Ядерный шантаж - Москвин Сергей Львович. Страница 14

Чтобы отвлечь себя от невеселых мыслей, я принялся размышлять о странном телефонном звонке. В субботу уже поздно вечером у меня в квартире неожиданно зазвонил телефон. Поздние звонки оперативным работникам – не такая уж большая редкость, однако в этот раз мне звонили вовсе не со службы. В трубке я услышал совершенно незнакомый мне мужской голос. Мужчина поздоровался со мной по имени-отчеству, чем снова озадачил. Мои знакомые обращаются ко мне только по имени. Я уже собирался спросить, с кем это я разговариваю, но собеседник и сам догадался представиться. Оказалось, что мне позвонил Сан Саныч Юдин. Мы с ним вместе служили в Московском управлении нашей конторы, правда, недолго. В 93-м году с двадцатилетней выслугой Юдин вышел в отставку, а меня вскоре взял в свою группу Павел Чернышов. Я, признаться, был несколько обескуражен звонком Юдина, ведь с 93-го года мы с ним не общались. Оказалось, что Сан Санычу не наскучила романтика нашей службы и он основал собственное детективное агентство под названием «Глобус». Каково? Да еще и вздумал пригласить меня к себе на работу. Такого поворота я уж никак не ожидал. Пришлось поблагодарить бывшего коллегу за его предложение и объяснить ему, что пока не собираюсь уходить со службы. Тут уже Юдин здорово удивился и сказал, что не далее как сегодня от одного из своих знакомых услышал совершенно противоположные сведения. Мне, конечно, стало страшно интересно, кто это взялся устраивать мою судьбу, и я напрямую спросил об этом Юдина. Он, по-моему, сначала не хотел говорить, но потом все же признался, что узнал такую новость от какого-то Петра Берша. Забавная фамилия. Юдин тут же добавил, что я его скорее всего не знаю. Еще бы! Уж человека с такой фамилией я бы наверняка запомнил. В итоге я пообещал Сан Санычу, что когда буду действительно искать работу, то в первую очередь позвоню ему, и мы распрощались.

Анализируя сейчас звонок Юдина, я пришел к выводу, что это была чья-то не особенно умная шутка. Вот только непонятно, кого при этом пытались разыграть – его или меня. Так и не найдя иного объяснения случившемуся, я решил поинтересоваться мнением Олега Муромцева, но не успел это сделать. Как раз в тот момент, когда я собирался задать Олегу свой вопрос, у нас в кабинете зазвонил телефон внутренней связи, и Олег поспешно снял трубку.

– Чернышов вызывает, – объявил он мне, выслушав приказ начальника.

– Раз вызывает, пойдем, – вяло ответил я, поднимаясь со стула.

Догадаться о том, зачем мы понадобились начальнику, в общем-то, было нетрудно. Речь могла идти только о тех самых никому не нужных рапортах, описывающих нашу работу по расследованию обстоятельств смерти депутата Симонова.

Кабинет нашего начальника находится через стенку. Поэтому уже через несколько секунд мы предстали перед Чернышовым. Он сидел за столом, как всегда, в безукоризненно отглаженном костюме.

На мой взгляд, элегантно и красиво одеваться в нашем управлении умеют только три человека. Во-первых, это начальник управления генерал-майор Локтионов, во-вторых, начальник нашей опергруппы полковник Чернышов и, наконец, мой лучший друг Олег Муромцев, ну еще, может быть, начальник информационно-аналитического отдела полковник Сергеев. Нет, я не беру в расчет всякие джинсы и свитера, сейчас я говорю о строгих мужских костюмах. Справедливости ради надо отметить, что на генерале Локтионове и Олеге Муромцеве военная форма тоже сидит как влитая, а вот Павел Андреевич Чернышов в военной выправке и умении носить форму им явно проигрывает. Впрочем, я и сам не блещу военной выправкой, а из всей одежды предпочитаю те самые джинсы, рубашки-ковбойки, а вместо пиджаков – джемперы или короткую кожаную куртку.

– Сегодня утром Генеральная прокуратура вынесла постановление о прекращении дела, заведенного по факту смерти депутата Симонова, – объявил нам Чернышов.

Ну вот, так и есть. Сейчас начальник прикажет написать рапорты с отчетами о проделанной работе и сдать ему. На этом в деле о гибели депутата Симонова можно будет поставить точку. Однако вопреки моим ожиданиям Чернышов сказал совсем другое:

– Следователи, работавшие по делу, считают, что депутат и его водитель погибли в результате несчастного случая.

