Пятый всадник - Паттерсон Джеймс. Страница 3

– Господи, Линдси, мама выздоровеет! Я так тебе благодарна, нет слов… Ты всю ночь со мной, здесь… – Она схватила меня за обе руки, не пытаясь сдержать слез. – Если бы не ты, даже не знаю… Линдси, ты меня спасла!

Я обняла ее, крепко прижав к себе.

– Юки, мы друзья. Все, что угодно, даже просить не надо. Ты ведь знаешь это, правда? Все, что угодно.

– Да, да!

– Главное, не забывай звонить. Ладно?

– Слава Богу, худшее позади, – лепетала Юки. – Линдси, ты сейчас за нас не волнуйся… Спасибо тебе. Какое же тебе спасибо…

Покидая больницу через тамбур с автоматическими дверями, я обернулась.

Так и не сойдя с места, Юки смотрела мне вслед, улыбаясь и помахивая рукой на прощание.

Глава 7

Такси урчало мотором ровно напротив входа в больницу. Вот повезло! Я плюхнулась на заднее сиденье, чувствуя себя как бумажный пакет с мокрым днищем. Совсем разваливаюсь. Всю ночь на ногах. Не-ет, такими вещами пусть студенты-первокурсники занимаются, а не взрослые девочки вроде меня…

Водитель – о чудо! – хранил благословенное молчание, пока мы в предрассветных сумерках добирались через весь город до Потреро-Хилл.

Спустя несколько минут я уже вставляла свой ключ в замок парадного входа уютного трехэтажного голубого домика викторианской эпохи, который мы делили с еще двумя наемными жильцами, и по стенающей лестнице поднялась на второй этаж.

Славная Марта, моя колли, встречала у двери, словно мы год не виделись. Судя по корешку счета, который Карен оставила на столе, собака накормлена и выгуляна. Просто Марта успела соскучиться – так же как и я.

– Мама Юки в больнице, – сообщила я своей любимице. – У-у, какая плохая у тебя хозяйка, совсем позабыла-позабросила, да? – Я потискала Марту за шею, она тут же полезла со своими слюнявыми поцелуями, после чего потрусила вслед за мной в спальню.

Уф-ф! Как же тянет завалиться между пуховыми складками да поспать часиков семь-восемь! Но нет, вместо этого я переоделась в давно не глаженный спортивный костюм с надписью «Санта-Клара универ.» поперек груди и взяла Ее Лохматое Величество на пробежку среди завитков утреннего тумана, наползавшего со стороны залива.

А в восемь ровно я была на рабочем месте и поглядывала сквозь стеклянные перегородки моего закутка на помещение дежурной смены, где давали очередной спектакль оформления ночного улова.

За время моего отсутствия горка папок на столе выросла, а индикатор автоответчика сердито моргал красным огоньком. Только я собралась с духом заняться этими назойливыми сторонами своего бытия, как поперек столешницы и еще не початого стаканчика кофе упала могучая тень.

В дверях стоял крупный лысеющий мужчина. Его свиное рыльце я знала почти столь же хорошо, как и свое собственное одухотворенное лицо.

Мой бывший партнер отличался тем характерным помятым видом, который безошибочно выдает в мужчине пятидесятилетнего ветерана полиции. Прическу инспектора Уоррена Джейкоби уже вовсю присыпало пудрой годов, а глубоко посаженные глазки с набрякшими, как у мопса, веками смотрелись двумя гранитными камушками, вконец отвердевшими с того достопамятного, пронизанного пулями вечера на Ларкин-стрит.

– Ну и видок у тебя! На скамейке бомжевала?

– Спасибо, дорогой.

– Развлеклась хотя бы?

– По самую зюзечку. Ну, не тяни, выкладывай.

– Двадцать минут назад сообщили, что обнаружен труп. Женщина. Как мне передали, очень привлекательная. Нашли ее в «Кадиллаке», на парковке рядом с Опера-Плаза.

Глава 8

Парковку у Опера-Плаза проще всего описать как пещероподобный платный гараж, устроенный по соседству с внушительным коммерческим комплексом, где вдоволь и кинотеатров, и офисов, и магазинчиков… Все это хозяйство устроено в самой гуще плотно заселенного делового района.

Сейчас, в утренние часы рабочего дня, Джейкоби поставил автомобиль впритык к бордюрному камню, рядом с шеренгой патрульных машин, стратегически расставленных так, чтобы блокировать доступ со стороны Голден-Гейт-авеню.

