Ад в тихой обители - Дикинсон Дэвид. Страница 27

— Угадай, кто меня пригласил на ланч в четверг? — спросил Патрик Батлер, едва переступив порог, вешая пальто и шляпу в прихожей у Энн Герберт.

— Декан? Епископ? Хотя наш епископ подобного шалопая на ланч не позовет, — улыбнулась Энн, заваривая чай.

— Не угадала, — улыбнулся в ответ Патрик. — Бери выше, кое-кто поважней.

— Да кто ж у нас важнее декана и епископа? — пожала плечами Энн, нарезая кекс.

— Пауэрскорт! — гордо объявил Патрик Батлер. — Лорд Фрэнсис Пауэрскорт имеет честь пригласить меня на ланч в «Королевскую голову», в четверг, в час дня.

— Зачем это ему, а, Патрик? Уж не подозревает ли он, что ты как-то замешан в убийстве? — озабоченно нахмурилась Энн.

— Я бы предположил, — сказал Патрик великосветским тоном, — что лорду Пауэрскорту понадобился мой интеллект. Знание местной обстановки, психологии и прочее.

— Ты ведь не сыщик, Патрик, ты, по-моему, редактор газеты. Будь ты на месте детектива, ну зачем тебе вдруг ланч с редактором?

— Не знаю, не знаю, — задумчиво протянул Патрик. — Мало ли зачем. Скажем, навести справки или поговорить о влиянии какой-либо публикации. Множество тем для обсуждения.

— Есть новости о бедном хористе, убитом в Певческой столовой? — спросила Энн, глядя на молодого человека и думая, как бы подвигнуть его на покупку новых рубашек. Воротнички износились до неприличия. Сейчас не стоит, ему не до того, но надо найти подходящую минуту и обязательно поговорить на эту тему.

— Насколько мне известно, новостей нет, — ответил Патрик, не подозревая о жестоком приговоре его рубашкам и воротничкам. — С утра перекинулся словом с одним полисменом, инспектором Йейтсом. Забавно он сказал, жаль — просил не печатать. «Вы посмотрите, говорит, на этих самых певчих, когда они поют. Каждый день в храме так голосят, что силой не заткнешь. А подойди, когда они на отдыхе? Рты на замок, и ни черта! Ни звука».

Лорд Фрэнсис Пауэрскорт вновь совершил короткую прогулку по уже привычной трассе между Ферфилд-парком и владениями доктора Блэкстафа. Только на этот раз он дошагал до самого крыльца своего сельского соседа и вошел в дом, чтобы увидеться с радушным доктором в его гостиной, среди впечатляющей коллекции образов медицины.

— Скажите, доктор, вам известно насчет потайного прохода из библиотеки в церковь Ферфилд-парка?

Хотелось проверить утверждение дворецкого «все знают в наших краях».

— О да, — сказал доктор, — у нас об этом практически всем известно. А как узнали вы?

— Случайно обнаружил прошлым вечером. — Пауэрскорт с благодарной улыбкой взял стаканчик виски. — И очень заинтересовался, так как отсюда следует, что любой посторонний мог ночью незаметно пробраться в дом. Из сада через церковный люк подземным коридором прямо в библиотеку. Вы согласны?

— Вполне возможно, допускаю. Ваш интерес обусловлен чем-то конкретным?

— Подозрением нанявшей меня миссис Кокборн. Ей кажется, что смерть брата была насильственной. До сих пор я воспринимал ее тревогу весьма скептически, ибо в убийцу из числа домашних слуг не верил и знал о прочно запертых дверях и окнах. Теперь иначе. От библиотеки до спальни мистера Юстаса, как вы хорошо помните, лишь несколько ступенек по задней лестнице.

Пауэрскорт сделал паузу и пристально посмотрел в глаза сидевшему напротив Блэкстафу.

— Вы меня понимаете, доктор?

— Прекрасно понимаю. Только не вижу, какое отношение это имеет к смерти Джона Юстаса. Он, я вам говорил, скончался здесь, у меня.

— Но убить канцлера могли в собственном доме, а затем кто-нибудь из слуг, тот же дворецкий, мог принести его мертвое тело сюда. Разве такой вариант невозможен?

Доктор Блэкстаф улыбнулся.

