Инструмент богов - Соболева Лариса Павловна. Страница 11

– Утро наступает, – сказал Линдер, открыв глаза. – Я заговорил вас, простите. Идите отдыхать, господин Алейников, сегодня нам лететь в Нью-Йорк, а я еще посижу немного.

Вячеслав у выхода оглянулся, Линдер снова будто спал. И ни слова о деле.

5

Тереза носилась по кабинету врача, запахивая и распахивая длинную каракулевую шубу. Каблуки Терезы отстукивали шаги, выдавая ее нетерпение, нервозность и адское напряжение. Серафим сидел неподвижно на стуле у стены, посматривая на нее с опаской. Когда в очередной раз она запахнула шубу и полой задела его, он почти беззвучно промямлил:

– Осторожней, меня сметешь.

Она услышала, рявкнула в ответ:

– Помолчал бы!

Едва открылась дверь, Тереза кинулась к врачу:

– Здравствуйте. Что скажете? Как Мила?

– Не волнуйтесь, все идет нормально.

– Нормально?!! – задохнулась Тереза. – Дорогуша, вы считаете, трое суток – нормально?!

С молодой женщиной, какой оказалась врач, можно не слишком-то церемониться. Она не заведующая, к тому же хорошенькое личико дополнительно вызывало недоверие Терезы, которая к врачам никогда не обращалась, имея завидное здоровье, посему о медработниках имела своеобразное представление. Разве может быть баба специалистом в области медицины – раз. Баба молодая, значит, опыта у нее мизер – два. Три – баба с хорошенькой мордахой не отвечает суровости и ответственности профессии, ей только мужикам глазки строить.

– Двое с половиной, – уточнила Арина Валерьевна, идя на свое место за столом.

Арина впервые увидела родственницу Милы Чибис, а слышала о ней о-го-го сколько, и отзывы были нелестными. Но раньше с этой женщиной общался главврач, он заболел, вместо себя назначил Арину, теперь придется ей принять удар на себя. Тем временем Тереза задала вопрос в форме... совета:

– А не пора ли делать кесарево?

– Мамочка хочет сама родить ребенка, – сказала Арина Валерьевна. – Мы должны считаться с ее желанием.

– Мамочка хочет! – взметнула руки Тереза, затем хлопнула ими по бедрам. – Да с каких пор врачи слушают пациентов?

– Мила вычитала, – подал голос Серафим, – что ребенок после кесарева сечения менее вынослив и к борьбе за выживание не приспособлен.

– У этого ребенка будет все, – закричала Тереза на сына, – ему незачем будет бороться за выживание!

– Успокойтесь, – сказала Арина Валерьевна на той ноте терпения, которое балансирует уже на грани. Потом следует грубое выдворение за пределы кабинета, а то и из больницы. – Патологий нет, ваша невестка вполне справится.

– Послушайте, – упала на стул Тереза, – трое суток – это уже опасность для ребенка. Вы молоды, вам сложно понять, как ждут внуков. Мне сорок девять лет...

– Неужели? Вот уж не подумала бы, вы прекрасно выглядите.

Арина искренне восхитилась Терезой и действительно не поверила, что женщина осенней поры способна так великолепно выглядеть. Дала бы лет тридцать пять, не больше. Невольно за спиной Терезы Арина увидела свою маму, мысленно сравнила их. Маме пятьдесят, так ведь и смотрится она на свои пятьдесят. Впрочем, обеспеченные люди имеют возможности исправить внешность, ошибки природы, с помощью денег могут сейчас отодвинуть и старость.

– Я не на комплимент напрашивалась, – сказала Тереза нервно. Арина подумала, что этой внешне очень эффектной женщине не хватает элементарного – культуры. – Я хочу получить здорового внука и воспитывать его, пока есть силы. А не тогда, когда мне самой понадобится помощь. Мы о нем мечтали.

– Все будет хорошо, – заверила Арина. – Ваша невестка под присмотром, не беспокойтесь.

Это было вчера, а сегодня Арина готова танцевать от радости, что больше не увидит Терезу Чибис.

Далила впустила в квартиру милиционера в штатской одежде после того, как он сказал, что пришел по поводу ее соседки. Поверила ему на слово, не посмотрев удостоверение. Сегодня суббота, Игорю не надо тащиться на работу, а при нем бояться грабителей – смешно. Да и брать у Далилы нечего.

