Бриллианты на пять минут - Соболева Лариса Павловна. Страница 6

Кстати, он мне показался даже вовсе придурковатым – невпопад хихикал, напевал под нос, не договаривал мысль, а то и сердился без причин. Разве подобное поведение достойно барона? Сложилось мнение, что Агнесса фон Раух красавица, но я этого мнения никогда не разделял. Черты ее лица были излишне остры, волосы излишне черны, глаза смелы, ну а фигура… фигура легко исправляется корсетом. Впрочем, то, что о баронессе ничего не было известно, и еще ее свободное поведение, очевидно, и украшали эту даму. Лет ей было тридцать с небольшим, но влюблялись в нее юнцы.

Представил меня баронессе Арсений Сергеевич в антракте. Обычно она не удосуживалась снизойти до беседы с малознакомыми мужчинами, но со мной говорила охотно…

– Разумеется, помню, – сказал я графу Свешникову.

– Она принесла мне несчастье! – воскликнул он нервически.

Я человек земной, лишен романтики и не верю, что женщина способна принести несчастье. Оттого воспринял фразу Арсения Сергеевича как проявление слабости, как жалкую попытку переложить свое разочарование на даму. А он тем временем продолжил:

– Из-за нее я расстался с Машей, и теперь вот… я здесь… Вы тогда, в тот вечер в опере, ничего мне не сказали, что дало право думать о вас как о порядочном человеке… А ведь я поступил дурно: представил вас баронессе, а сам ушел, потому… потому что назначил свидание в вашей ложе…

Я припомнил тот вечер. Войдя в ложу после антракта, я застал странную картину: Арсений Сергеевич и юная фея в розовом платье собирали с пола жемчуг. Думаю, порвалась нитка, жемчуг посыпался на пол. Меня тогда удивило, что эта девушка очутилась в моей ложе, но я действительно ничего не сказал по сему поводу, а помог собрать жемчуг. Я пересыпал его в ладошку Мари Белозерской, и меня поразила ее рука, которая дрожала даже через перчатку. Но ее глаза поразили еще больше – они были прекрасны и полны слез. Мари поблагодарила меня и убежала. Все это было очень странно. Вспомнив тот случай, я подумал: «Неужели любовная история привела этого человека к убийству? Как глупо».

– Меня околдовала Агнесса, я готов был ради нее на все, – тоном раскаяния говорил между тем Свешников. – Но Агнесса не способна любить. В ней живет другая страсть. Когда она увидела на княгине Юсуповой бриллиантовое колье, с ней едва ли не случилась истерика. Она потребовала сопроводить ее домой и всю дорогу о колье лишь и говорила. Я воспринял ее болтовню капризом, который легко удовлетворить, и на следующий день подарил булавку с прекрасным солитером, доставшимся мне от деда. Она приняла дар, долго любовалась камнем, но сказала, что бриллианты хороши, когда их много. Тогда я понял: ее настоящая страсть – камни. Я сам азартен в игре, поэтому принимаю в других людях недостатки. Выигрывая в карты, непременно хочется выиграть еще. Так и в данном случае – привыкнув к блеску драгоценностей, человек начинает ощущать жажду иметь вещь бесподобной красоты. Страсть баронессы погубила меня.

– Вы хотите сказать, что ограбили… – Не верилось мне.

– Нет-нет, как вы могли подумать! Агнесса задалась целью получить колье, превосходящее по красоте бриллианты княгини Юсуповой. Я пытался отговорить ее от безумной затеи, ведь состязаться в роскоши с княгиней глупо. Агнесса обиделась на мои слова и заявила, что, ежели у меня не хватит денег, барон добавит, сколько потребуется. Но колье у нее должно быть непременно. Главное – найти мастера.

– Простите, что перебиваю вас, а ее… спутник… Как он смотрел на капризы баронессы? Насколько мне известно, они проживают в одном доме…

Я не посмел высказать мысль вслух, но подозревал, что барон фон Раух не просто спутник баронессы, а содержит ее. Содержанка, живущая за счет любовника, подвергалась всеобщему презрению и порицанию: продавать тело и потворствовать похоти – это грязно. Да, я почему-то пришел к такому мнению, но мне не хотелось оскорблять даму предположениями, да еще в присутствии человека, неравнодушного к ней.

– Он весьма странный господин, – помрачнел Арсений Сергеевич. – Я ведь имел намерение жениться на Агнессе вопреки воле родителей…

– Помилуйте, она же много старше вас!

– Да… – Свешников потер грудь, словно у него защемило сердце, и присел на кровать. – На меня нашло помутнение рассудка. Верил бы я в могущество чар и в колдовство, не было бы сомнений, что она околдовала меня.

