Ключ от Снов - Челяев Сергей. Страница 4

Ян поднял тяжелую как свинец голову и ненавидяще глянул зорзу прямо в глаза.

– Я же говорил тебе, что ты непременно придешь сам. И, по-моему, ты уже на несколько часов опоздал, а?

– Что тебе от меня надо? – облизнул пересохшие губы Коростель. Птицелов шагнул к нему, рывком поднял Яна с лавки, повернул спиной и ловко разрезал путы невесть откуда появившимся в руке ножом. Затем легко толкнул, так что Ян не удержался на ватных ногах и едва не упал.

– Вот видишь? – услышал он насмешливый голос за спиной. – В лоб мы зачастую способны выдержать все бури небесные и грады земные, но достаточно только слегка подтолкнуть тебя в спину, и любой карточный домик немедленно рушится. В пух и прах! А что и есть такое – Человек, милый мой Ян, как не карточный домик?

– Где Рута? – процедил сквозь зубы Коростель, мысленно оценивая расстояние до зорза и свои силы.

– Она уже в пути, – успокоительно прикрыл глаза Птицелов. – Но ты не беспокойся – скоро уже мы тронемся вместе за ней вдогонку. Ты не рад, приятель? Тем более что твои друзья ведь не заставят себя ждать, верно? Потому надо поторопиться! Вот только интересно знать, как ты умудрился улизнуть у них из-под самого носа? Там же был кобольд!

Ян упрямо молчал, но в глазах его медленно разгорался нехороший огонек. Он и так догадывался: приманку будут вести перед ним, как морковь на шесте перед глупым вьючным ослом, зная, что он пойдет куда следует. Уже зная… Птицелов как всегда был неплохо осведомлен о нем, иначе откуда бы ему знать о Руте? Странно…

– Я никуда не пойду, – наконец прошептал Коростель. Это было неправдой, но сейчас Ян разозлился. Получается, что он опять был вынужден идти у зорза на поводу, просто в этот раз повод стал уже настоящей удавкой, могущей в любую минуту захлестнуть горло смертельной петлей.

– Думаю, все-таки пойдешь, – невозмутимо покачал головой Сигурд. – Когда выслушаешь.

– Когда сели в лужу Кукольник с Коротышкой, я впервые серьезно задумался. Они, конечно, олухи, дурни и притом еще петухи порядочные – им бы только друг перед другом хвост распускать. Одно слово – комедианты! – Это слово Птицелов произнес с особенным презрением, словно эту категорию людей он презирал больше всех иных людских сортов. Но было в этом слове что-то еще, то, чего Коростель не мог пока объяснить.

– Но зато свое дело они знают, и почище иных чистоплюев, – усмехнулся Сигурд. – И я почувствовал: что-то тут не то, братцы! Ведь магии, которую использовали мои слуги, ничто не может противостоять ни в этих землях, ни даже в Заповедных лесах друидов. Во всяком случае, мне таковая неизвестна. И все же кто-то это сделал! Кто-то встал у меня на пути! Ведь не дикий же друид-лесовик, не глупая как пробка деревянная кукла, и не выжившая из ума ведьма, которой уже давно пора бы впасть в старческий маразм?!

– Ты просто недооцениваешь магию друидов, – мстительно усмехнулся Коростель, но и мрачной же была его улыбка! Птицелов рассказал ему все, что случилось с Кукольником и Коротышкой, и Ян не знал – почему, но все же теперь немного приободрился. Получается, что Лисовин и Гвинпин были целы и невредимы, во всяком случае, до недавнего времени. О старой друидессе он прежде не раз слышал от Травника, и если была правдой хотя бы малая часть его рассказов – а не верить Симеону у Коростеля не было причин, – то Птицелов мог весьма и весьма заблуждаться насчет ее способностей остановить зорзов в собственном Лесу Круга.

– Нельзя недооценивать то, чего нет! – отрезал Птицелов. Зорз в мгновение ока преобразился: сейчас он был очень возбужден, лихорадочный румянец заиграл на его щеках, и все лицо Птицелова, минуту назад бледное и землистое, словно пылало и светилось изнутри темным пламенем. – У друидов никогда не было и не могло быть никакой магии. Друиды – это не творцы, они – жрецы, адепты, понимаешь? У служителей не бывает своих Искусств, они подобны планетам, а не звездам – всегда светят только отраженным светом. Конечно, у них есть всякие свои, друидские штучки, но это – надерганные отовсюду дешевые фокусы и причитания безумных кликуш. Там нет главного – Системы. Они, может быть, еще знают Правила Цветов, но пусть попробуют постичь Правила Соцветий!

