Одна жена – одна сатана - Соболева Лариса Павловна. Страница 2

Не нравилась ему и риелторша – явно шлюха на пенсии, не нравилась ее одежда, подчеркивающая бугорчатые формы, набитые утрамбованным жирком, и особенно не нравился замороженный студень на ляжках, видимый сквозь длинный разрез юбки. Валерьян Юрьевич далеко не стройный, можно сказать, очень далеко не стройный, но дряблых, молодящихся баб не выносит, усматривая в них дешевую подделку. Он большой – не достать до макушки, широкий – не охватить, из-за величины ему и дают много больше пятидесяти трех. Характер... У него нормальный характер – лично ему нравится. Люди с мягкими характерами и с его положением не доживают до его лет, а он еще намерен пожить. Какая-то неизвестная сволочь прицепила ему кличку – Кувалда. Это что значит? Валерьян Юрьевич остолоп, тупица, грубый невежа, да? Несправедливо. А несправедливость порождает озлобленность, разве нет?

Вид открылся так себе: внизу протекала обычная река, до безобразия заросшая камышом, сам же дом с тыла вовсе представлял собой унылое зрелище. Он был удручающе запущен. Бывшие хозяева не заштукатурили с этой стороны стены, повсюду стояли железные бочки, валялись деревянные носилки, лестницы, ведра, сваленные кое-как кирпичи, грязь. Но Валерьян Юрьевич пока якобы этого не заметил, а, кивнув в сторону реки, предположил:

– Наверно, гадюк полно.

– О гадюках не слышала. Ужи есть, не скрываю, но они же не опасны. Если вас смущает камыш, то... его заросли как раз и говорят об экологически чистом месте (слово «экологический» она употребила за время осмотра раз двести). Всем известно, что камыш является естественным очистителем водоемов, поэтому...

– Здесь негде купаться, – продолжил выдвигать причины, по которым он не хотел покупать дом, Валерьян Юрьевич. – Берег в болото превратился...

– Разве для вас это проблема? – рассмеялась смехом потаскушки риелторша. – Пригласите бригаду рабочих, они вам за день очистят берег, насадят водяных лилий и устроят пляж, как в пятизвездочном отлете на Мальдивах.

Ее послушать, так все пустяки. Только на эти пустяки надо чемодан баксов вывалить. Теперь Валерьян Юрьевич якобы только сейчас заметил заднюю стену, черты его лица сложились в тоскливую гримасу, на что риелторша сразу же отреагировала:

– Думаю, эту часть рабочие успеют завершить до вашего переезда.

– Если дом такой хороший, почему его продают?

– Видите ли, хозяин ввиду сложившихся обстоятельств вынужден был покинуть страну...

– Сбежал, – резюмировал Валерьян Юрьевич.

– Можно и так сказать. Его жена намерена продать всю недвижимость и уехать к мужу, – закончила она и, понимая, что Кувалда не догоняет, как ему повезло, добавила: – В общем-то, дом она отдает за бесценок, потому что торопится выехать. Ну а район, сами видите, не для среднего класса. Кстати, здесь рядом конюшня.

– Это мне еще зачем?

– Верховой ездой заниматься. Сейчас модно.

– Не родилась еще та лошадь, способная возить меня, – мрачно пошутил он и повернулся на визг.

– Па! Па, это же рай! – визжала младшая агрессорша, едва не вываливаясь из окна. – Па, я выбрала себе комнату. Эту.

Она выбрала! Они всегда выбирают. Только вот платит он. А они снисходительно подшучивают над ним, когда папа не то скажет или сделает что-либо не так, высокомерно переглядываются и усмехаются, мол, папа – маразматик. По их мнению, он безнадежно отстал и постарел, хорош лишь тем, что дает бабки, без которых им цена – медный грош. Валерьян Юрьевич улыбнулся дочери одной половинкой рта, вторая половинка не нашла сил для улыбки, и с мечтательной надеждой, озадачившей риелторшу, спросил:

– А наводнения здесь бывают?

Хорошо бы всех разом одной волной... М-да, ни одному человеку Валерьян Юрьевич не сознался бы, о чем иногда грезит в часы досуга, которых выпадает мизерно мало.

– Наводнения? – растерялась риелторша, вычисляя в уме, какой ответ будет угоден клиенту. – О наводнениях... Такой вопрос слышу впервые... Нет, что вы! Скажете тоже: наводнения! Откуда?

