Чему не бывать, тому не бывать - Хольт Анне. Страница 52

— Что-то я не совсем понимаю. Его никто не убивал, он...

— Если вы с Ингер Йоханне правы, то он единственная зацепка, которая у нас есть. Если мы ищем связь между Фионой Хелле, Вибекке Хайнербак и Вегардом Крогом, мы должны узнать также, есть ли какая-то связь между Матсом Бохусом и двумя последними. Long shot, [14] но все-таки. Проблема в том, что с Матсом Бохусом больше нельзя разговаривать. Он совершенно не в себе. Последний допрос в субботу его добил. Доктор Бонхеур был прав. И теперь нам приходится расплачиваться: парня перевели в закрытое отделение. Будет не так легко узнать, с кем он, если можно так сказать, контактировал. — Он сунул в рот последний кусок хлеба. — Ну вот, наелся, — пробормотал он. — Пойдем?

— Может, кофе? — предложил Зигмунд.

— Я бы не советовал. Кофе здесь не совсем такой... — Зазвонил телефон. Ингвар выудил его из кармана, подавая знак официанту, что они хотят расплатиться. — Стюбё, — коротко сказал он.

Когда через полторы минуты он закончил разговор, в течение которого не произнес ничего, кроме «да» и «да?», он выглядел откровенно взволнованным. Глаза казались уже, чем когда-либо, и у рта появилась усталая складочка.

— Что такое? — спросил Зигмунд.

Ингвар заплатил и поднялся из-за стола.

— Что, черт побери, случилось? — нетерпеливо повторил Зигмунд, когда они вышли из ресторана на Арендалсгате. Рядом прогрохотал автобус.

— Тронд Арнесен соврал, — сказал Ингвар и пошел к машине, припаркованной у старых фабричных зданий.

— Что?! — закричал Зигмунд и побежал за ним.

Грузовик, издававший оглушительный шум, остановился на красный свет.

— Тронд Арнесен не такой безобидный, как я думал, — прокричал Ингвар в ответ. — У него одновременно с Вибекке был еще и другой роман.

Зажегся зеленый, грузовик рванул с места и исчез в направлении Торсхова.

— Что?

— С мужчиной, — сказал Ингвар, перебегая улицу. — С молодым парнем.

— А я всегда говорил, — Зигмунд прибавил шагу, чтобы не отставать от коллеги, — никогда нельзя доверять голубым.

У Ингвара не было сил отвечать. До сегодняшнего дня он твердо верил в невиновность Тронда Арнесена.

Ингер Йоханне проснулась, оттого что кто-то поднимался по лестнице. Страх разлился по телу. Рагнхилль лежала на ней, в ложбинке между левой рукой и телом, и крепко спала. За окном все еще было светло. Наверное, сейчас еще день. Как долго она спала? Шаги раздавались все ближе.

— Ты спишь? Хорошо. — Мама улыбнулась и подошла к дивану.

— Мама, — простонала Ингер Йоханне. — Как ты меня испугала! Ты не могла позвонить?

— Могла, — уверенно сказала мама. Ингер Йоханне только сейчас заметила, что она не сняла верхнюю одежду. — Я позволила себе смелость взять те запасные ключи, которые вы у нас оставили. А если честно, я боялась, что ты мне не откроешь, если я просто позвоню, а выглянешь из окна на кухне и увидишь, что это я.

— Я бы, конечно... — Ингер Йоханне пыталась подняться с дивана так, чтобы не разбудить Рагнхилль.

— Нет, хорошая моя, ты наверняка бы не открыла. Ты долго спала?

Ингер Йоханне посмотрела на часы на запястье.

— Двенадцать минут, — зевнула она. — Ты что-то хотела?

— Отдыхай, — сказала мама и проскользнула на кухню.

Она шумела, открывая шкафы и выдвигая ящики. Дверь холодильника открывалась и закрывалась. Ингер Йоханне слышала звон бутылок и глухой звук открываемой морозилки. Она неуверенно встала.

— Что ты делаешь? — раздраженно спросила она.

— Собираюсь, — ответила мама.

— Куда?

— Хорошо, что у тебя так много сцеженного молока. Вот так... — Она оборачивала каждую замороженную бутылочку газетной бумагой.

— Мама, ради всего святого, что ты делаешь?

— Будь хорошей девочкой и найди ее одежду. То, в чем она спит. Подгузники. А, нет, их папа уже купил. «Либеро», правильно? Собери небольшую сумку. И положи, пожалуйста, несколько сосок.

Ингер Йоханне попробовала переложить ребенка по-другому. Девочка заморгала глазами и захныкала.

