Без пощады - Керник Саймон. Страница 49

Раздражения полисмена как не бывало. Изумительно, подумал Мо, какие чудеса творит с людьми элементарная вежливость.

— Сэр, прошу прощения, но проезд пока запрещен. В данный момент проходит полицейская операция.

Мо изобразил удивление:

— Надеюсь, ничего серьезного? Странно, у нас ведь всегда было тихо… Офицер, у меня есть дети. Это их никак не затронет?

— Сэр, поверьте мне, причин для беспокойства нет.

— Неужто дело в наркотиках? В наркотиках?

Полисмен наклонился к нему с заговорщицким видом — между нами, мол.

— Сказать по правде, все гораздо проще. Кто-то оставил без присмотра двоих детишек, вон в том доме.

— Боже мой, какое безобразие! Чудовищная безответственность!

— К нам поступил анонимный звонок. Звонивший якобы видел, как их силой затащили в дом. Поэтому мы и приехали такой большой группой.

— А детишки, они как? Не пострадали?

— Нисколько. Немного расстроены, само собой, но телесных повреждений никаких. Сейчас они в машине «скорой помощи». В доме с ними никого не было. Видно, какой-то сердобольный сосед позвонил, а насчет похищения придумал, чтобы мы побыстрей приехали.

Полисмен пожал плечами, как бы показывая, что его лично такое объяснение вполне устраивает.

— Ну, главное, что с ними все хорошо, — протянул Мо. — Спасибо, офицер.

Попрощавшись, он включил заднюю передачу и выехал из улицы.

Выполнив поручение босса, Мо гадал теперь, как тот вообще вышел на похищенных детей. Скорее всего это были дети Меронов, но, учитывая, какие неожиданные повороты делало это расследование, он не удивился бы, окажись они незаконными детьми лорда главного судьи Парнэм-Джонса от связи с женой премьер-министра.

Мо знал Майка Болта два года, во всем доверял инспектору и был ему беззаветно предан. И все же его грызло беспокойство. Почему босс сам не связался с властями и настоял на анонимности звонка? Причина могла быть лишь одна: Болт не хотел, чтобы стало известно, что информация поступила от него. А значит, он добыл ее незаконным способом.

Мо был не настолько наивен, чтобы полагать, что в погоне за результатами не приходится иногда нарушать кое-какие правила, срезать углы. Еще как приходится, в том числе и ему лично. Да и боссу, который во время работы в «Летучем отряде» имел дело с редкостными подонками, тоже. Однако что-то в его голосе — тихое отчаяние, которое проглядывало сквозь суховатые приказы, — подсказывало Мо, что на этот раз все по-другому. В этот раз углы срезаны очень круто. Мо решил пока не торопиться с суждениями и все же не мог отделаться от этих мыслей.

По пути он попробовал позвонить боссу на мобильный, надеясь услышать какие-то объяснения. Увы, телефон был отключен, и сообщения Болт не оставил.

Кто-то однажды сказал Мо, что в первую очередь человек должен быть верен семье, во вторую — друзьям. Начальство, государство, закон — все это в самом конце списка. Однако волновало Мо Хана вовсе не это. Майк Болт был его другом, но если придется лгать, чтобы прикрыть его, то не поставит ли он под угрозу свою карьеру, а тем самым и благополучие своей семьи?

Как же он надеялся, что этот выбор его минует…

Следующий час смазался у меня в сознании. Сначала приехал седовласый врач, постоянно что-то бормотавший себе под нос. После беглого осмотра он объявил, что мы совершенно здоровы (хороши же у нас врачи!), и исчез за домом — взглянуть на тело Ленча.

Затем потрепанного вида детектив в плаще арестовал Кэйти по подозрению в убийстве Ванессы Блейк. Сперва она протестовала, но в конце концов позволила себя увести, даже не взглянув в мою сторону. Ее посадили в полицейский «форд» и увезли, а я поехал с двумя полисменами в другой машине, на заднем сиденье. Мне сказали, что в полицейском участке Ридинга нас допросят по отдельности. Полицию Ридинга интересует произошедшее сегодня утром; копы из Саутгемптона хотели бы перекинуться со мной парой слов о вчерашних событиях в коттедже. Под завалами было найдено тело мужчины, и у следователей возникло понятное желание узнать, как оно там очутилось. Я спросил про Дэниелса, но эти двое ничего о нем не слышали. Очевидно, ему удалось спастись. Я даже надеялся на это. Конечно, с ним не все было гладко, однако он спас мне жизнь — по крайней мере раз, а может, и два.

