Одна жена – одна сатана - Соболева Лариса Павловна. Страница 7

– Катька показывала. Дорогая причуда, миллиона полтора отвалил за игрушку (Светлана присвистнула), главное – зачем ему катер?

– Думаю, он сам не знает. А мне купил не автомобиль, рухлядь, которая постоянно глохнет!

– Скажи за это спасибо. Последнее время он как с цепи сорвался, на всех волком смотрит, хамит, так что делай выводы, дорогуша.

– Ты тоже делай, вон твоя на нас волком смотрит, как Лерик, – парировала Светлана. Войдя в дом, она прилепила к лицу светскую улыбку. – Валерьян задерживается, ждать его не будем. Прошу за стол.

– Ой, правда, я так проголодалась... – сказала Евдокия Даниловна, поспешив занять самое выгодное место, чтоб достать все яства.

– Дом восхитительный, – следовала за ней бывшая балерина. – А в мое время о таком доме даже мечтать не смели, все прозябали в каморках.

– Должна заметить, Ангелина Даниловна, – подала голос жена Владимира Вера, жутко ядовитая особа, – и сейчас большинство живет в каморках, а то и в сараях.

– Но сейчас хотя бы есть возможность разбогатеть, – возразила балерина.

– Тем, кто уже богат, – съязвила та.

– Вовочка, мне, пожалуйста, водочки, – решила не спорить с Верой Ангелина Даниловна, зная, что Вовочкина очковая змея терпеть не может ее и сестру, она платила ей тем же, но не так открыто.

Несмотря ни на что, вечер заладился, тема была одна: дом и как его обустроить. Хозяйке пришлось выслушать массу советов, словно она до этого жила в яранге на бескрайних просторах тундры и не понимает разницы между комодом и канапе. Пробовали и молоденькие жены Клима с Мироном предложить свое решение по обустройству дома, но им Света с Надей мягко дали понять, что советы их глупенькие. В паузах Светлана переглядывалась с Владимиром и недоуменно пожимала плечами. Кажется, кроме них, больше никто не тревожился, что Валерьян Юрьевич отсутствует, впрочем, при нем люди чувствовали себя скованно. После очередного переглядывания Владимир встал из-за стола и, доставая сотовый телефон, оповестил всех:

– Я на перекур.

За ним увязалась Вера, шипя вполголоса:

– Твой папочка надумал добить завистников? Знаешь, это уже неприлично – выставляться миллиардером, когда многим однокомнатной квартиры не купить.

– Ты вступила в компартию, радеешь о народе? – спросил Владимир, слушая звуки в телефонной трубке. – Лично я уговаривал отца купить дом, это неплохое капиталовложение.

– Нормальные люди вкладывают в то, что потом несложно продать, а кто купит в нашей дыре этот форпост?

– Собираешься продавать? – хмыкнул он, набирая номер заново. – Отец еще жив, делить пока нечего.

– Я вообще говорю... – стушевалась Вера. – Родным внукам путевки в Баден-Баден не купил, чтоб поправить здоровье...

Дошипеть ей не удалось, из дома с шумом вывалила толпа, по восторгам Ангелины Даниловны стало понятно, куда они направились:

– Всю жизнь мечтала о яхте, но и катер сгодится. Это так прекрасно – прогуляться ночью по реке...

– Никто не умеет управлять катером, – охладил ее Клим.

– Жаль, жаль, – сокрушалась бывшая балерина, вцепившись в перила и с величайшей осторожностью сползая по ступенькам вниз. – Вовочка, идем с нами, посмотрим на катер?

Проходя мимо супругов, Светлана поинтересовалась:

– Дозвонился?

– Не берет трубку.

– Очень темно! – пискнула Евдокия Даниловна. – Тут шею свернуть можно.

Из дома выбежал Мирон с ручным фонарем:

– Я Прометей! Несу вам огонь!

Не желая слушать нытье жены по поводу безумных трат отца и его непомерной жадности (ему еще представится такая возможность дома), Владимир последовал за всеми, Вера осталась на площадке, но вскоре скука и ее заставила спуститься.

На берегу женщины беспрестанно ахали, тогда как мужчины проявили к приобретению спокойный интерес, они курили, обсуждая технические характеристики. Мирон, поставив фонарь на причал, запрыгнул в катер и предложил:

– Есть среди вас камикадзе? Предлагаю завести мотор...

