Жизнь после брака - Жукова-Гладкова Мария. Страница 17

Глава 12

Я позвонила нотариусу, и он предложил нам вместе с ним и личным адвокатом Родионова проехать в квартиру в среду. Ключи Катька отдала, забрала только свои вещи и вещи ребенка. Ребенок вообще отправился вместе с ее матерью к ней на родину в какую-то Тьмутаракань. Нотариус считал, что Катька снова займется проституцией – как занималась до встречи с Родионовым, правда, теперь на нее будет гораздо меньший спрос, да и ставка будет уже совсем не та.

Я уточнила вопрос, который не задала в нотариальной конторе и который там не поднял никто.

Когда было составлено завещание?

Оказалось – за неделю до смерти.

Я спросила у нотариуса, боялся ли чего-нибудь Родионов. Нотариус ответил, что с ним он ничем не делился, но хорошо заплатил за то, чтобы он проследил за исполнением его последней воли. Нотариус именно это и собирался делать, причем вместе с адвокатом, которому тоже за это хорошо заплачено, да еще им обоим завещаны деньги за верную службу, как мне известно.

Именно поэтому они и собирались сопровождать меня в завещанную мне и моей несовершеннолетней дочери квартиру. От меня потребуется подписать подготовленную бумагу, нечто типа акта сдачи-приемки. Можно подумать, я знаю, в каком состоянии должна быть квартира. Я не была там пять лет.

Я помнила, какой она была пять лет назад, когда выезжала из нее. Катька могла все изменить. Ну да ладно, посмотрим. Все равно там жить Ларисе. Мне в самом деле не хотелось переезжать назад в эту квартиру. И в центр города не хотелось. Почему-то подумалось, будут ли какие-то Катькины хахали и дальше лазать в окна? Может, не все в курсе, что она съехала? Я хихикнула. Хорошо, что уже распрощалась с нотариусом до среды. Что бы он подумал? Хотя, признаться, мне плевать, что он обо мне подумает.

Пришлось снова идти к Норке и говорить о том, что в среду в первой половине дня мне придется отменить занятия.

– Сама договаривайся с клиентками, – Норка выглядела усталой. По-моему, у нее еще что-то болело. Но не станешь же лезть к ней в душу? – Чиновники замордовали?

– Да нет. Или пока нет. Я вообще-то надеюсь, что все оформление на себя возьмут нотариус с адвокатом. Как я поняла, Родионов им всем хорошо заплатил. И вообще, в той квартире собирается жить Лариса с молодым человеком.

– А-а, – сказала Норка. – Кстати, я хочу сделать бассейн-джакузи. Не ванну, а именно бассейн, где можно поплавать с легким массажем водными струями.

Бассейн в нашем центре имелся и пользовался спросом, в частности там проводилась аквааэробика. Некоторые граждане там просто плескались. Там были искусственный водопад, водная горка…

– Ты в нашем бассейне хочешь пустить такие струи?

– Нет, одно из подвальных помещений переоборудовать. Сейчас как раз надо начинать бегать по чиновникам, – Норка скривилась.

– А не проще ли в уже существующий бассейн добавить какое-то оборудование? – настаивала я.

– Я хочу второй бассейн! – заорала Норка истошным голосом и стукнула кулаком по столу, потом быстро пришла в себя. Да ей лечиться надо!

– Ты с инженерами советовалась? – спокойно спросила я.

– Инженеры сказали то же, что и ты, – теперь Норка говорила нормальным тоном.

– Так в чем же дело? Пусть сделают струи в нем, а потом можно, не торопясь, построить второй бассейн.

– Возможно, я так и сделаю, – сказала Норка. – Я должна подумать.

Я видела, что она чем-то здорово обеспокоена. Или больна? Но я опять ничего не спросила.

Отправилась звонить клиенткам. Все отнеслись с пониманием и согласились перенести наши встречи на другие дни. Да и на первую половину среды у меня было всего три дамочки. Может, на встречу с третьей я бы и успела, но на всякий случай перенесла и ее. Я же не знала точно, сколько времени мы проторчим в квартире на Петроградской.

Но в среду мне пришлось срочно переносить и два следующих занятия. В центр я смогла прийти только к вечеру и оставшиеся занятия провела на автопилоте.

Адвоката, нотариуса и меня вежливо поприветствовал консьерж, явно предупрежденный о нашем визите. Нотариус отпер дверь связкой ключей, которую я помнила. Потом отпер вторую.

