Царское наследство - Жукова-Гладкова Мария. Страница 2

Я не сомневалась, что мой шеф, главный редактор газеты «Зарубежный репортер», согласится освещать всю кампанию. Я также выступлю по английскому телевидению и радио. Русские друзья и знакомые организуют мое появление на российском телевидении и обеспечат перепечатку моих статей в русской прессе. Вот только не могла с ходу придумать, к кому обратиться с предложением покупки. Но считала, что это тоже решаемый вопрос.

Однако для конкретных разговоров с русскими мне требовалось точно знать, что предлагает Ричард.

Дядя пригласил меня провести следующие выходные у него в поместье, осмотреть и лично сфотографировать коллекцию.

– Лучше, если я приеду с фотографом из нашей редакции, – сказала я.

– Да, разумно, – согласился Ричард. – Должна быть профессиональная съемка.

Мой шеф в «Зарубежном репортере» тут же загорелся идеей, но так же, как и я, забеспокоился, что коллекцию могут растащить по пути к Эрмитажу и до музея она не дойдет или дойдет неполной. Поэтому будет очень важно освещать все этапы в СМИ.

У шефа возникла идея о предложении купить коллекцию русским олигархам (можно одному, можно нескольким в складчину), чтобы они потом сделали дар государству. И пусть службы безопасности олигархов обеспечивают доставку коллекции в Россию в целости и сохранности.

– Что русским олигархам пятьдесят миллионов долларов?! – воскликнул шеф. – Потратят и не заметят. А какой пиар! Должны быстро сообразить, что подобное отлично поработает на их имидж. Только нужно подумать, на кого именно выходить.

Первым мне на ум пришел опальный российский олигарх-диссидент Борис Сигизмундович Доброчинский.

Лет семь или восемь назад (сейчас уже сказать трудно), когда запахло жареным и Бориса Сигизмундовича возжелала видеть прокуратура, у него случился сердечный приступ. В сердечном приступе у пятидесятилетнего мужчины, ведущего не очень здоровый образ жизни и женатого на модели двадцати трех лет, конечно, ничего удивительного нет. Тем более если им вдруг начинает интересоваться прокуратура. Удивительным было течение болезни и выздоровление.

Врачи наотрез отказывались пустить представителей прокуратуры к одру. По их словам, это могло только ухудшить состояние больного, что, в общем, тоже не вызывает сомнений. Потом состояние больного ухудшилось до такой степени, что дальнейшее лечение в России не представлялось возможным даже в самой элитной клинике. В России нет необходимого оборудования, а завезти его вовремя даже с деньгами Бориса Сигизмундовича не успевали.

Нужное медицинское оборудование имелось в Англии.

Из Англии прилетел специальный санитарный самолет и обученный персонал, Бориса Сигизмундовича в самолет погрузили (без сотрудников прокуратуры и каких-либо других правоохранительных органов России) и переправили в Лондон, где он очень быстро пошел на поправку.

В дальнейшем Борис Сигизмундович очень активно рекламировал английскую медицину и во всех интервью (независимо от темы) выражал восторг ее уровнем.

С тех пор Борис Сигизмундович проживает в Англии и вроде бы лелеет мечту устроить в России переворот. По-моему, его совершенно не волнует, чьими силами он будет совершен. Это может быть революция геев и лесбиянок или футбольных фанатов – главное, чтобы была. Доброчинский постоянно спонсирует отряды русских лиц нетрадиционной сексуальной ориентации и каких-то политических неформалов, делая мелкие пакости русским властям.

И ведь еще ни в одной стране такой революции не было! Борис Сигизмундович – человек тщеславный, хочет войти в историю (скорее – пролезть) и ни в коем случае не хочет, чтобы его забывали на родине. Поэтому всеми силами старается о себе напоминать.

Меня жизнь сталкивала с его родным братом Сигизмундом Сигизмундовичем, который проживает в России, представляется серьезным бизнесменом, который платит налоги, а против властей никогда не шел. Этот Доброчинский как раз, наоборот, всячески демонстрирует свою лояльность при любой возможности (только никак не может уговорить брата-диссидента приехать для общения с представителями прокуратуры). Однако мое личное общение с Сигизмундом Сигизмундовичем показало, что этот «серьезный бизнесмен» будет еще почище диссидента. Просто он умнее и хитрее, а его бизнес не менее криминален.

