Ювелирная операция - Стрельцов Иван Захарович. Страница 12

– А это уже второй тост, – поправил его Звягин.

– Согласен, – покачал головой Геннадий Викторович. Выпили по первой. Водка, легко скатившись по пищеводу на дно желудка, приятной волной разлилась по телу. Дальше обед покатился по обычной в таких случаях накатанной колее. Пили за удачное возвращение с боевых, за любовь, за семью, за родственников...

– А теперь хочу предложить тост, – обычно бледное лицо контр-адмирала приобрело темно-розовый оттенок. Поднявшись, Геннадий Викторович поднял рюмку и проговорил тоном докладчика на конференции: – Хочу выпить за карьерный рост, твой рост, Саша. Пора поступать в Академию и двигаться к золотым звездам с генеральскими лампасами. А то боевой офицер, кавалер орденов, а все ходишь в старлеях. Куда это годится?

– Правильно, папа, – пьяненько захихикала Даша, захлопала в ладоши.

– Так ведь у нас сложная ротация, – недовольно проворчал Звягин, не нравились ему беседы о своей службе, тем более по пьяной лавочке, да еще с тестем, который с первого дня их знакомства подчеркивал, что они с Дашей люди разных полюсов, совершенно случайно оказавшиеся вместе. А тут такой пассаж.

– Ничего, Саня, все проблемы решим, – адмирал поднял левую руку, как гаишник, останавливающий машину. – Пока еще наши цели совпадают с нашими возможностями. И прежде чем я уйду на покой, ты будешь как минимум подполковником. А там и до генерала рукой подать.

Александр хотел возразить тестю, что и сам сможет устраивать свою дальнейшую службу, но его перебила супруга:

– Браво, папка, ты просто красавчик.

Даша вскочила со своего места и поцеловала отца в щеку. Говорить что-либо после этого уже не имело смысла, тяжело вздохнув, старший лейтенант одним махом опрокинул в раскрытый рот водку.

Постепенно празднество стало подходить к своему завершению. Захмелевшая Даша отправилась варить кофе, Бастагин, разливая по рюмкам остатки водки, вдруг спросил:

– Вы, говорят, после боевых всей командой ходите в сауну.

– Есть у нас такая традиция, – подтвердил Александр, неожиданно припомнив аналогичную традицию из фильма «Ирония судьбы».

– Тестя не пригласишь?

– Отчего же не пригласить? – кивнул головой старший лейтенант. – Завтра во второй половине дня, как говорится, милости просим.

«Вот что, хлопчики, я вам хочу сейчас сказать, – голос адмирала Бастагина звучал ровно и совершенно спокойно, как будто не было двух часов совмещения сухого жара финской бани и обжигающего холодом бассейна с ключевой водой, и не было выпито немереное количество водки с пивом под копченый осетровый балык. Вообще, Геннадий Викторович держался настоящим моряком. – Вы, парни, гордость и цвет нации, вы рискуете жизнью, значит, стоите над всеми остальными. Это понимаю я, это понимают многие из высших слоев управления государством. Понимать-то понимают, но изменять для вас ничего не собираются, поэтому вы и будете рисковать своими жизнями за сущие гроши. И самую большую награду сможете получить разве что в виде погребального салюта.

– А что делать, такова наша планида, – философски заметил прапорщик Фомин, отрывая крепкими зубами жирное осетровое мясо от жесткой рыбьей шкуры.

– Планида, говоришь? – скептически хмыкнул Бастагин. – Верно, есть такая планида, Родину защищать, то есть быть солдатом. Но настоящий солдат не только тот, кто готов умереть, выполняя приказ командования, но и тот, кто с выгодой для себя не зевает. Если есть возможность свою судьбу повернуть, обеспечить себя до конца жизни, так только дурак такой шанс упустит. – Контр-адмирал выжидающе замолчал, ожидая реакции морпехов.

– Вы бы, Геннадий Викторович, говорили напрямую, а не ребусы загадывали, – деловым тоном проговорил Шляхтич, свято помня главное правило бани, где нет званий и чинов. Здесь все равны. – Или, может, вы решили нам предложить какую-то сделку с недобитыми «чехами», так это зря. Мы этих гадов били, бьем и будем бить.