– Не дури, – прикрикнул на него старший брат. – Отец в ярость придет.

Вдруг Наденька произнесла загробным голосом:

– Что это?..

В свете единственного фонаря она выглядела довольно комично: ладони приложила к пышной груди, глаза вытаращила и приоткрыла рот, словно собиралась закричать, но крик отчего-то у нее не получился. Она будто увидела костер, на который ей предстояло взойти и погибнуть в пламени. Все посмотрели туда, куда уставилась Наденька и... обомлели.

В черной глубине, метрах в ста от них, по реке плыла женская фигура в белом полупрозрачном одеянии, которое от легкого ветерка трепетало. Точнее, фигура стояла, но в то же время плыла, но не в лодке, а неизвестно на чем. Создалось впечатление, будто женщина шла прямо по воде, что, разумеется, само по себе нелепо, невозможно, неосуществимо. И главное! По ней пробегали мелкие зелено-голубые искорки – жуть неописуемая!

Надо ли говорить, что у всех без исключения в первый момент и морозец пробежал по коже, и волосики зашевелились, и ненадолго речь отнялась? Но мужчины первые встрепенулись, переглянулись, Мирон, демонстрируя храбрость, крикнул:

– Эй, девушка, не хотите ли к нам?

Девушка, или неизвестно кто, повернула к ним корпус вместе с головой. Конечно, темно, особенностей не разглядишь, но светлое пятно на месте лица должно как-то обозначиться. А лица-то и не оказалось! У любительницы гулять по воде... черное-пречерное пятно вместо лица!

Никто не мог дать объяснения себе, каким образом совершает прогулки по воде безликая дама, оттого все находились в растерянности, граничащей с ужасом. В этой полнейшей непонятности совершенно чудовищное воздействие произвел вопль ужаса Наденьки. Она завизжала как полоумная, вскрикнули и две престарелых старушки, за ними молоденькие жены Мирона и Клима, да и мужчины разом вздрогнули, но от неожиданности. Гена кинулся к жене, прижать к себе ее не смог, имея по сравнению с Наденькой хрупкое тельце, однако обхватил руками, панически оглядываясь, словно ища помощи.

В это же время «бегущая по волнам» погасла, ее силуэт стал еле заметен на фоне черноты воды, а минуту спустя она скрылась за зарослями камыша. Наступила какая-то утомительная тишина, только камыш тихонько шуршал, встревоженный ветерком...

4

Едва ноги коснулись илистого дна, Марат, стуча зубами от холода и фыркая, сдвинул на лоб маску с трубкой, быстренько доставил плот к берегу. Подняв тунику до груди, Лиля спрыгнула, да попала в ил, вскрикнув:

– Ой! Блин, я наколола ноги...

– А я сейчас дуба дам от холода, – отстучал зубами Марат, затягивая в камыши плотик с шестом посередине, сооруженный, чтоб Лиля стояла на плоту устойчиво.

– Эй, вы! – послышался из темноты голос Алика. – Потише нельзя? Недалеко народу полно.

– Знаем, знаем! – Лиля выбралась на сухой берег и принялась хохотать, согнувшись в три погибели. – Ой, не могу... Если б ты видел их... Ха-ха-ха... Выход в свет получился супер! Ха-ха-ха-ха...

Марат, облаченный в черный костюм для плавания, высоко поднимал ноги в ластах, выходя из воды. Выбравшись на берег, он скинул ласты, забрал у Алика плед и закутался в него, дрожа, как в лихорадке.

– Держи чай с ромом, – протянул ему Алик термос. – Значит, тебя видели?

– Видели, видели! – надевая носки с кроссовками, заверила Лиля. – Целая толпа видела. Они офонарели. Визжали! Сто процентов даю: из этой кубышки клиенты к нам повалят пачками. Ну, теперь бегом к машине, заодно согреемся.

– Оденься, – сказал ей Алик. – И маску сними.

– Ни-ни! Вдруг нечаянный прохожий встретится, а тут я... – Лиля подняла руки и попугала сообщников: – У! У! У! И вся свечусь! Представляете?

– Это жестоко, – сказал Марат уже на бегу. В руках он держал ласты, одновременно придерживая плед на груди. – Человек разрыв сердца получит. И потом, Лилька, в этом районе живут богачи, они пешком не ходят, на колесах передвигаются.

– Тем более нечего их жалеть, потому что честных богачей не бывает.