Дальтоник - Сантлоуфер Джонатан. Страница 30

Кейт прочитала табличку и улыбнулась.

«На шар ушло около полутора тысяч кусочков изжеванной резинки».

Оказывается, скульптор Том Фридман, обычно работающий с глиной и гипсом, использует еще и такой экзотический материал. Забавно.

Дальше довольно обширное пространство пола покрывала ворсистая белая масса. Приглядевшись, Кейт увидела, что это волокна материала, каким набивают подушки. Волокна чем-то напомнили ей белые прогалины на картине Мартини, которую нашли возле убитого Ричарда.

Что же там случилось?

Сегодня Марти Грейндж привел с собой двух помощников, агента Маркуса, который за все время не произнес ни слова, и Собецки. Этот самоуверенный здоровяк периодически подавал голос, но толку от обоих почти не было. Они тут же уцепились за версию, что Мартини — убийца. Кейт не сомневалась: он написал картину по заказу, за что, вероятно, получил гонорар, те самые пять тысяч долларов, найденные под матрацем.

Она подошла к белой площадке, напоминающей постамент, на первый взгляд совершенно пустой. Но, приглядевшись, заметила маленький коричневый шарик, не больше драже «Тик-Так». На этот раз читать текст на табличке не было необходимости. Кейт и без того знала, что это кал художника. Она видела уже подобный прикол на одной групповой выставке. Его суть состояла в том, что кто-нибудь из посетителей присаживался на пустой постамент, затем вставал, и дерьмо прилипало к его штанам. Поистине, изобретательность художников неисчерпаема.

Кейт рассмеялась, но тут же вспомнила необычную живописную манеру маньяка из Бронкса. В чем заключался его прикол?

Она свернула за угол и чуть не наступила на лежавший на полу автопортрет другого художника, вырезанный из цветной бумаги в натуральную величину. Его окружала лужа бумажной крови; бумажные внутренности вывалились наружу. Потрясающая фантазия. Кого-то, наверное, это позабавит. Только не ее.

Кейт развернулась.

Прочь отсюда. На выход, на выход.

Мастерская копировальной техники на Седьмой улице представляла собой длинное узкое помещение, где стояли полтора десятка жужжащих ксероксов. Возле них суетились двое служащих.

У стойки приема заказов образовалась очередь. Средних лет женщина с пакетом под мышкой, подросток, зажавший в руках пачку комиксов, умная на вид девушка с охапкой листов из старинных книг. Все терпеливо ждали, когда парень за стойкой обратит на них внимание.

Ники Перлмуттер втиснулся перед ними, и женщина недовольно пробурчала:

— Тут очередь… мы все ждем… — Она осеклась, увидев золотистый жетон нью-йоркской полиции, который Ники положил на прилавок.

— Хозяин здесь?

Паренек-приемщик посмотрел на него пустым взглядом.

— Где-то должен быть… может, в… задней комнате.

Кейт и Перлмуттер обменялись взглядами. Парень явно обкурился.

— Слушай сюда, придурок, — сказал Ники. — Беги за своим боссом и побыстрее. Понял? Или совсем отупел от наркоты?

Парень дернулся и действительно побежал.

Вскоре в проходе появился молодой мускулистый парень в джинсах. На глазах темные очки. На ногах массивные черные ботинки. Он бросил беглый взгляд на жетон Перлмуттера и скрестил на накачанной груди сильные руки.

— В чем дело?

— Леонардо Мартини у вас работал? — спросила Кейт.

Качок сделал гримасу грустного клоуна.

— Чертовски жаль парня.

— Вы знаете, что с ним случилось?

— Прочитал в газете. А то ведь как — такой добросовестный парень, и вдруг не появился на работе и не звонит. На Лео это было не похоже.

— Вы владелец этого заведения? — осведомилась Кейт.

— Да. Анджело Бальдони.

— А почему в темных очках? — поинтересовался Перлмуттер.

Бальдони мотнул подбородком в сторону ламп, заливающих помещение резким голубовато-белым светом.

— Эти чертовы неоновые лампы действуют мне на нервы.

— Флюоресцентные, — уточнила Кейт.

— Какая разница. — Бальдони пожал плечами.

— И долго ли работал у вас Мартини? — Перлмуттер тоже скрестил на широкой груди могучие руки.

— Примерно два года…

Кейт остановила его.

— Давайте пройдем в другое место, где можно спокойно поговорить.