— Профессия медика, мой друг, — сказал он, — приучает рассматривать всевозможные интерпретации того или иного случая. Я полагаю, вы с большой долей вероятности могли бы предположить, что покойную королеву Викторию убили агенты вражеских держав. Но относительно кончины Джона Юстаса я по-прежнему заявляю: он умер здесь, вот в этом самом доме.

Пауэрскорт изменил тактику.

— Вы слышали, доктор, о гибели хориста Артура Рада, которого задушили на кухне Певческой столовой?

Блэкстаф кивнул.

— И обсудили это, разумеется, с вашим коллегой, осматривавшим труп доктором Вильямсом?

Можно было не сомневаться, что уважаемые эскулапы перебрали все подробности жуткой кончины певчего. Медики осторожны и деликатны, беседуя с пациентами и прочими непосвященными, а друг с другом они болтливы так же, как адвокаты в своей компании.

Реплика Блэкстафа разочаровала:

— Мы с Грегори Вильямсом на этой неделе еще не встречались, я увижу его только в субботу, на вечере у епископа.

Любопытно, невольно задумался Пауэрскорт, чем развлекают на епископских вечеринках? Экзаменуют на знание имен пророков в Ветхом Завете? Или спрашивают, какая казнь египетская состоялась раньше: «смерть всех первенцев» либо «нашествие саранчи»? Детектив отогнал посторонние мысли.

— Хочу открыть вам, доктор, тщательно охраняемый секрет. В газете была не вся правда. — Пауэрскорт помолчал. — Беднягу нашли обугленным в кухонном очаге. Сначала его убили. Затем тело насадили на длинный железный вертел. Потом разожгли большой огонь и усердно, неустанно поворачивая над пламенем, жарили часов пять-шесть. Жарили, как быка или оленя. Не вам объяснять, что стало с его плотью.

— Ужас, нечто уму непостижимое, — произнес доктор. Даже он, медик, побледнел. — Но почему вы сочли нужным поставить меня в известность?

Пауэрскорт нахмурился.

— Что ж, буду с вами абсолютно откровенен. Видите ли, доктор, между вашим описанием событий той ночи, когда умер Джон Юстас, и тем, что излагает дворецкий Маккена, есть некоторые несоответствия.

О сути расхождений Пауэрскорт умолчал, дабы ловкие рассказчики не поспешили подправить свои сюжеты. Блэкстаф порывался что-то сказать, но детектив протестующе поднял руку:

— Послушайте меня, доктор. И, прошу вас, примите во внимание специфику моего ремесла, требующего учитывать худшие стороны человеческой натуры. Ну, предположим на секунду, попытайтесь это представить, что подозрения моей нанимательницы справедливы, что брат ее и в самом деле был убит. Теперь у нас еще одна смерть. Причем во втором случае очевидно убийство, даже скорее казнь, давшая волю самым мрачным, если не безумным, страстям палача. А если обе смерти как-то связаны, если в основе убийства канцлера Юстаса и певчего Артура Рада некий общий мотив? Тогда впереди новые жертвы — тела, которые вдруг обнаружат распятыми на кресте посреди церковного двора или повешенными на цепи под куполом собора. Я говорю это вам, доктор Блэкстаф, потому что всякий владеющий какой-то полезной для следствия информацией обязан немедленно ее представить. Я говорю это вам, доктор Блэкстаф, потому что всякий владеющий подобной информацией, но хранящий молчание, способствует очередному страшному убийству или даже серии новых убийств. Добавлю, что человек, передавший сведения лично мне, может быть совершенно уверен в конфиденциальности своего сообщения.

Закончив пылкую речь, Пауэрскорт тихо спросил:

— Вам ничего не хочется мне рассказать, доктор Блэкстаф?

Доктор приоткрыл рот, губы его дрогнули… Пауэрскорт потом почти не сомневался в тогдашнем намерении Блэкстафа все выложить. Однако, поколебавшись, доктор крепко сжал губы. Он встал, подошел к буфету и вернулся с графином виски.

— Позвольте вновь наполнить ваш стакан, Пауэрскорт. Уверяю вас, относительно кончины Джона Юстаса я сообщил все и добавить мне больше нечего. Что же касается неких несоответствий моего рассказа изложению дворецкого, то странным было бы скорее их отсутствие. Большинству людей очень сложно в точности припомнить все детали. Среди моих пациентов многие — и, поверьте, отнюдь не только персоны преклонных лет — забывают половину медицинских рекомендаций, еще не выйдя за порог моего врачебного кабинета. Хотел бы я быть для них более полезным.