– Почему вы интересуетесь Настасьей? – спросила она, подозревая, что по причине ветрености подруга влипла в скверную историю. – Садитесь.

Молодой человек лет тридцати с небольшим, но с ответственно-солидным видом ответил не сразу. Сначала опустился в кресло, поставил старый «дипломат» с ободранными углами на колени и щелкнул замками, после чего взглянул на хозяйку:

– Ваша соседка вчера найдена неподалеку от троллейбусной остановки...

– Найдена? – не дослушала Далила. Иногда она опережала события, что выдавало в ней натуру нетерпеливую. Еще не зная, в чем суть, Далила в уме уже искала способы помочь подруге. – Как это – найдена? Кто, простите, ее искал? И... и почему?

Из кухни вышел Игорь, стал слушать.

– Никто не искал, – сказал милиционер. – Ваша соседка примерно в половине седьмого вечера получила два удара в область шеи, нанесенные предположительно заточкой. Преступник убежал, а Настасья Волкова лежала, пока ее не обнаружили прохожие, которые вызвали милицию и «Скорую».

– Боже мой... – вскочила с дивана Далила, забыв о пояснице и ноге. – Она ранена!.. Где, в какой больнице лежит Настасья?

– Вы присядьте.

Под его холодным взглядом Далила упала назад, растерянно хлопая глазами. Игорь сел рядом и взял ее за руку.

– Она умерла до приезда «Скорой», – сообщил милиционер.

Далила не сразу поняла смысла сказанных слов. «Умерла» – как-то уж сухо прозвучало, словно речь шла о чем-то обыденном. Но это же невозможно!

– Умерла... – повторила она, вслушиваясь в слово и не понимая его значения. – Умерла... Настасья умерла?

– Да, – сказал милиционер все тем же сухим тоном. – Если быть точным, вашу соседку убили. В связи с этим...

– Убили... – произнесла Далила шепотом.

Милиционер открыл рот, чтоб продолжить, но Игорь шикнул на него:

– Погодите вы! Не видите, в каком она состоянии?

А Далила откинула голову на спинку дивана, из ее глаз полились слезы. Слово «убили» дошло быстрее, чем «умерла», хотя между этими двумя понятиями не такая уж большая разница, ибо обозначают одно – смерть. Как просто и знакомо – смерть. Но внезапная смерть причиняет жуткую боль по причине своей нелепости, она как лишнее напоминание: все зыбко, неустойчиво, ненадежно, подтверждает, что смерть всегда рядом, от нее нет страховки.

Милиционер закопался в «дипломате», выудил оттуда какие-то фотографии, захлопнул крышку и терпеливо ждал, когда соседка убитой отойдет от шока. Игорь принес воды, протянул Далиле:

– Выпей.

Она посмотрела на стакан и отвела его рукой в сторону, после чего остановила взгляд на милиционере.

– Вы были дружны? – спросил тот мягче.

– Да, мы дружили. – Далила утерла нос полой халата, Игорь сунул ей носовой платок. Она высморкалась, вытерла глаза, но плакать не перестала.

– Значит, вы знаете о ней, знаете, какую жизнь вела Настасья Волкова, с кем у нее возникали конфликты и на какой почве...

– Я все о ней знаю, – прервала Далила, так как приблизительно поняла, к чему он клонит. – Настасья ни с кем не конфликтовала, больше скажу: избегала конфликтов. Она на редкость добрый и отзывчивый человек, не без слабостей, конечно...

– Что вы имеете в виду, говоря о слабостях?

– Господи, ну какие могут быть слабости у одинокой и молодой женщины? – вспылила Далила. – Например, мужчины. Настасья мечтала выйти замуж, искала своего суженого, не находила.

– Меняла мужчин, да? – сделал вывод он.

– Называйте это так.

– Вы всех ее мужчин знаете?

– Нет, разумеется. Мне-то зачем ее мужчины?

– Куда она вчера шла, знаете?

– А как же! У Настасьи недавно появился друг, он пригласил ее в ресторан, там и должны были они встретиться. Настасья попросила у меня платье, дубленку и шапку...

Далила запнулась, свела брови, будто что-то припоминая.

– Что с вами? – спросил милиционер.