Бальдони поднял крышку стойки и жестом пригласил их следовать за собой.

В задней комнате два парня, одному из которых было лет восемнадцать, а другому примерно двадцать один, накачанные, как и Бальдони, сидели с сигаретами в зубах, забросив ноги на стол, засыпанный табачным пеплом и заставленный пивными банками.

Бальдони кивнул на дверь, и они мгновенно исчезли.

— Садитесь. — Он показал гостям на стулья. — Извините за беспорядок.

— Эти парни здесь работают? — спросил Перлмуттер. — Потому что, если они знали Мартини, я бы хотел…

— Нет, нет. Это мои приятели. О Лео они ничего рассказать вам не могут. — Он потянулся рукой вниз, вытащил небольшую гантель и начал крутить ее. — Я понял так, что Лео повесился. Наверное, одиночество доконало. Я ведь ничего не знал о его жизни. Даже о том, что он художник, прочитал в газете. — Бальдони перекинул гантель в другую руку. — Лео был хороший работник. Каждый день вовремя на рабочем месте. Тихий, как мышь. Делал, что говорили.

— Например? — спросила Кейт.

Бальдони перестал крутить гантель.

— Что, например?

— Ну типа, над чем он тут вкалывал?

Перлмуттер едва сдерживал смех.

— Ну чё, копировал, переплетал. — Бальдони обнажил зубы. Кейт не знала, можно ли это квалифицировать как улыбку. — Это же гребаная копировальня, чё тут еще делать. Извините, вырвалось. Я не хотел вас обидеть.

— Фигня, — ответила Кейт. — Никаких проблем. — Они оба засмеялись. — Послушай, Анджело, а ты откуда?

— Из Куинса.

— Вот это да! — Кейт встряхнула волосами. Он была рада, что распустила их и надела свитер. — Я тоже из Куинса, из Астории. Выросла на Сто двадцать первой.

— Без дураков? Может, знала Джонни Ротелли?

Кейт просияла улыбкой.

— Знала? Да я до сих пор по нему скучаю. Я ведь немного старше, чем ты и твои кореши.

— А выглядишь классно. — Бальдони всмотрелся в нее сквозь темные очки. — Совсем не похожа на копа.

— Что тебе сказать? — Кейт скорчила серьезную мину. — Пыталась сунуться в Белый дом, а там, как назло, нет вакансий. Эта сучка Моника Левински перехватила у меня работу. Прямо из-под носа.

Анджело Бальдони разразился оглушительным смехом.

— Ну ладно, давай поговорим о Лео. — Кейт поощрительно улыбнулась Бальдони. — Ты говоришь, он хандрил? Ударился в депрессию? Он с тобой никогда не заговаривал о том, что вот, мол, наложу когда-нибудь на себя руки и все такое?

— Теперь я припоминаю, что в последнее время Лео действительно сильно хандрил. — Анджело Бальдони нахмурился. — Но о том, чтобы выбить себе мозги, ни слова. Да и по фигу мне все это. Что я, психоаналитик какой-то? — Он уронил гантель на пол.

— Конечно, нет. Откуда ты мог знать? — посочувствовала Кейт.

— Верно. Я ж говорю, Лео был замкнутый, тихий, как мышь. Ну, а я не любопытный.

Кейт обратилась к Перлмуттеру:

— Как желудок, Ники? Успокоился?

— Что? — удивился детектив.

Кейт легонько пнула его под столом.

— Я спрашиваю, продолжает мутить или нет?

— Ах да. Мутит, и еще как. С утра нет покоя. Наверное, съел что-то несвежее. — Он посмотрел на Бальдони: — Где тут у вас сортир?

Бальдони показал подбородком на дверь в углу:

— Вот там.

Кейт подождала, пока Перлмуттер исчезнет за дверью туалета. Потом наклонилась к Бальдони:

— Никогда не знаешь, что выкинет вот такой тихоня. Верно?

— Ага. С крепкими парнями легче. Там все ясно.

— Тут ты прав.

— Ага.

— Послушай, сними хоть на пару секунд очки. Хочу посмотреть, какие у тебя глаза.

Бальдони медленно снял очки и прищурился. Глаза у него были темно-голубые, опушенные густыми ресницами. Губы — чувственные, пухлые. В общем, красавчик. Похож на кого-то из рок-идолов пятидесятых.

«Глаза — его секретное оружие, — подумала Кейт. — Он снимет темные очки, хлопает ресницами, и девушка парализована».