– Вот это правильно, – хохотнул адмирал. – Значит, я в вас не ошибся. Жалеть моджахедов не надо, а даже наоборот... – Бастагин сделал короткую паузу, потом тяжело вздохнул и продолжил: – В общем, хлопцы, тут такое дело. По моей линии пришла информация, боевики готовят большую операцию по нападению на один из республиканских центров. Несмотря на грандиозный размах, на самом деле это отвлекающий маневр. Главная задача чеченской верхушки – вывезти с территории республики «золотой запас Ичкерии», двадцать тонн рыжья в слитках. Вот его я и предлагаю захватить.

В комнате отдыха сауны повисла гробовая тишина. Контр-адмирал дал морским пехотинцам время осмыслить услышанное. Он выждал немногим больше минуты и продолжил: – Такой шанс выпадает раз в жизни, упустить его глупо и, главное, никому не придется нарушать присягу. Золото возьмем, как честно завоеванный трофей.

– А что нам с такой кучей рыжья делать? – неожиданно подал голос самый интеллигентный и застенчивый из команды головорезов радист Олег Сорокин. Он, как всякая птица говорун, обладал умом и сообразительностью, потому и смотрел на жизнь дальше, чем все остальные. – Не в скупку же его нести. Сразу наедут если не бандиты, то менты точно.

– Точно, с ментами махаться – себе дороже, потому как за ними госсистема, – поддержал радиста автоматчик Федька Бешеный, которого выяснение отношений с уголовным элементом нисколько не смущало, а вот с МВД, по его глубокому убеждению, действительно связываться хлопотно.

– Не так уж много получится, – успокоил уже начавших заводиться «кладоискателей» Бастагин. – Вы получите всего лишь половину от общего веса «золотого запаса». Остальное пойдет на подготовку и обеспечение операции. Как понимаете, в подобном положении мы не можем рассчитывать на помощь командования. Но... – опять короткая пауза. – С реализацией драгоценного металла, если будет желание, смогу помочь. У вас его купит банк, который финансирует операцию. Золото приобретут по биржевой цене, а деньги лягут на ваши личные банковские счета. Став долларовыми миллионерами, вы сможете заняться бизнесом, фермерством, или жить на проценты, как французские рантье. Ваше право, как распорядиться своим состоянием. Например, я надеюсь, что мой зять бросит по горам бегать и поступит в Академию, после чего будет делать карьеру в Арбатском военном округе [8]. Свой долг он сполна отдал Родине, теперь пора бы подумать и о будущем поколении...».

– Дальше ничего интересного, – Андрей Коломиец нажал клавишу «стоп» портативного диктофона. Сидящий напротив него в кресле Родион Крутов, с интересом слушавший записанный оперативниками секретный диалог, почти с восторгом произнес: – Ай да адмирал, ай да профи, уже набрал абордажную команду. Полчаса времени, пол-ящика водки, выпитые за одним столом, – и готово. И никто не отказался...

– Откажешься тут, – хмыкнул второй опер Георгий Пантелеев, – когда на кону золотой запас пусть небольшой, но страны. Это тебе не рубиться с начфином за выплату кровных за боевые, это действительно как клад с острова сокровищ. Вряд ли кто устоит.

– Н-да, Геннадий Викторович мужик настоящий, – с усмешкой и восторгом проговорил Крутов. – Сволочь, конечно, но мужик настоящий. Такие с Ермаком Сибирь завоевывали и со Степаном Разиным персов шугали. Умница, как торпеда, определил цель и пошел по кратчайшему расстоянию. – Неожиданно полковник внимательно посмотрел на своих помощников и поинтересовался: – А как вам удалось сделать эту запись? Неужели адмирал опростоволосился и вел архисекретный разговор без глушилки?

– Да нет, – сверкнув озорно карими глазами, стал пояснять Коломиец. – Чемодан «белого шума» мы еще в аэропорту у помощника Бастагина майора Пелевеса срисовали. А когда вчера вечером адмирал отправился в гости к зятю, а майор в гостиничном ресторане снимал проституток, мы немного поработали с чемоданчиком. Вывели из строя излучатель помех, индикаторы показывают работу оборудования, а на самом деле выходит пшик.