— Я не отдам тебе Рагнхилль, мама.

— Отдашь, можешь не сомневаться.

Мама начала складывать тщательно завернутые бутылочки в мягкую сумку-термос с логотипом «Кока-кола».

— Об этом и речи быть не может.

— Послушай меня, Ингер Йоханне. — Мама резко закрыла молнию на сумке и поставила ее на кухонный стол. Пригладила седые волосы, поймала взгляд дочери и заявила: — Это вообще-то решаю я.

— Ты не можешь...

— Помолчи. — Тон был резкий, но говорила она тихо, Рагнхилль не проснулась. — Я прекрасно знаю, что ты считаешь меня безнадежной, Ингер Йоханне. Мы не всегда были лучшими в мире друзьями. Но я твоя мать, и я далеко не такая дура, как ты думаешь. Я не просто поняла за ужином в воскресенье, что ты смертельно устала, но заметила кое-что, что я не могу истолковать иначе, чем... страх.

Ингер Йоханне набрала в грудь воздуха, собираясь начать протестовать.

— Да помолчи ты, — заторопилась мама. — Я не собираюсь спрашивать, чего ты боишься. Ты все равно никогда ничего мне не рассказываешь. Однако я собираюсь помочь тебе выспаться. Заберу с собой внучку, а ты ляжешь спать. Сейчас... — Она поискала глазами настенные часы. — Половина третьего. Я попросила Исака забрать Кристиане из школы. Ингвар говорит, что будет работать допоздна. Он переночует у нас, чтобы тебе не мешать. Ты... — Ее палец дрожал, когда она указывала на Ингер Йоханне. — Ты немедленно ляжешь спать. Ты не настолько глупа, чтобы не понимать: Рагнхилль у меня в безопасности. У нас. Ты можешь спать все это время. Можешь, если хочешь, читать всю ночь, если это тебя может сейчас развлечь. Но я думаю... Ну-ну, маленькая моя!

Ингер Йоханне уткнулась в спеленутого младенца, почувствовала приятный запах чистой одежды и всхлипнула. Мама погладила ее по голове и осторожно забрала у нее Рагнхилль.

— Ты ужасно устала, — сказала мама. — Иди ложись, я сама все найду.

— Я могу... Ты не можешь...

— Я вырастила двоих детей. Сдала экзамен в школе домоводства и всю жизнь занималась домом и семьей. Я могу посидеть с младенцем одну-две ночи.

Послышались уверенные шаги по паркету — это мама пошла в детскую. Ингер Йоханне хотела побежать за ней, но у нее не было сил.

Спать. Долго-долго спать.

Она чуть было не легла прямо на пол. Вместо этого она заставила себя взять со стола полупустую бутылку с водой. Напилась и потащилась в спальню. У нее едва хватило сил раздеться. Постельное белье прикоснулось к коже. В комнате было холодно, а одеяло такое теплое! Несколько минут она слышала, как мама ласково лепечет с младенцем. Шаги, которые приближались и удалялись, из ванной в кухню, в комнату Рагнхилль.

— Крем, — пробормотала Ингер Йоханне. — Не забудь крем, чтобы смазывать попку.

Но она уже спала и проснулась только через шестнадцать часов.

— Я не такой, — с отчаянием сказал Тронд Арнесен. — Я не такой на самом деле!

На столе между ним и инспектором криминальной полиции Ингваром Стюбё лежали пять изящных конвертов, скрепленных резинкой. Все письма были адресованы Ульрику Гёмселюнду. Те же печатные буквы украшали первую страницу еженедельника, лежавшего рядом со стопкой писем.

— Тронд Арнесен, — прочитал Ингвар и указал на верхний конверт. — У тебя очень характерный почерк. Мы, я думаю, можем согласиться, что в графологической экспертизе нет необходимости, правда? Левша?

— Я правда не такой! Вы должны мне верить!

Ингвар качался на стуле, заложив руки за шею. Погладил большими пальцами складки кожи. Жесткая щетина царапала пальцы. Спинка стула ритмично ударяла по стене. Он молча изучал молодого человека. Лицо было абсолютно спокойным, как будто он ждал чего-то и скучал.

— Вы должны мне верить, — настаивал Тронд. — Я никогда не спал ни с какими... с другими мужчинами. Честное слово! И в тот вечер это был самый последний раз! Я собирался жениться, и...

Крупные слезы покатились по его лицу. Из одной ноздри свисали сопли. Он вытирал лицо рукой и никак не мог перестать плакать. Его плач был похож на рыдания маленького ребенка. Ингвар качался и качался. Стул ударял в стену. Вам. Вам. Вам.