Ад в тихой обители - Дикинсон Дэвид. Страница 45

Утром, устроившись за письменным столом в кабинете Джона Юстаса и положив перед собой расписание поездов, Пауэрскорт начал писать письма.

Он написал декану: выразив надежду, что это особенно не затруднит, попросил сообщить имена и адреса родителей двоих погибших певчих. Вообще, Пауэрскорт остерегался контактов с людьми из собора, опасаясь за их жизнь, если они не причастны к убийствам, и опасаясь за свою голову, если все-таки причастны. Слишком памятна была та ночь блужданий среди храмовых надгробий, когда с лесов рухнули плиты. Сомнения были даже относительно епископа, человека вроде бы не от мира сего, однако, по информации Патрика Батлера, служившего когда-то в гренадерской гвардии. Сомнения были относительно декана, столь бесстрастно ожидавшего жуткой процедуры опознания. Сомнения вызывал и архидиакон, с его регулярным паломничеством на мессы в Мэлбери-Клинтон.

Он написал своему бывшему наставнику в Кембридже: просил устроить ему консультацию у лучших британских специалистов по истории Реформации, особенно по вопросу ликвидации монастырей.

Он написал мистеру и миссис Феррерз (Бристоль, Клифтон-райз, 42), прося позволения посетить их через двое суток во второй половине дня и поясняя, что хотел бы побеседовать в связи со своим расследованием странных смертей в Комптоне. Определенной цели этот визит не имел.

Он написал старому другу Роузбери, в недавнем прошлом премьер-министру либеральных убеждений. Сообщил, что предполагает навестить его дней через пять-шесть, дабы посоветоваться. Кроме того, он просил Роузбери организовать ему встречу с министром внутренних дел.

Он написал доктору Вильямсу, прося его содействия и помощи в неком очень щекотливом деле…

— Так кто же он, этот соборный архидиакон, Фрэнсис? Протестант он или католик? — поставил вопрос ребром Джонни Фицджеральд.

Покончив с корреспонденцией, Пауэрскорт присоединился к завтракавшим. Оливия и Томас уже отправились в парк лазить по деревьям.

— Одному Богу известно, — пожал плечами Пауэрскорт. — Хотя, быть может, неизвестно и Ему.

— Разве возможно быть одновременно протестантским архидиаконом и патером католического ордена иезуитов? — вступила леди Люси. — А как же вечное противоборство внутри христианства? Ведь католики и протестанты друг для друга — еретики!

— Не знаю, но непременно выясню. — Разрезая яичницу с беконом, Пауэрскорт мысленно пометил себе поговорить на эту тему с кембриджскими богословами. — Меня вот что занимает: один ли архидиакон здесь католик? Может, в соборе есть и другие тайные приверженцы старинной веры?

— Может, тут все англиканские пастыри — католики, — сказал Джонни Фицджеральд. Раздался общий смех.

— Но если всерьез, — продолжал Пауэрскорт, — дело чрезвычайно осложняется. Я уже не решаюсь задавать вопросы епископу и его клиру. Это становится опасным и для меня, и для всех нас, да и для тех в соборе, кто знает некие ответы.

Уильям Маккензи на своем конце стола был занят истреблением горки тостов с тонким слоем масла, но без повидла.

— Я о чем думаю-то, сэр. По сообщению дворецкого из Мэлбери-Клинтон, объект служит там мессы восьмой год. И все эти его поездки с переодеванием. Смахивает на шпиона, а, Джонни? Но на кого он работает? То ли протестантские власти Комптона выведывают секреты усадьбы Мэлбери-Клинтон, то ли тамошнее католическое семейство выведывает секреты англиканского собора? Просто голову сломаешь!

Маккензи утешился очередным тостом.

— А у меня все тот же вопрос, — не унимался Джонни. — Кто он на самом деле? — Подцепив вилкой сосиску, он поднял ее и подозрительно прищурился: — Вот архидиакон-протестант, а это… — Он поднял вилкой в левой руке вторую сосиску. — Архидиакон-иезуит. По-моему, протестант, — Джонни угрожающе помахал сосиской на правой вилке, — сильно рискует, восемь лет регулярно, раз в неделю, превращаясь в католика. Недаром так далеко забрался. Будь это католическое гнездышко поближе, кто-то оттуда мог заехать в Комптон и опознать предателя.

