и мои доллары, то есть наши налоги. По крайней мере, Скамбл не солгал. Сколько ещё осталось сеансов?

— Я не спрашивала. Мне не хочется, чтобы ему казалось, будто его торопят. Он говорит, что много тонкихслоев краски придают прозрачность человеческой коже, однако им требуется время, чтобы высохнуть. Мне начинает нравиться запах скипидара.

— Как реагируют Брут и Катта?

— Они просто исчезают. Он всегда говорит: «Я думал, у вас есть кошки». Но они появляются только после его ухода.

— Может быть, тут дело не только в скипидаре.

— О, Квилл! Ты такой циничный.

— А он когда-нибудь говорит о своих предках? Некоторые добрые люди в этих краях кривят душой, рассказывая о своём происхождении. Он ничего не говорил об этой своей бабушке? Как ты полагаешь, откуда у неё взялся такой платок?

— Я у него спрошу, — ответила Полли с вызовом. — Скажу, что мистеру Квиллеру не терпится узнать.

Ресторан «Конь-огонь» походил на конюшню: по углам стояли ясли с сеном, на стенах висела упряжь. Полли и Квиллер уселись за свой любимый столик в стойле, и им принесла меню юная расторопная пейзанка. В меню Полли не были проставлены цены, но все знали, что по ресторанным меркам они невероятно высоки. В тот вечер в качестве фирменного блюда предлагали филе страуса с помидорами, полентой с зеленью и соусом из чёрной смородины.

— Вы уверены, что это законно — есть страуса? — спросила Полли у официантки. — Это как-то… как-то неуместно. — Ей ответили, что страусов специально разводят на ферме для лучших ресторанов.

Объяснения не вполне убедили Полли, и она заказала вегетарианское блюдо, приправленное карри. А Квиллер решил рискнуть и попробовать страуса.

— Что ты читаешь в последнее время, дорогой? — спросила Полли.