Когда до участка оставалось минут пять езды и я все еще не мог устаканить в своей голове, что недавно вырубил отъявленного бандюгана, а потом живым вышел из перестрелки с профессиональным киллером, ожила полицейская рация. Голос спросил водителя, с ними ли я. Когда тот ответил утвердительно, голос сказал, что Макс и Клои найдены живыми и невредимыми в каком-то доме в Хендоне и сейчас находятся в больнице, исключительно из предосторожности.

Во второй раз за день я заплакал — и нисколько этого не стыдился. Слишком велико было облегчение.

— Ничего, ничего… — Коп, сидевший в пассажирском кресле, положил мне руку на плечо. — Поплачьте, станет легче.

И я плакал.

В участке мне дали чашку крепкого черного кофе и сообщили, что тело Айрин Тайлер, моей грозной и теперь уже бывшей тещи, обнаружено в спальне ее дома. Дома, в котором выросла Кэйти… Как я уже сказал, мы с Айрин никогда особенно не ладили, и все же эта новость стала для меня ударом. И удар оказался больнее, чем можно подумать. Столько уже трагедий случилось за эти сутки, и вот еще одна… Как именно она умерла, мне не сказали, только добавили, что обстоятельства кажутся подозрительными.

Когда я допил кофе, меня отвели в комнату для допросов. Там ждали двое следователей — молодой мужчина и женщина за сорок со строгой прической, которая ей не шла. Они попросили рассказать обо всем, что случилось со мной с того момента, как я вышел из полицейского участка вчера вечером. Меня заверили, что, как только мы закончим, меня отвезут в Лондон и я наконец увижу детей.

— А как же моя жена? — спросил я, но мне не ответили. Я решил не настаивать и рассказал все как было. Время от времени они прерывали меня, чтобы что-нибудь уточнить или прояснить, но в основном говорил я. Мою версию событий они приняли без особого недоверия, даже когда я сказал, что, обороняясь, стрелял в Ленча и ранил его в ногу. Я думал, они начнут задавать вопросы о моем спасителе и о том, как вышло, что он убил Ленча, однако они обошли эту тему стороной. Тогда я начал сам — сказал, что детектив погнался за Ленчем и что преступник был вооружен; я подчеркнул, что дальнейшего мы с Кэйти не видели. Я надеялся, что этим хоть как-то помогу ему.

Что же до роли Кэйти во всей истории, то я тоже рассказал всю правду — других вариантов, собственно, и не было. Я сказал, что она изменяла мне с Джеком Келли и что он дал ей ключ от камеры хранения, в которой находился некий предмет, принадлежавший одному из его клиентов. Эта штука понадобилась тем бандитам, и они сначала пытали, а потом и убили Джека, но так и не узнали, где она спрятана. А потом стали искать нас с Кэйти — и в конце концов нашли.

— А вы не знаете, что было в той камере хранения? — спросила женщина.

— С этой штуки можно сделать копию, — ответил я, припомнив слова Ленча.

— А как вы считаете, вашей жене это известно? — продолжила она.

— Не думаю, — сказал я, хотя не очень-то был в этом уверен.

— А клиент? У вас есть какие-нибудь догадки, кто он — или она?

Я покачал головой.

— Я знаю только три имени: Дэниелс — коп под прикрытием, Мантани — один из тех, кто меня похитил, и Ленч. Это он был убит сегодня утром.

— А откуда вы знаете, что его убили? — спросил молодой следователь. Его лоб казался непомерно высоким из-за больших залысин. Чувствовалось, что в роли провинциального копа он задерживаться не намерен и явно метит высоко. Он немного напоминал моего босса, Уэсли О’Ши. Такой же самодовольный, ограниченный карьерист. Если бы он служил в армии, то, без всякого сомнения, его бы пристрелили собственные солдаты.