Бритва Оккама - Левенбрюк Анри. Страница 38

На въезде в городок Ари сбавил скорость, но никак не мог найти улицу, которую назвала ему Мона Сафран. Вернувшись на церковную площадь, он увидел на тротуаре парочку. Двое в плащах шли, втянув в плечи голову и засунув руки в карманы. Он остановился рядом с ними. Похоже, появление старой машины с парижскими номерами, да еще в столь поздний час, сильно их удивило.

— Извините, — сказал Ари, выглядывая в окно, — я ищу Васильковую тропу…

— А-а-а… Это на выезде из города. Поезжайте по дороге на Воселль, а через сотню метров после Онкура сверните налево.

Ари поблагодарил и двинулся дальше. «MG-B» запетляла по улочкам Онкура, затем выехала из городка. Снегопад не прекращался, и Ари еще сбросил скорость, чтобы не сбиться с пути. За городом не было ни огонька, а фары его старой машины едва освещали дорогу. Он осторожно продвигался, обеими руками держась за руль, пока наконец не разглядел слева от себя заснеженную грунтовую дорогу, терявшуюся за деревьями. На торчащем в кустах зеленом указателе он разобрал надпись: «Васильковая тропа». «MG-B» свернула на неровную аллею. Машину подбрасывало на колдобинах, которых было полно на узкой тропе. Ветки задевали крышу, осыпая автомобиль снежными хлопьями.

В конце пути Ари различил смутные очертания дома. Перед ним стояла машина. Он улыбнулся. На миг Маккензи поверил, что сейчас увидит коричневый седан, который едва не сбил его в Реймсе и проехал перед его домом в Париже. Но это оказалась небольшая современная городская машина с местными номерными знаками. Он припарковался рядом.

Пышный снег заскрипел под шинами. Ари заглушил мотор, но еще несколько секунд сжимал руль. Возможно, сейчас он совершает самую большую ошибку в своей жизни. Может, стоило послушать Лолу. Но отступать уже поздно, и он хочет знать правду.

Он инстинктивно коснулся рукояти «магнума» под плащом, поймал собственный взгляд в зеркале заднего вида, потом вышел из машины и хлопнул дверцей.

Это был старый узкий дом без надстроек, сложенный из грубо отесанных камней с изъеденными временем цементными швами.

Увязая в снегу, он пересек двор и остановился у двери. На каменной плите была вырезана надпись: «Кайенна Онкура». Ари удивился.

Он знал, что слово «кайенна» связано с компаньонажем. Еще одно доказательство причастности Моны Сафран ко всей этой истории.

Он трижды постучал, послышались приближавшиеся шаги: стук женских каблуков. Дверь медленно открылась.

В светлом прямоугольнике проема возникла Мона Сафран. Тщательно накрашенная, с распущенными волосами, в шерстяном жакете, наброшенном на черное декольтированное платье, не скрывавшее пышную грудь, она выглядела опасной и в то же время невероятно привлекательной.

— Добро пожаловать в Онкур. — Она посторонилась, впуская его в дом.

Ари задержался на крыльце. В глазах этой женщины было что-то дерзкое, вызывающее. На миг он ощутил необъяснимое желание дать ей пощечину, как зарвавшейся девчонке. С растерянным видом он закусил губу и вошел. В доме было жарко от разожженного камина.

Мона Сафран закрыла дверь. Ари тут же обернулся и, прежде чем она предложила ему пройти в гостиную, где на столе уже стояли бокалы и бутылка вина, взглянул ей прямо в глаза и наконец заговорил:

— Мона, вы мне скажете, зачем я здесь?

Она невинно улыбнулась:

— О чем вы, Ари? Вы здесь, потому что согласились приехать…

— Хватит играть словами, Мона. Лучше признайтесь, почему вы хотели меня видеть?

Она выдержала его взгляд молча, с улыбкой на устах.

Ари бесило, что эта женщина водит его за нос. Ему надоели ее увертки.

Он шагнул вперед. Тут его взгляд упал на предплечье Моны. Он вгляделся в длинный рукав ее жакета. Что, если под ним скрывается татуировка? Последняя улика, подтверждение, которого ему недоставало. Его охватило неудержимое желание взять ее за руку и приподнять рукав, чтобы наконец узнать правду.

Словно прочитав его мысли, Мона Сафран скрестила руки за спиной и прислонилась к двери.

В этот миг Ари потерял над собой контроль. Он сделал еще два шага и с угрожающим видом схватил ее за плечи.

