Маятник Судьбы - Чекалов Денис Александрович. Страница 45

Существо посмотрело на меня и узнало.

– Вы свободны, – сказал я. – И можете вернуться во внешний мир.

Астральная клетка рассыпалась звенящими льдинками. Безвольное тело обессилевшего существа согнулось и рухнуло, подхваченное крепкими руками Марата Чис-Гирея.

– Думаю, нести его туда придется мне, – говорит Марат.

– Мне нужен второй, – властно говорю я, обращаясь к стражникам. – Тит Марций, римский легионер.

– Он дальше, – отвечает чудовище, и его когтистые лапы начинают скрипеть по гранитному полу.

Вторая астральная клетка, второй невинно осужденный вращается в медленном вихре мрака.

Стражник останавливается, и его темные, лишенные зрачков глаза обращаются на меня.

– Знак в вашей руке, – спрашивает чудовище. – Что он означает?

Я прикасаюсь пальцами к холодной поверхности клетки, и она начинает рассыпаться.

– Ничего, – отвечаю я. – Он ничего не значит. Черное существо раскрывает глаза, и теперь они наполнены неподвижной бесцветной пустотой.

– Сколько невиновных томится еще в казематах грешников? – грозно спрашивает Марат.

Закованное в пластинчатую броню чудовище оборачивается к нему, и искривленные когти его лап тянутся к горлу Чис-Гирея. Марат ударяет его в висок, и стражник падает, проваливаясь в холод астральной клетки.

Его тело безвольно поднимается над полом и начинает медленно поворачиваться в вихре пустоты.

Серые глаза Франсуаз вспыхивают алым светом, и бушующий огонь насквозь пронзает тело второго стражника. Черные пластины прочны, но плоть под ними сгорает, словно мясо, забытое в духовке.

Сноп холодных, белых и голубых искр рассыпается перед нашими глазами, и пластинчатая голова речной твари разрывает колеблющуюся занавесь мрака. Крокодил-крупье, извиваясь и корчась хвостом, сжатый в левой клешне огромного краба.

– А вот и тот, кто нашел способ даже здесь использовать чужие страдания, – цедит Франсуаз.

Марат закрывает рот, потому что он тоже собирался произнести что-нибудь в этом роде.

– Как ты мог их впустить, глупец? – Хитиновые жвалы водяного монстра сводит от бешеной злобы.

– У них был знак, – пищит крокодил.

Чудовищная клешня сжимается, и тело крупье, разодранное на две половинки, отлетает в стороны. Его коротенькие лапы все еще бьются в агонии, зубы бессильно тщатся укусить гранитные плиты пола.

– Три тысячи лет назад меня сослали за грехи в преисподнюю, – скрипит водяная тварь. – Век за веком строил я здесь мир, в котором мог бы жить. А вы пришли и разрушили все.

– Ты отпускал грешников на волю, а их места занимали честные люди, – гневно говорит Марат.

– Такова жизнь, – с тихой угрозой отвечает водяное чудовище. – И даже после смерти она остается такой. Думаешь, я не помню, что это ты меня убил?

Голова Марата поднимается, и по его глазам я вижу, что он узнал водяную тварь.

– Теперь ты останешься здесь навсегда, Марат, – говорит монстр. – Одно из колец Зари у тебя с собой. Завладев им, я сам вернусь во внешний мир – и мир этот станет моим. И это произойдет благодаря тебе, Марат. Разве это не ирония?

Речное чудовище ползет вперед, перебирая членистыми лапами. Твердый хитиновый панцирь скрипит по полу, раздавливая в отвратительную массу тело разрубленного крокодила.

Марат Чис-Гирей кладет руку на пояс в поисках оружия, которого нет.

Речное чудовище подползает все ближе, взмахивая острой клешней.

Оглушительный крик.

Гранитные плиты рассыпаются в крошку под телом огромного монстра. Отверстие в полу ширится, расходясь в стороны с пугающей быстротой. Лапы твари хватаются за обваливающиеся края, массивные клешни бессильно разрубают воздух.

Столбы пламени вырываются из-под тела чудовища, облизывая его бока.

– Хороший получится запеченный омар, – цедит Франсуаз.

Девушка пинает каблуком мерзкую тварь, и монстр обваливается вниз, объятый пламенем. Столбы огня врываются в его распахнутый рот, сжигая готовые явиться слова.