Ян непонимающе смотрел на зорза – он никогда еще его не видел таким.

– У Реки мы ведь тоже не пробились… И что – выходит, нас не пропустили два бесплотных духа? Да еще безмозглый чуд с собачьей башкой вместо нормальной человеческой головы? Ведь это просто смешно! Но это так!!! Сюда мы кое-как вернулись, уже на издыхании – и вот результат. Мне нужно было сразу догадаться: кто-то мешает! Или что-то…

Ян с угрюмым видом слушал откровения Птицелова. Тот, казалось, рассуждал вслух и вместе с тем все время обращался к Коростелю, будто призывал его в судьи или советчики. Хотя Яну больше ничего и не оставалось: по углам маленькой закопченной комнаты неподвижными изваяниями застыли Колдун и Лекарь – оба со следами ран на лицах, угрюмые, молчаливые и смертельно опасные.

Птицелов на секунду перевел дух – у него неожиданно перехватило дыхание, и он никак не мог отдышаться. Куда только подевались все его былое равнодушие и хорошо наигранное безразличие! Зорз был возбужден, возмущен, разъярен – и по-прежнему очень опасен. Сейчас он напряженно искал пути к себе прежнему и, похоже, обретал их. Коростель про себя от души пожелал ему провалиться сквозь землю – наверное, это был бы наилучший выход для всех. Кроме него и Руты.

– И тогда я все-таки нашел его, того, кто мне мешал. Понимаешь, Ян?! Ты себе хотя бы представляешь, кто это может быть?

Молчание было ему ответом. Впрочем, Ян прислушивался уже с понятным интересом. Он искал в Птицелове брешь. Хоть какую-то.

– С детства, с самого что ни на есть сопливого пацанства, я всегда приучал себя искать все причины собственных бед и болячек только в себе. Исключительно в себе! И хорошо, что я вовремя об этом вспомнил – потому что я стал об этом думать!

Птицелов саркастически возвел очи долу. Все в нем было сейчас, пожалуй, одинаково и искренне, и фальшиво. Коростель прежде в жизни никогда не видел, чтобы в одном человеке эти черты уживались настолько равноправно и настолько – независимо. Он не верил Птицелову, не верил ни единому его слову. Но он слушал, хотя бы для того, чтобы за время этих философских диалогов вновь набраться сил, пусть и пополам с темным отчаянием.

То, что поведал ему Птицелов о событиях на Пароме Слез, стало для Яна полной неожиданностью. Он ничего не знал о посмертной судьбе Книгочея, который, оказывается, и на том свете продолжал бороться с зорзами и помогать своим друзьям-друидам. Он вообще ничего не знал о том, что такое возможно! И он не мог себе даже представить, что возможен союз двух духов, один из которых отпущен буквально с того света! Он и не подозревал, куда попали Лисовин с Гвинпином, и есть ли вообще такие странные места в том мире, обитателем которого он всегда себя считал. Но главное было в том, что вновь стали оживать страницы прошлого: его дом, встреча с Камероном, смерть старого друида и… миска с водой.

– Я сразу ее вспомнил. – Голос Птицелова теперь был глухим, дыхание – прерывистым. – Долгими вечерами, безрадостными утрами, день и ночь я ломал голову: где, в чем я когда-то допустил ошибку? И, наконец, понял! Именно той ночью, в поединке с Камероном, в том проклятом лесу я утратил себя. Не всего, разумеется, но – именно те силы, восполнить которые в итоге я, похоже, оказался уже не в силах.

– Это не было поединком, – мрачно отозвался из своего угла Коростель.

– Что ты сказал? – Брови Птицелова влетели вверх.

– Это не было поединком, – упрямо повторил Коростель. – Это было предательское нападение из засады. Подлость! Как мерзкая рысь, которая всегда прыгает с дерева тебе на спину.

– Ты так думаешь? – холодно осведомился зорз. Он, казалось, искренне заинтересовался словами своего пленника.

– Я знаю, – ответил Коростель. – Камерон мне сам это рассказал… перед смертью. Он еще сказал, что узнал ваше оружие.