В квартире стоял нежилой запах… Да и уборка требовалась. Интересно, домработницу Катька уволила? Ну ничего, Лариса сама разберется.

Нотариус предложил нам втроем прогуляться по всем помещениям. По-моему, здесь мало что изменилось со времени моего отъезда. Я обратила внимание лишь на шкуру зебры в гостиной. При мне ее не было. Родионов ездил на охоту в Африку? Похоже, мой бывший муж не выделял Катьке средств на дизайнерские изыски. Вообще-то он был человеком привычки… Не любил ничего менять.

Но меня поменял на Катьку…

Бывшая Ольгина комната использовалась как детская, но в ней, кроме кроватки, ничего не осталось. На чем же ребенок будет спать? Хотя ему пора уже на диванчик… И почему меня так беспокоит Катька и ее ребенок? Кстати, мне же говорили, что бабушка увезла его на Катькину родину. Наверное, правильно. Если там свежий воздух, свой огород… Хотя почему я решила, что там огород? Это же не обязательно деревня.

– А откуда вообще приехала эта Екатерина? – спросила я у нотариуса.

– Какой-то маленький городок в Сибири. Название не помню.

– Так, почему в ванне свет не погашен? – спросил адвокат.

– Когда я у Катьки принимал квартиру, то все погасил, – заявил нотариус и распахнул дверь.

Мне тут же захотелось зажать нос. Адвокат с нотариусом не сдержались и выругались, потом одновременно извинились.

Казалось, что огромная джакузи наполнена кровью, хотя, вероятно, это вода смешалась с кровью, которая вытекла из Катьки. Она полулежала, запрокинув голову. Устроилась она боком к входящим. Рот был приоткрыт, рыжие волосы на макушке, казалось, потускнели, а ниже уха, которое открывалось, все было окрашено в темно-малиновый цвет… Может, поэтому волосы на макушке и казалась бледнее? Лицо было белым, абсолютно белым, белым, как смерть… Веснушки тоже выцвели.

На полу перед ванной валялась бритва, которой она явно резала вены, и четыре белых конверта, надписи на которых от входа я прочитать не могла.

– Звоню в милицию, – сказал адвокат.

Я сделала шаг в ванную.

– Куда вы? – схватил меня за руку нотариус. – Здесь нельзя ни к чему прикасаться.

Я все-таки склонилась над конвертами, не прикасаясь ни к одному из них. Один был адресован милиции, второй – маме, третий сыну, когда ему исполнится восемнадцать лет, четвертый… мне.

Глава 13

Потом началось светопреставление. Приехала куча народа. Не знаю, зачем было приглашать столько сотрудников. Потом выяснилось, что в их ряды затесались знакомые журналисты. Конечно, как же без стервятников, слетающихся на кровь? Такая новость, продолжение темы, которую крутили предыдущие две недели. Я категорически отказалась давать какие-то интервью.

Допрашивали меня формально. В основном говорили адвокат и нотариус. Я спросила, могу ли прочитать адресованное мне письмо. Мне сказали, что его должны подшить к делу.

– И письмо ее матери? И письмо ребенку? Подшейте ксерокопии. Ведь она же не просто так их оставила! Там же есть письмо вам! – закричала я.

– Может, вам успокоительное дать? – спросил дежурный следователь, к которому вскоре присоединился и тот, который вел дело об убийстве Родионова. Именно он и сказал, что будет лучше, если Варвара Игоревна прочитает все письма. Может, у нее (то есть у меня) появится какая-то идея.

Мне дали все письма. Я начала с адресованного мне.

Катька просила у меня прощения за то, что разбила мою семью, но говорила, что не могла поступить иначе… Подробные объяснения я получила, полностью прочитав письмо мне и письмо в органы.

Она родилась в маленьком городке, от командировочного москвича. Мама – рыжеволосая красотка, от которой Катя унаследовала масть, – надеялась, что он заберет ее с собой, и он это обещал, но не сделал. От отца, которого Катька в детстве и отрочестве не видела ни разу, она унаследовала рост. Детство и в особенности отрочество были кошмарными. Она была выше всех девочек и всех мальчиков. Ее дразнили, обзывали Каланчой, Жердью, Тетенькой-Достань-Воробушка. Но потом в их далекие от столиц края каким-то ветром занесло рекрутов одного московского модельного агентства. Возможно, прочесывали провинции в поисках нераскрытых талантов, которые можно нещадно эксплуатировать.