Проезд был перекрыт наглухо, и на дороге уже собралась взволнованная толпа, побудив Джейкоби поделиться наблюдениями: «Озадаченные граждане пищат и визжат».

Бормоча извинения, я протискивалась сквозь людское скопище, а в спину с разных сторон неслись крики: «Это вы здесь начальник?.. Послушайте! Мне нужна машина! У меня встреча через пять минут!.. Безобразие какое!»

Поднырнув под полосатую ленту, я встала на въездной пандус и вытянулась во весь свой двухметровый рост (без каких-то 25 сантиметров). Представившись, я принесла извинения за вынужденные неудобства, решив с ходу покончить с этой неприятной процедурой.

– Прошу проявить понимание и сознательность. В гараже совершено преступление. Так же как и вы, я надеюсь закончить как можно быстрее, для чего мы приложим все силы…

И еще секунд двадцать в том же духе. Еле отбившись от вопросов, на которые у меня не имелось ответов, я повернулась, было, чтобы пройти внутрь, как услышала свое имя. Новый партнер Джейкоби, инспектор Рич Конклин, сбегал вниз по бетонным плитам.

Мне Конклин приглянулся с первой нашей встречи, тому уже несколько лет. Сообразительный и упорный, если не сказать въедливый. Личная храбрость и впечатляющее число нацепленных на преступные лапы наручников заработали ему недавнее повышение, распахнув – на пороге, так сказать, зрелости, в 29 лет, – двери убойного отдела.

Конклин пользовался благосклонностью со стороны женского контингента нашей твердыни законопорядка, особенно с тех пор, как променял свою униформу на удостоверение с золотым жетоном.

Ростом под метр восемьдесят пять, Конклин был, что называется, «упакован по полной программе»: живые карие глаза, светло-каштановые волосы и атлетическое сложение, как бы помесь между поджарым бейсболистом из студенческой лиги и боевым пловцом-диверсантом.

Я, как вы понимаете, этого совсем не замечала. Ничуть. Ни капельки даже.

– Так, что у вас? – строго спросила я у Конклина.

Он опять выстрелил в меня дуплетом из обоих карих стволов. Очень серьезный – и при этом уважительный – юноша.

– Разрешите доложить, лейтенант: жертва – женщина евразийской расы, возраст приблизительно двадцать один или двадцать два, вокруг шеи странгуляционная борозда.

– Свидетели?

– К сожалению, нет. Только вон тот парень. – Конклин ткнул за плечо большим пальцем, показывая на неряшливого «длинноволосика», уныло выглядывавшего из будки контролера. – Анджел Кортес, всю ночь на дежурстве, ничего подозрительного, как водится, не заметил. Сидел, болтал по телефону с подружкой, когда к нему подлетела визжащая клиентка… Та-ак… – Конклин перевернул лист. – Ага, нашел: Анджела Спиногатти. На ночь оставила тут машину, а утром в соседнем «Кадиллаке» увидела чье-то тело. Пожалуй, на этом все…

– Номер пробили? – спросил Джейкоби. Конклин кивнул и вновь перевернул листок.

– Машина принадлежит некоему Лоренсу Гуттману, хирургу-стоматологу. Не задерживался, не привлекался. За ним уже поехали.

Я поблагодарила Конклина и приказала собрать все парковочные билетики, а заодно и видеокассеты с камер наблюдения.

Затем вместе с Джейкоби мы пешком отправились наверх.

Я хоть и совсем не выспалась, в кровь все равно начал поступать первый, пусть даже слабенький, приток адреналина. Я торопилась представить всю сцену еще до того, как ее увижу. Надо вообразить, каким образом девушку могли задушить на парковке…

Над головой гулко бухали шаги. Много-много ног. Мои люди.

Взбираясь по бетонной спирали парковки, я насчитала добрую дюжину сотрудников ПДСФ, занятых просеиванием мусора, переписывающих номера машин, ищущих любые доступные улики, прежде чем место преступления будет возвращено в общественное пользование.

Мы с Джейкоби свернули за угол пандуса, ведущего на четвертый этаж, и я увидела тот самый «Кадиллак», о котором шла речь. Черный, лоснящийся, прилизанные формы, вполне новая модель. Царапин нет. Припаркован носом к ограждению, выходящему в сторону Сивик-центра на Макаллистер-стрит.