– Оттуда, – указал он одними глазами на реку. – Из того болота.

– Ха-ха-ха-ха! – залилась искусственным, как ее ресницы, смехом она. – Что вы, какое болото? Это река. Рукав. Почти нет течения. Ваша дочь права: это рай.

– Очень дорогой, – заметил Валерьян Юрьевич.

– А где вы видели дешевый рай? – устало спросила она. – Даже чтобы попасть в небесный рай, тоже надо немало потрудиться, например, не грешить. Согласитесь, это дорогая плата за гамак в неизвестном месте, откуда еще никто не возвращался. А вам предлагается роскошный дом со всеми удобствами, река в двух шагах, лес тоже, дороги отличные – что еще надо?

– Папа! – В окно второго этажа выглянул старший агрессор от первого брака. – По-моему, дом стоит тех денег, которые за него просят.

Валерьян Юрьевич согласился купить только потому, что: откажись он – его заедят, запилят, забьют, заклюют, задергают нытьем и упреками. Он их не боится, нет. Просто хочет покоя, о, как он хочет покоя! Чтоб тихо, безлюдно, бездетно... И думал, идя к автомобилю: «Когда же я буду делать то, что хочется и нравится мне?»

На следующий день бригада сталкеров (расшифровку этого слова Евдокия Даниловна решила позже посмотреть в словаре) была на месте в точно назначенный час. В квадратной прихожей два молодых человека, по-деловому собранных, разложили всяческие приборы и рамки на паркетном полу, размотали мотки проволоки. Один из них отдавал приказы, доставая фольгу в небольших рулонах:

– Начни с кухни, а я обследую комнаты. Вентиляционную трубу проверь, если там есть заряд, ищи портал.

Евдокия Даниловна жалась к стене, ее сестра – бабуля с фиолетовыми волосами и чуточку помоложе – оказалась более любопытной, она просто нос засовывала в сумку охотника за привидениями, время от времени задавала вопросы:

– А для чего фольга? А это что? А для чего это?

Но сероглазый охотник был поглощен исключительно приготовлениями, когда же бесконечные вопросы бабули его достали, он спросил:

– Бабушка, вы чем занимались в прошлом?

– Меня зовут Ангелина Даниловна, – презрительно бросила та. – А была я, молодой человек, балериной кордебалета.

Представилась так, будто танцевала под псевдонимом Майя Плисецкая.

– Отлично. А меня зовут Алик. Скажите, вы всем зрителям рассказывали, как называются ваши па и зачем они нужны? (Престарелая балерина приоткрыла накрашенный сиреневой помадой ротик. Она испытывала затруднение, потому что не помнила подобных разговоров). Ну, вот видите. Так и мы: посторонним не открываем своих секретов.

Он зажег свечу в подсвечнике и стал обходить комнаты, двигаясь вдоль стен. Старушки легко и бесшумно – словно не одна, а две балерины, – скользили за ним, пытаясь уловить то, что, как иногда казалось, улавливал он. Точно так же они прислушивались к стенам, поднимали вслед за Аликом глаза к потолку и рассматривали потеки, за которые стоило поблагодарить негодяев соседей сверху, затопивших Евдокию Даниловну и отказавшихся выплатить компенсацию за ущерб, она теперь с ними судится.

– Вы и сглаз снимаете, и порчу? – спросила бывшая балерина с оттенком подозрительности в голосе.

– Не-ет, – заржал Алик, давая понять, что бабуля сморозила глупость. – У нас более прозаичная работа, не связанная с колдовством и магией.

– Вы считаете, привидения и призраки не связаны с магией и колдовством? – поинтересовалась дотошная Ангелина Даниловна.

– Конечно, нет, – улыбнулся Алик чертовски обаятельной улыбкой, несколько смутившей старушку. – Призраки и приведения, Ангелина Даниловна, не что иное как существа из параллельного мира, который состоит из других материй. Например, мы сейчас с вами говорим, а через нас идет поезд. Мы его не ощущаем и не видим, вреда он нам не причинит, потому что в том мире все устроено по-другому. Но случается, сущности оттуда навещают нас, они более развиты в техническом плане, умеют воплощаться в те образы, которые представляют люди из нашего мира.