Темная сторона света (Спасительный свет) - Чемберлен Диана. Страница 47

Потом Алек повез Оливию к маяку Боди-Айленд. Они обошли его кругом, глядя вверх на башню, выкрашенную черными и белыми полосами, пока Алек рассказывал ей историю этого маяка. Он чувствовал себя немного виноватым из-за того, что не повез Оливию к Киссриверскому маяку. тем более что сам просил ее рассказать о нем другим. Алек уговаривал себя, что от того места, где они находились, до Киссривер было далеко. Хотя он знал истинную причину своего нежелания. Киссриверский маяк принадлежал ему и Анни. Он не был готов поделиться им с кем-то еще.

Они рано поужинали и отправились обратно к Рио-Бич. где осталась машина Оливии.

— Когда ты снова вернешься к работе, Алек? — поинтересовалась Оливия.

— И ты туда же! — воскликнул он.

— Такой длинный отпуск вряд ли пойдет тебе на пользу.

— Это все потому, что ты трудоголик.

— И мне нужны деньги.

Алек свернул на парковку и заглушил мотор.

— Жизнь Анни была застрахована. — Он посмотрел на Оливию. — Мне это казалось странным. Оформить страховку на триста тысяч долларов женщине, которая зарабатывала в год тысяч пятнадцать в лучшем случае и большую часть из них отдавала. Или тратила их на страховые взносы. — Алек усмехнулся. — Для меня это было ударом. Том нашел страховку, когда разбирал вещи Анни в мастерской.

— Почему она застраховала свою жизнь? Алек не отрывал взгляд от океана.

— У меня два объяснения. Либо Анни знала, что в случае ее смерти я буду настолько сломлен горем, что просто не смогу работать. Либо к нам домой явился страховой агент, и она подписала документы, чтобы не огорчать его отказом. — Алек покачал головой. — Думаю, именно поэтому моя жена просто раздавала большую часть своих работ. Она так и не преодолела неуверенность в себе. Анни никогда не верила, что кто-то может любить ее лишь ради нее самой.

— Люди работают не только ради денег, — заметила Оливия. — Тебе же нравится оказывать помощь больным животным? Ты просто преобразился, когда рассказывал о пострадавшем жеребенке. Почему бы тебе не возобновить практику, пусть пару раз в неделю?

Алек замялся на мгновение.

— Меня это пугает. Я еще не в лучшей форме, хотя постепенно прихожу в себя. — Он посмотрел на Оливию. Ее лицо покраснело. Вечером сожженная кожа еще даст о себе знать. — Летом в ветлечебнице горячая пора. Очень много несчастных случаев… Господи, кому я об этом рассказываю? Но я говорил о кошках и собаках.

— Они тоже страдают, и их хозяевам от этого плохо.

— Верно. Меня это никогда особо не волновало, но после гибели Анни…

— Это все равно что садиться на лошадь, — оборвала его Оливия. — Ты должен это сделать, и чем дольше ты тянешь, тем труднее тебе становится. После особенно тяжелых случаев я заставляю себя идти на работу на следующий день, если даже по графику у меня и выходной. На другой день после смерти Анни я тоже работала, хотя и не должна была выходить.

— Ты слишком сурова к себе, Оливия.

— Не уходи от темы, — сказала она. — Ты начинаешь принимать раз в неделю, договорились?

Алек улыбнулся.

— Если ты позвонишь Полу и договоришься с ним о встрече в следующую субботу.

Пол думает, что совершил ошибку, уйдя от нее.

Эти слова не выходили у Оливии из головы, пока она ехала из Рио-Бич, направляясь к маленькому магазинчику напротив мастерской Анни, где она видела колыбель. Продавец помог ей погрузить коробку в багажник «Вольво», и Оливия отправилась домой с давно забытым ощущением надежды. Она чувствовала себя замечательно, если не считать того, что солнечный ожог заявил о себе.

Оливия дотащила коробку до будущей детской, перекатывая ее с боку на бок. В маленькой комнате с желтыми обоями она прислонилась к стене, чтобы немного отдохнуть, прежде чем начать собирать колыбель.

