Между двух войн - Чекалов Денис Александрович. Страница 55

Перехватив меч, она по рукоять вонзила его в клубы Мрака. Острый клинок пробил голову твари, рассекая мозг.

– Пощади, – простонало чудовище.

– Поздно просить об этом, – ответила Франсуаз.

Она с силой провернула меч, разнося в клочки мозг многолапого монстра. Глухой вопль заставил содрогнуться стены домов. Кровь с новой силой хлынула из обрубков щупалец – и иссякла.

С жестокой улыбкой Франсуаз вытащила меч. Голубоватая молния пробежала по пространству, закрывая астральную щель.

11

Франсуаз склонилась над дервишем, бессильно распростертым на треугольном паланкине.

– Он будет жить, – сообщила она. – Надо только восстановить его силы.

Жрицы Розового храма окружили меня. Их теплые пальцы касались моей груди, гладили по лицу. Голубые одеяния девушек вблизи казались воздушными. Они открывали каждый изгиб обнаженных тел.

– О прекрасный эльф, – проговорила одна из краса­виц. Золотая диадема на ее голове выдавала в ней верховную жрицу. – Мы обязаны оказать тебе почести…

Она взмахнула рукой, и остальные девушки расступились. Они продолжали ласкать меня, но стояли теперь по бокам.

Верховная жрица провела рукой по моему подбородку.

– Можно прямо здесь… – проворковала она. Красавица отшатнулась, когда в горло ей уперся кончик меча.

– Трахнитесь лучше с бычками, девочки, – произнесла Франсуаз.

Жрицы Розового храма не спешили. В силу своей профессии они нередко встречались с ревнивыми женами и любовницами.

– Ты тоже можешь присоединиться к нам, сероглазка, – ласково произнесла верховная жрица. – Тебе понравятся наши ласки.

– «Тебе понравятся наши ласки», – передразнила Франсуаз, хлопая по столу деревянной кружкой. – Это бордель какой-то, а не город.

– Ты едва не порубала их на куски, – проговорил я.-

Френки, ты такая неконтактная.

– Неконтактная? – Франсуаз взвилась так, что остальные посетители таверны стали на нас оглядываться. – Я должна была трахаться с шестью шлюхами – это, что ли, значит быть контактной?!

– Френки, – сказал я, – но стоило ли махать мечом? Ты напугала их до полусмерти. Можно было просто дать пару оплеух.

– Они только этого и ждали, – мрачно процедила Франсуаз. – Сам видел, как они смотрели на хлыст у меня на поясе.

– Что делать, Френки, – вздохнул я. – Ты пробуждаешь в людях самые низменные эмоции. Девушка пнула меня ногой под столом.

– Как ты закрыл астральную щель? – спросила она. – Дервиш чуть копыта не откинул, а все равно не смог.

– Я эльф, – сказал я.

Франсуаз отхлебнула из кружки, ожидая продолжения, но я не стал ничего больше говорить.

– Это – все? – спросила она.

– Этого достаточно, – заверил я.

– Майкл, – Франсуаз склонила голову, рассматривая меня, – хлыст все еще при мне. Я развел руками:

– Как я могу объяснить то, что происходит само собой? Просто я могу закрывать двери между мирами – и все. Я не служу Свету, я вообще никому не служу. Моя душа мне не принадлежит. Я отказался от всего, что мог иметь, ради того, что хотел иметь. Закрывать двери для меня так же естественно, как для тебя хлебать эту невероятную гадость.

Франсуаз ткнула нос в свою кружку и помотала головой.

– Нет, Френки, он нас не узнает, – заключил я.

– Все равно, – упрямо ответила Франсуаз. – Мы должны пойти к нему и спросить. Мне надоел этот маскарад. Она с отвращением дернула свое купеческое платье.

– Ну да, спросить, – сказал я. – Молотить его головой об алтарь, пока он не расколется. Дервиш, его череп или алтарь. Да он не скажет нам, сколько ног у собаки, если его не обмануть.

– Только обманывать ты и умеешь, – прорычала Франсуаз.

В глубине души она понимала, что я прав. Это и было причиной ее негодования.

Я всегда прав; порой я сам немного от этого устаю.