– И чем же был странен этот господин? – отвлек я молодого человека от тяжелых воспоминаний, но, оказалось, сделал только хуже.

Он поднял голову и вдруг с отчаянием произнес:

– Потому что он был ее мужем. Вы удивлены? Зачем Агнессе лгать… И ему… Но так я думаю сейчас, а тогда был потрясен. Она уверяла, что ее замужнее положение не помеха нашим встречам, что это было ее условие, когда выходила замуж за барона, – свобода. И по приезде в Россию она просила мужа оставить их брак в тайне.

– Я, признаться, не понимаю…

– Я тоже. Очевидно, Агнессе нравится шокировать свет, который она глубоко презирает. Однажды, когда мы были с ней близки… Влас Евграфович, не сочтите мои откровения за недостойные и порочащие честь женщины… но… рассказывая вам, я хочу разобраться… возможно, с вашей помощью. Мне больше не к кому обратиться! Отец отказался от меня… я остался один.

– Слушаю вас, – сказал я как можно мягче, подозревая, что произошло нечто исключительное. Собственно, об этом говорило поведение графа и то, с каким трудом давались ему признания.

– Так вот. В ту ночь мне показалось, что кто-то прячется за шторой… – проговорил он хмуро. – Это был барон. Я пришел в бешенство и едва не убил его на месте. Меня удержала Агнесса – она прогнала старика, тогда же и призналась, что он ее муж. Кстати, недавно он умер, вам это известно?

– Нет. Я был месяц в отъезде, еще не успел узнать последние новости. По приезде нашел вашу записку и сразу приехал к вам.

– После его смерти Агнесса сокрушалась, что долго не сможет выезжать в свет по причине траура. Ну а я, не скрою, обрадовался смерти барона, ведь теперь ничто не связывало Агнессу. Но на мое предложение она ответила отказом. Снова отказом! Я был раздосадован. Агнесса мне в утешение сказала, что пока не намерена выходить замуж, может быть, позже, когда-нибудь… Радость ей доставляли лишь украшения. Она брала шкатулку и раскладывала на столе ожерелья, серьги, браслеты… Так я увидел замечательный камень – совершенной красоты и чистоты, примерно в сто карат и прямоугольной формы. В отдельной коробке лежали еще три чудесных камня. Как утверждала Агнесса, эти три камня – части одного очень крупного алмаза, найденного в Голконде. Принадлежал камень правителю Хайдарабада. Не так давно, во время индийского восстания, он был разбит, части его похищены, затем проданы путешественнику из Европы, три крупных осколка огранили, и в таком виде их купил муж Агнессы, но оправить не успел. Она горела желанием соединить четыре бриллианта в колье, притом не ограничиваться только этими камнями – вокруг них она видела сияние цветных алмазов. Я спросил, есть ли у нее на это деньги. Мой вопрос был неприятен ей, я понял, что допустил бестактность, и попытался найти другую тему. Но Агнесса сказала, что должна со дня на день получить деньги из Германии, и тогда можно будет вплотную заняться колье. Кстати, она любила рисовать. И знаете, что рисовала?

Возможно, я не слишком умен, оттого не догадался, что могла рисовать праздная женщина из высшего света. Я отрицательно качнул головой.

– Она рисовала ожерелья, – усмехнулся Арсений Сергеевич. – Да-да, различной формы ожерелья. Она располагала камни, мастерски изображала переливы и грани. Агнесса пером создавала ювелирные шедевры. Не забавно ли?

– Ежели ее занятие отвлекало от идеи…

– Нет, не отвлекало, – вздохнул мой собеседник. – Она часто рвала рисунки, затем заново бралась за перо… Я подошел к главному. Агнесса была возбуждена, нервна, просила меня порекомендовать мастера, который бы воплотил ее идеи, так как она наконец придумала, как должно выглядеть колье, а денежный перевод получен. Я дал совет заказать его в мастерских Фаберже, чьи мастера выполняют работы для императорского дома, прославились за пределами России. «Да, – сказала она, – они умеют создать великолепие. Но в их работах вокруг камней слишком много отвлекающих деталей, их изделия слишком вычурны. Я же хочу простоты, в глаза должны бросаться только камни. Хочу, чтобы все, кто смотрел бы на колье, удивлялись, как оно держится на шее. И непременное мое условие – чтобы мастер не претендовал на славу. Хочу, чтобы мое колье окружено было тайною». Мне не понятна была ее прихоть, однако такого мастера разыскать вскоре удалось. Мастерам золотых дел живется туго, сбыть драгоценности становится все трудней, а затраты на них огромны, оттого он и согласился на все условия Агнессы.