Яркий столб пламени – и все затихает.

– Сила убеждения, – говорю я, возвращая Марату его заколку. – Эта тварь должна была гореть в адском огне, но ей удалось убедить себя и других, что даже в преисподней грешники имеют право на наслаждения. Стоило кому-то не согласиться с этим – и ее мир рухнул.

Гранитные плиты неспешно собираются вновь, образуя поверхность пола.

– Здесь еще долго надо будет наводить порядок, – замечаю я. – Но с этим справятся и другие. Теперь же, господин Марат, нам пора в путь. Как вы думаете, здесь есть лифт наверх?

14

Круглая линза объектива.

Серая мостовая, круглые булыжники почти идеальной формы. Такие бывают только в северных странах.

– Вот он идет.

Иоахим Владек пересекает улицу. У него бледное лицо, широко расправленные плечи подчеркивают худобу. Его внешность так подходит к старой пустой улочке городка, что кажется, еще мгновение, и он растворится в деревянных стенах домов.

Поэтому за ним лучше следить в подзорную трубу.

– Он ищет дом, – говорит Франсуаз, не отрывая глаз от окуляра.

– Триста лет прошло с тех пор, как Владек в последний раз был в Скаргионе.

Я не пользуюсь подзорной трубой, даже если это последняя модель, стоящая на вооружении у эльфийского спецназа. С плоской крыши портового здания, на которой мы находимся, Иоахим Владек похож на темного оловянного солдатика.

Только я еще никогда не видел, чтобы из олова делали игрушечных вампиров.

– Владек спрятал свои амулеты в одном из этих домов. – Марат Чис-Гирей перелистывает пожелтевшие страницы тетради. – Заначку на черный день. И он не двинется с места, пока ее не достанет. Он привык жить с комфортом, старый мерзавец.

Франсуаз поворачивает подзорную трубу, следя за шагающим по мостовой вампиром.

– С этой позиции я легко разнесла бы ему голову, – мечтательно произносит девушка. – Одной серебряной пули ему бы хватило.

– Тогда бы мы не узнали, что Владек собрался делать с кольцом Зари. – Я облокачиваюсь на перила крыши и смотрю вниз, где суетятся портовые рабочие.

– Как случилось, что Иоахим Владек узнал тайну колец Зари? – спрашивает Франсуаз.

– Действие этих колец многообразно, – отвечает Марат. – Они ощутили зло, которое таится во Владеке, и многократно усилили его.

– Теперь осталось узнать, как помешать его сородичам воспользоваться этими знаниями… Он входит в дом.

Вампир поднимается по каменным ступеням. Время и морской ветер успели сточить их больше, чем ноги шагавших по ним людей.

Франсуаз поворачивает прибор для наблюдения еще ровно на четверть градуса, и ее тонкие пальцы ложатся на ручку настройки.

Направленный усилитель звука.

– Хочешь послушать, как он будет ругаться, когда ударится головой о притолоку? – Я подхожу к девушке. – Главное, чтобы он поскорее забрал деньги и начал свои эксперименты. Когда мы поймем, что за силы он в состоянии разбудить, – он отправится обратно в преисподнюю.

Франсуаз поднимает глаза и поудобнее пристраивает на голове наушники.

– Кто это там? – резко спрашивает Владек.

Голос, хотя и приглушенный деревянными стенами, звучит так ясно, словно вампир не находится от нас на расстоянии доброй четверти мили.

Франсуаз с гордостью смотрит на прибор для наблюдения, будто все его способности – это ее личная заслуга.

– Неужели его деньги кто-то забрал? – обеспокоенно спрашивает Марат.

– За триста лет воришка мог бы успеть смотать удочки, – отвечаю я.

Франсуаз недовольно шикает на нас, призывая к молчанию.

– Узнаю старого вампира. – Существо отвечает Владеку на всеми забытом языке, даже я с трудом его понимаю – он успел здорово измениться за последние четверть тысячелетия. – Что привело тебя в мою скромную обитель?

– У нашего друга возникли проблемы, – констатирует Франсуаз.

Владек ругается, и не знаю – стоит ли его за это винить. С одной стороны, он позволил себе грубое выражение при даме, с другой – вампир не мог знать, что дама его подслушивает.