Вечером она обязательно позвонит Полу, попросит о встрече, поговорит с ним. Идя к почтовому ящику, Оливия репетировала, что скажет мужу. В руки ей упал листок из записной книжки с запиской от Пола:

«Заезжал к тебе, но не застал. Улетаю в Вашингтон. Пробуду там неделю, нужно собрать кое-какие материалы для статьи. Позвоню, когда вернусь».

Оливия смотрела на листок, на знакомый почерк. Потом она скомкала его и сжала в кулаке. Ей хотелось помчаться следом за Полом, позвонить ему в гостиницу и крикнуть: «Разве не ты только вчера сказал Алеку О'Нилу, что ты совершил ошибку?»

Но она знала, что ничего подобного делать не станет. Оливия вернулась в дом, налила холодного чая, чтобы промыть солнечные ожоги. Она позвонила Алеку и сказала, что с удовольствием поедет с ним в Норфолк в следующую субботу.

26

В среду у Джонатана Кремера был день рождения. Оливия согласилась выйти вместо него в вечернюю смену, надеясь, что работа отвлечет ее от мыслей об обследовании, назначенном на следующее утро. Около шести вечера заехал Алек, привез ей толстую папку с материалами о маяке, которая могла пригодиться ей во время ток-шоу на радио в Норфолке. В это время было много пациентов, и поговорить им не удалось.

— Когда ты заканчиваешь? — поинтересовался Алек, перегнувшись через стойку регистратора.

— В полночь, — со вздохом ответила Оливия. Вечером им не удастся поговорить по телефону.

Около одиннадцати ей сообщили, что помощь требуется подростку. Оливия услышала его прежде, чем увидела.

— У меня сейчас будет гребаный инфаркт! — орал парень лет семнадцати, пока Кэти и Линн везли его в смотровую.

Оливия вошла следом и принялась задавать необходимые вопросы симпатичному белокурому юноше. Нику Вэлли действительно оказалось семнадцать лет. Он был на вечеринке, немного выпил, и тут у него сильно забилось сердце. Оно стучало так громко, что Ник испугался. От него несло спиртным. Голубые глаза казались стеклянными, но в них притаился страх.

— Включай монитор, — обратилась Оливия к Кэти, а потом спросила парня: — Что ты принимал кроме алкоголя?

— Ничего! Я выпил всего-то пару банок пива.

Ник лгал. Он был слишком возбужден, слишком странно себя вел, его сердце билось слишком учащенно.

— Ты принимал что-то еще. Я должна знать, что это было, чтобы правильно лечить тебя.

— Да пошла ты! У меня сердце сейчас лопнет! Оливия посмотрела на Кэти.

— Его друзья здесь? Медсестра кивнула.

— Они в комнате ожидания. Я спрашивала их, что он принимал, но они в один голос твердят, что их приятель просто пил вместе с ними, а потом начал жаловаться, что у него сильно бьется сердце.

Оливия оставила парня под присмотром Кэти и вышла в комнату ожидания. Там, на синем пластиковом диванчике, тесно прижавшись друг к другу, сидели две девочки и парень. Они как будто окаменели, заняв оборонительную позицию. Скорее всего, по дороге в больницу они договорились о том, что станут отвечать на вопросы врачей. Оливия ощутила их страх, стоило ей только подойти поближе. Их лица посерели от тревоги.

— Я доктор Саймон, — представилась Оливия. — Мне нужна кое-какая информация о вашем друге, которого вы привезли. — Она подвинула себе кресло, радуясь тому, что комната ожидания была пустой в этот час. Этой троице повезло.

Ребята молча уставились на нее. Длинноволосому парню на вид было лет восемнадцать. Рядом с ним сидели две девушки: одна белокурая в узеньких джинсах и белой футболке с обрезанными рукавами и подолом, а другая в обтягивающем коротком топе и светло-голубой мини-юбке. Оливия так была поражена тем, что длина юбки спокойно позволяла рассмотреть трусики в цветочек, что не сразу обратила внимание на прическу второй девушки. Волосы были очень темными и выглядели так, словно их стриг садовник. И Оливия в ту же секунду поняла, кто сидит перед ней. Девочка попыталась избавиться от рыжих кудрей, делавших ее сходство с матерью полным, но что она могла поделать с веснушками, ямочками на щеках и огромными синими глазами?

— Лэйси? Блондинка замерла.