– Дервиш потерял сознание прежде, чем мог нас увидеть. Жрицы давно в своем храме, на коленях перед прихожанами. Нас могут узнать разве что священные буйволы.

– Пусть попробуют.

Услышь божественные быки, каким тоном были произнесены эти слова, они сами содрали бы с себя шкуру и запеклись на вертеле.

Веселый народ вновь толпился на широких улицах Курземе. Ужас, владевший людьми несколько часов назад, улетел так же быстро, как свежий ветер пролетает над шпилями минаретов.

Жрицы Розового храма позаботились о том, чтобы вернуть дервиша в его покои. Останавливаясь на площадях, люди рассказывали друг другу о случившемся, расцвечивая свои истории все новыми подробностями. Детали эти были тем более невероятны, что почти никто не видел, как разворачивались события.

– А потом земля разверзлась, – с жаром рассказывал торговец сладостями, – и высыпали из нее всадники – все в золоте, а вместо глаз у них были жуки, вот такие огромные.

Прохожие, обступившие его прилавок, завороженно кивали головами. Не пройдет и пяти минут, как кто-нибудь из них станет пересказывать эту побасенку, переиначив ее на свой лад.

– Дервиш узнал в тебе демона? – спросил я. Франсуаз презрительно скривила губы.

– Они всегда говорят, что умеют это. Но еще ни один священник не мог отличить меня от дочери Света, если я сама не хотела. Нет, Майкл, он ощутил только, как раскрывается астральная дверь.

Ответ девушки понравился мне еще меньше, чем знакомство с ее семьей.

– Это плохо, помадка, – проговорил я.

– Почему еще?

– Френки, астральная дверь открылась в тот миг, когда дервиш поравнялся с нами. А не могла ли ты это вызвать?

Франсуаз терпеть на может, когда я предполагаю, что в какой-либо неудаче есть ее вина.

Но, право, не моя же.

– Все, что я могу вызвать, так это твою эрекцию, – прорычала девушка. – Что я, дура? Будь хоть один шанс, что такое возможно, – стала бы я рисковать?

– Нет, – согласился я. – А про дуру я подумаю.

12

Грифоны, раскрывающие крыла, охраняли подножие минарета. По всей видимости, делали они это не слишком усердно. Добрая половина скульптур, которыми обросла парадная лестница, были разрушены, и только знание берберского королевского стиля могло подсказать, кого изображали осыпавшиеся торсы.

– Дервиш-то жадничает на ремонте, – произнесла Франсуаз с веселым злорадством.

– Это не совсем так, Френки, – проговорил я. – Когда колдун впадает в мистический транс, он не только накапливает магическую силу. Одновременно он разрушает структуру своего организма. Более могущественные волшебники, такие как дервиш, черпают энергию не в себе, а в окружающих предметах. Тысячи памятников искусства погибли, разрушенные таким образом… Попутно достается и минарету.

– Вот как.

Франсуаз, проходя мимо, щелкнула пальцами по изображению крылатого пса. Голова невезунчика отвалилась и погромыхала вниз по ступеням.

– Упс, – произнесла девушка и сделала вид, что это не она.

Толстый бегемот встречал нас у раззолоченных дверей. Жирные телеса слуги прикрывала лишь тога, крепившаяся на одном плече, ей следовало бы прикрывать их получше.

– Не знаю, сможет ли великий дервиш принять вас, – проговорил бегемот. – Он так истощен, да к тому же погружен в полуденную медитацию.

Не говоря ни слова, Франсуаз вынула из-за пояса круглую золотую монету и, протянув ее бегемоту, прижала ладонью к его отвисшему брюху.

Сделала она это так энергично, что чуть не прошибла гиппопотаму желудок. Затем отодвинула бегемота, слово то была дверь, и прошла мимо.

– Прости, приятель, – проговорил я лакею. – Тебе еще повезло. Она могла врезать и без монеты.

Изнутри минарет выглядел так, словно над ним потрудились скальные термиты. Глубокие щели прорезали его стены. Плиты пола покачивались, стоило наступить куда-нибудь, кроме как точно в их середину.

Один из залов, через которые мы проходили, когда-то был украшен мозаикой. По следам, оставшимся на сером цементе, я определил, что она изображает казнь последнего из принцев Карпашских. Значит, минарет был выстроен не далее чем пять лет назад.