— Поправка! — вмешался в наглядную демонстрацию проблемы Пауэрскорт. — Предположение верно, если обитатели Мэлбери не в курсе, если они не осведомлены о роли их патера-иезуита в Комптоне. Но вполне допустимо, что, напротив, правая сосиска, то бишь архидиакон-протестант, тщательно таит свою католическую миссию от коллег по собору.

— Учтем другой фактор, — предложил Джонни, соединив в воздухе обе вилки с наколотыми сосисками, — современная склонность к двойной жизни. — Он скрестил вилки, быстро поменяв местами правую и левую сосиску. — Шпионство с агентами-двойниками — ну, разумеется, ради высшего блага британского королевства — в наши дни процветает. Изнурительная работенка. В любой момент, с любой стороны жди провала. — Скинув обе сосиски на тарелку, Джонни отрезал и проглотил кусочек «протестанта». — И зачем целых восемь лет? Он что, намерен продолжать свой маскарад до самой смерти? Или разведчик ждет сигнала, когда ему выступить в истинном обличии?

Пауэрскорт провел правой рукой по волосам; жестом, как знала кроме него одна леди Люси, выдававшим определенную растерянность. Ответа у него не было. Джонни Фицджеральд кромсал на тарелке «иезуита». Маккензи жевал свой тост. Леди Люси изящно, мелкими глоточками пила чай.

— Мы в полном неведении, — улыбнувшись жене, сказал Пауэрскорт. — Рискну предположить, что архидиакон на самом деле все-таки иезуит. Для изменяющего одной вере ради другой иезуитский орден, думается мне, гораздо более грозен, нежели англиканское начальство. Сегодня я еще пороюсь в бумагах Джона Юстаса. Может быть, даже снова навещу доктора Блэкстафа. А завтра съезжу кое-куда на пару дней. Уильям, — обратился он к расправившемуся с горой тостов Маккензи, — вам надо бы понаблюдать за итальянским господином, частенько гостящим у архидиакона. Я, правда, не уверен, что он сейчас здесь.

— Здесь, здесь, — уверил Джонни Фицджеральд. — Я вчера видел в городе эту темную личность.

— Прекрасно, — кивнул Пауэрскорт. — Следуйте за ним по пятам везде и всюду, Уильям, даже если вам придется доехать до самого Лондона. Разузнайте, откуда он.

— Не иначе как из Мэлбери-Клинтон, — хохотнул Джонни. — Еще один чертов иезуит. Присматривает тут за ненадежным архидиаконом.

— А ты, Джонни, — взглянул на друга Пауэрскорт, — попробуй сделать невозможное. Необходимо узнать, имеются ли в Комптонском соборе еще какие-нибудь тайные католики. Как это выяснить, не представляю. И никому ни одного вопроса об этом задавать нельзя.

— Попробую, — бросил Джонни, отправляя в рот последний кусочек «иезуита». — Отчего ж не попробовать.

Чуть позже леди Люси обнаружила супруга задумчиво расхаживающим по гостиной.

— Фрэнсис, — тихо произнесла она, — прошу тебя, не уезжай.

Около фортепиано Пауэрскорт повернулся и посмотрел на жену невидящим взглядом.

— Что? Извини, любовь моя, я не расслышал.

Обняв мужа за талию, леди Люси прошлась с ним по гостиной до двери в сад.

— Позволь мне, Фрэнсис, поехать с тобой. Хотя бы немного проводить. Я сказала, что не хочу тебя отпускать.

Пауэрскорт смотрел в глубину сада.

— Боже, наша девочка вскарабкалась к самой кроне, — заволновался он.

— Оливия? Не беспокойся. Малышка лазит по деревьям, словно обезьянка. Меня встревожит, только если Томас заберется на верхушку тех громадных дубов.

— Не стоит нам уезжать вдвоем, Люси. Ведь я ненадолго.

— Что ж, значит мне, бедняжке, остается посвятить себя репетициям хора. Я тебе говорила, что сумела подружиться с маленькими певчими Уильямом и Филиппом? Хочу их пригласить на чай, познакомить с детьми.

— Не слишком увлекайся своим хором, Люси. Сейчас все здесь достаточно опасно.

Обнявшись, они снова медленно пересекли гостиную.

— Фрэнсис, ответишь на один вопрос?

— Конечно, моя дорогая.

— Тебе страшно? — Глаза леди Люси были полны серьезности.

— Хм, раньше ты никогда меня не спрашивала.