Но я также знала, что олигарх-диссидент Борис Сигизмундович очень хочет вернуться на родину и никак не может придумать способ сделать это так, чтобы остаться жить в Питере, а не направиться в принудительном порядке за счет государства в северном или восточном направлении.

Почему бы мне не сделать доброе дело и не предложить ему такой способ?

Конечно, я не могла быть уверена, что все выгорит и удастся договориться со всеми сторонами, но почему бы не попробовать? По крайней мере, себе я обеспечу материал для статей. А это меня, естественно, волновало больше всего.

Однако вначале следовало посмотреть коллекцию, и в ближайшие выходные, то есть в пятницу вечером, мы с фотографом отправились в поместье дяди Ричарда.

Глава 2

Ужинали мы вчетвером – фотограф, я и дядя Ричард с некоей Дашей, очаровательной русской акулой, впившейся молодыми острыми зубками в англичанина средних лет. Правда, Дашенька еще, вероятно, не знала, что дядю Ричарда так просто не возьмешь и он ни одну женщину не любил так, как своих кобыл.

Дашенька прекрасно говорила на английском языке в дополнение к обворожительной внешности. У нее были длинные черные волосы, черные брови и при этом голубые, почти прозрачные глаза. Линзы имели бы другой цвет. Правда, губы, по-моему, были гелевыми. Но не может же все в человеке быть идеальным? Пышная грудь, осиная талия и умеренно широкие бедра делали девушку еще более привлекательной для мужчин. Я дала бы ей года двадцать три. Одета была на первый взгляд просто, на второй – очень дорого. О лошадях знала много.

Она заявила, что является моей коллегой и работает в одном русском женском журнале, где освещает театральные премьеры, выставки, вернисажи. А откуда тогда интерес к лошадям? – хотелось спросить мне, но я пока сдержалась.

Ричард познакомился с Дашенькой на скачках, куда она, по ее словам, не могла не сходить, оказавшись в Англии в командировке.

– А у нас вы что освещаете? – тут же спросила я.

– Так сейчас же у вас гастролируют два наших театра – балетный и драматический. К тому же я не только отправляю статьи в Россию, но и работаю на синхронном переводе в театре. Вы же знаете, что при гастролях иностранных театров зрителям выдают наушники, где идет перевод на язык страны, в которой проходят гастроли? Ведь наши артисты играют на русском.

Об этом я слышала впервые, вернее, никогда даже не задумывалась на эту тему, да и мысли пойти на гастроли русского драматического театра в Англии у меня не появлялось. Признаюсь честно: о русской драматургии имею весьма смутное представление, как о классической, так и о современной. Мои русские знакомые ею не интересуются. Моих английских читателей интересуют совсем другие новости о русских.

Я практически не сомневалась, что Дашенька приехала в Англию на личные гастроли, но также была уверена в благоразумии своего дяди.

За ужином коллекция не была упомянута ни разу, как и истинная цель нашего с фотографом визита.

Ее мы с фотографом осматривали на следующий день. Нас сопровождал один Ричард. Дашенька отбыла в Лондон, чему я радовалась. Не хотела при ней задавать Ричарду никакие вопросы. А они обязательно должны были возникнуть.

Мой дядя Ричард Воротынски является потомком русского стольника, князя Алексея Ивановича Воротынского – по крайней мере, с этого князя история семьи известна и записана. Моя ветвь к ним не имеет никакого отношения. Лучше всех из Воротынских известен князь, боярин и воевода Михаил Иванович, который в 1572 году нанес поражение крымским татарам в Молодинской битве, потом был обвинен в измене и умер от пыток. Правда, дядя Ричард не был уверен в родстве с именно этим Воротынским. Он даже нанимал какого-то русского историка для изучения архивных данных, и, к сожалению, точных подтверждений родства найти не удалось. Однако генеалогическое древо с Алексея Ивановича подтверждается.