— Мона, не надо играть со мной. Говорите, зачем вы меня вызвали.

В черных глазах Моны мелькнул странный огонек. Легкая тревога. Во всяком случае, он на это надеялся.

— Я же сказала. Чтобы поговорить.

У нее был невероятно чувственный голос и волнующий взгляд. Ари сглотнул слюну. Надо признать очевидное: она обладает над ним таинственной властью.

— Так вот, я здесь. Говорите.

Она медленно приоткрыла рот. Губы у нее дрожали, словно она пыталась, но не могла выговорить ни слова.

Неожиданно она обхватила Ари за голову и прижалась губами к его губам. Ему не хватило ни времени, ни сил, чтобы ее отстранить. Она поцеловала его внезапно и страстно, кусая ему губы, просовывая язык в рот и постанывая.

Ари стиснул ее плечи, затем обхватил руками ее голову и оттолкнул. Мона ударилась затылком о дверь. Ари прижал ее так, что она не могла пошевелиться. Он не знал, что думать. Между ними нарастало напряжение — смесь гнева, страха и желания. Он не понимал, чего хочет больше: задушить ее или заняться с ней любовью. К тому же она способна сама свернуть ему шею. В любой миг эта женщина, возможно убившая Поля Казо, могла стать опасной. Перед глазами у него мелькали поляроидные снимки. Голые мужчины, привязанные к столу, их пустые глаза, кровь, дыра в макушке…

Ари еще крепче сжал голову Моны Сафран и вдруг, не удержавшись, сам прильнул к ее губам. Всем телом он придавил ее к двери, и она застонала в ответ. Его правая рука скользнула по затылку, затем по плечу Моны, проникла под жакет и прижалась к ее груди. Сквозь ткань платья он почувствовал, как затвердел ее сосок. Он надавил еще сильнее. Она укусила его за губу, и он отстранился, секунду смотрел на нее, затем прижался лицом к ее шее и впился губами в ямку над ключицей.

Мона порывисто гладила его по затылку, ерошила волосы и вдруг вцепилась в них, заставив его откинуть голову. Он скривился от боли. Их ласки стали грубыми. К удивлению Ари, его возбуждение лишь усилилось. Он схватил ее за запястья и прижал к двери, заставив раскинуть руки. Она вскрикнула. Ее грудь приподнималась все быстрее, дыхание участилось. На секунду они замерли, как два хищника, бросающие друг другу вызов в разгар схватки. Она попыталась вырваться, но он не дал ей пошевелиться. Она сопротивлялась изо всех сил, потом, освободив одну руку, оттолкнула его и внезапно залепила пощечину.

От удара голова Ари откинулась налево. Он снова, еще крепче, схватил ее за руки, заставил скрестить их за спиной. Прижавшись к Моне, он удерживал ее, не отводя взгляда от ее черных глаз. Ему хотелось проникнуть в их тайну, разгадать ее намерения. Собирается ли эта женщина заняться с ним любовью или убить его? Он потянулся губами к ее приоткрытому рту, потом, когда их лица почти соприкоснулись, шепнул:

— Что за игру вы затеяли, Мона?

Изящно склонив голову к плечу, она улыбнулась. Затем, скользнув спиной по двери, упала на колени, так что Ари пришлось отпустить ее запястья.

Мона нетерпеливо расстегнула нижние пуговицы на рубашке Маккензи и покрыла поцелуями его живот. Он содрогнулся. Затем одну за другой она расстегнула пуговицы на джинсах, продолжая его целовать. Охваченный желанием, Ари не сопротивлялся. Почувствовав, как губы Моны скользнули ниже, он закрыл глаза и отдался наслаждению.

Вокруг все исчезло. Он словно парил во сне, забыв о реальности. Ласки Моны медленно доводили его до экстаза. Ему казалось, что он еще никогда не испытывал подобного возбуждения, очевидно, из-за неуловимого напряжения, которое их соединяло.

И внезапно, уже готовый сдаться на ее милость, Ари словно очнулся. Он отступил на шаг, схватил Мону за плечи и заставил подняться. Прежде чем она выпрямилась, грубо сорвал с нее жакет, снова толкнул к двери и поднес ее правую руку поближе к тусклому свету. Она подчинилась. Маккензи улыбнулся. Ничего. Татуировки не было. Перехватив ее шею другой рукой, он осмотрел второе предплечье. Тоже ничего.