Из сказанного можно было сделать вывод, что сам Чернышов считает иначе. И на этот раз я не ошибся в своем предположении.

– На мой взгляд, Генпрокуратура поспешила с вынесением окончательного заключения. Вывод следователей целиком основан на результатах проведенных экспертиз. Боюсь, как бы такой поспешный вывод не оказался ошибочным, – произнес Чернышов.

– У вас появились оперативные данные о том, что Симонову помогли уйти из жизни?! – не сдержался я.

Вместо ответа Чернышов поднял со стола несколько отпечатанных на компьютере листков, схваченных канцелярской скрепкой, и сказал:

– Вот справка информационно-аналитического отдела, составленная по моей просьбе. Я просил экспертов сравнить смерть депутата Симонова с прочими несчастными случаями с трагическим исходом. Результат оказался совершенно неожиданным. Сегодня утром я уже докладывал генералу, сейчас хочу поделиться своими наблюдениями с вами. Так вот, за последние три года в ряде смертей российских бизнесменов и политиков, погибших в результате несчастных случаев, наблюдается определенная закономерность. Все эти люди погибли в период наиболее активной деятельности.

По нашим лицам Чернышов понял, что мы никак не можем ухватить его мысль, поэтому пояснил:

– Крупный банкир начал активно заниматься возвращением выделенного его банком кредита и вскоре умер от инфаркта. Некий предприниматель, наоборот, набрал многочисленные кредиты на подставную фирму. Потом фирма благополучно разорилась, а сам предприниматель сбежал от своих кредиторов в Испанию, но прожил там недолго. Примерно через месяц после переезда он неожиданно скончался от сердечного приступа. Одна финансово-промышленная группа из Западной Сибири добивалась крупного международного контракта на поставку российского алюминия в Западную Европу, но после смерти ее руководителей, задохнувшихся в бане углекислым газом, вынуждена была уступить контракт другой финансовой группировке. В том же ряду смерть депутата законодательного собрания Санкт-Петербурга, утонувшего этой зимой во время подледной рыбалки. Есть в этом списке еще один погибший депутат Госдумы, который выпал из окна второго этажа своего недостроенного коттеджа и ударился основанием черепа о груду кирпичей, умер мгновенно.

– Похожий случай произошел с одним нашим медиамагнатом, – вставил Олег Муромцев. – Он отправился на осмотр какого-то скального храма в Таиланде, но сорвался со смотровой площадки и разбился насмерть.

Чернышов сдвинул брови и начал заново листать аналитическую справку.

– Есть такой случай, – объявил он. – Июнь прошлого года?

– Да, кажется, это произошло прошлым летом, – подтвердил Олег.

Всегда чувствуешь себя немного неловко, когда твои товарищи ведут речь о том, о чем тебе неизвестно. Но я мужественно промолчал, а Чернышов тем временем продолжал перечень несчастных случаев среди отечественной финансово-промышленно-политической элиты:

– Крупный эстрадный продюсер умер во время полового акта с одной из своих поп-звезд. Не выдержало сердце. Хотя все, кто знал продюсера, уверяли, что он был здоров как бык. Вице-премьер правительства Москвы проходил курс лечения от остеохондроза и во время одной из физиопроцедур тоже умер от сердечного приступа. – Чернышов сделал паузу, чтобы пролистать бумаги. – И вот последний случай, вернее первый, на который обратили внимание наши аналитики. 1997 год, на даче заместителя министра топлива и энергетики отдыхала его младшая дочь с друзьями. И одна девушка из этой молодежной компании утонула в озере.

– И какое отношение эта погибшая девушка имела к сильным мира сего? – поинтересовался я.

– Да, в общем-то, никакого, – ответил мне Чернышов, – но она была подругой дочери заместителя министра, и он добивался, чтобы расследование обстоятельств гибели девушки было проведено с особой тщательностью. Насколько мне известно, по личной просьбе замминистра к этому делу даже подключались следователи из нашей конторы. Что, кстати, довольно странно. Обычно крупные государственные чиновники очень не любят, когда кто-то из членов их семей попадает в разные уголовные истории, пусть даже в качестве свидетелей, поэтому всеми силами добиваются, чтобы расследование было закончено как можно быстрее. А в этом случае мы имеем скорее обратную картину. Крупный чиновник добивается, чтобы расследование было максимально полным. С чего бы это?