Легальный нелегал - Зверев Сергей Иванович. Страница 32

Доведя японца почти до исступления, развратница уселась на него верхом и принялась двигаться, извиваясь и громко охая от удовольствия. Накамура зарычал от наслаждения, тиская ладонями упругое девичье тело.

...Двери с грохотом распахнулись.

– Лежать на месте и не двигаться! – заорали люди в полицейской форме, врываясь в номер. Обступив кровать со всех сторон, четверо копов взяли голую парочку на мушки своих автоматов, а пятый – офицер с реденькой бородкой – целился в японца из табельного револьвера.

Мулатка с визгом соскочила с Накамуры, стыдливо прикрывая свои прелести руками. Японцу, лежащему на спине, сделать то же самое не позволили черные жерла стволов, глядящих прямо на него.

– Не шевелиться! – повторил команду старший и для пущей убедительности щелкнул взводимым курком.

За его спиной возник тщедушный негр. Заметив сидящую на кровати обнаженную мулатку, он театрально закрыл лицо руками:

– Девочка моя! Что он с тобой сделал?

«Девочка» зарыдала в голос, размазывая по щекам тушь с ресниц:

– Папа! Папочка! Он заставил меня! Я не хотела!

Накамура презрительно скосил глаза в ее сторону.

– Как твое имя, мерзавец? – рявкнул на него офицер. Зная о нравах здешних блюстителей порядка, которым за стрельбу в подозреваемых при попытке к бегству или сопротивлении выдавались премии и недельный отпуск, агент не стал испытывать свою судьбу и покорно произнес:

– Ли Йонг Су, гражданин Республики Корея.

В это время тощий негр-отец уже протягивал главному копу свой паспорт и свидетельство о рождении дочери, заливаясь горестными слезами. Убедившись, что пышногрудой красотке, сидящей на кровати, на самом деле двенадцать, полицейский яростно забрызгал слюной:

– Ли Йонг, ты арестован за совращение малолетней девочки!

– Может, мы уладим этот вопрос мирно? – попытался улыбнуться Накамура, но тут же понял, что этот фокус не пройдет. Обреченно осознавая, что хмурые парни все равно откажутся, он все же предложил: – Я компенсирую и отцу, и вам любой ущерб. У меня для этого более чем достаточно средств, поверьте!

Темнокожий алкаш картинно вскинул руки к небу:

– Разве такой ущерб можно искупить деньгами? Это же позор на всю жизнь! Загубленное детство!

Полицейский был не менее красноречив. Яростно пнув по кровати шнурованным ботинком, он проскрежетал зубами:

– Заткнись, пес! И не пытайся сунуть мне свои грязные и вонючие деньги! А не то я с удовольствием всажу тебе пулю в затылок, а все мои ребята дружно подтвердят, что ты пытался бежать!

Болтающийся перед носом японского агента тяжелый пистолет лишний раз подтверждал серьезность намерений копа. Бородатый страж порядка еще раз крепко шарахнул ногой по кровати и плюнул на ковер:

– А теперь медленно вставай и прикрой свой срам штанами! Поедем в участок...

Стекло серой «Вольво», припаркованной чуть поодаль от входа в «Ла Форталеза», немного приоткрылось, когда из гостиницы вывели наскоро одетого японского агента со скованными за спиной руками и запихнули в полицейский фургон. Включив сирену, он тут же тронулся с места.

К приоткрытому окошку «Вольво» подбежал негр с испитым лицом и радостно протянул руку.

– Очень хочется получить обещанную вторую часть за молчание, – суетливо оглядываясь, заканючил он. – А еще не мешало бы накинуть за талантливо сыгранное представление. Я был неотразим...

– Верю, – оборвали его из салона авто. – Здесь учтены все твои заслуги.

В окне показалась стопка купюр. Не очень толстая, но вполне приличная. Получив обещанное вознаграждение, папаша-алкоголик готов был целовать руки щедрому сеньору.

– Если понадоблюсь еще – вы знаете, где меня найти! – приплясывая от восторга, просипел он. – В любое время дня и ночи я готов для вас на все, сеньор!

– Иди отсюда! – грубо отогнал его бородатый коп, подошедший к автомобилю Вертлужного.

– Спасибо, сеньор офицер! – Арсений Макарович не стал выходить из машины. Дождавшись, когда счастливый негр скроется из вида, он незаметно сунул в руку полицейского несколько крупных купюр. Тот спокойно спрятал деньги. – Сколько вы сможете его продержать? – спросил русский дипломат.

– До утра – точно.

Уверенность офицера очень импонировала Арсению Макаровичу.

– Кстати, есть информация, что обвинения в подобном преступлении вменяются этому типу и в России, откуда он удрал по поддельному паспорту! – добавил он, заводя двигатель.

23

Латиноамериканская республика, столица

Привычка просматривать в рабочее время новостные каналы не раз сослужила добрую службу нынешнему военному атташе Оливеру Бэнтону. Поэтому он старался ей не изменять. Включив маленький жидкокристаллический телевизор, он вставил в ухо наушник и принялся пролистывать бумаги, одновременно рассеянно слушая передачи.

По главному государственному каналу вдруг сообщили об экстренном выпуске, который выйдет в эфир сразу после рекламы и в котором поведают о сенсационной новости. В последнее время такие выпуски уж больно участились, но в большинстве случаев в них лишь «обсасывали» вопросы, касающиеся изобретения русского гения. Поэтому Бэнтон бросил только один ленивый взгляд на экран, когда рядом со знаменитым телеведущим в эфире появилась молодая симпатичная особа, латиноамериканка. Стройная брюнетка с длинными вьющимися волосами и потрясающими карими глазами невинно хлопала пушистыми ресницами, пока ее представляли многотысячной аудитории телезрителей. Потом диктор вкратце напомнил всем о последних событиях в республике, связанных с появлением водородного двигателя, после чего виртуозно связал все это со своей милой гостьей, заинтриговав зрителей еще больше, и передал девушке микрофон.

Смущаясь и застенчиво краснея, Хуанита Виллегас, так ее, кажется, звали, после недолгих колебаний призналась на всю страну, что имела порочную связь с русским инженером Иваном Остроумовым. Зал ахнул, забродив эмоциями, как молодое вино.

– Да, у нас был недолгий роман, – отвечала на вопросы диктора бывшая фотомодель. – Я очень любила его, но он не захотел разрушать свою семью. Поэтому мы расстались...

– Почему же вы сейчас решились рассказать об этом? – допытывался шоумен.

Хуанита смахнула набежавшую слезу и срывающимся голосом заявила:

– После того как он меня бросил, я... поняла, что беременна. Ивану я ничего не сказала... А теперь наша малышка подросла и стала спрашивать у меня, кто ее папа! И я не смогла больше скрывать этой тайны!

После этих слов девица в студии зарыдала, а Бэнтон подпрыгнул на стуле у себя в кабинете. Врубив громкость на полную мощь, он впился глазами в экран, стараясь уловить каждое слово.

– Что вы намерены теперь предпринять?

– Я слышала, что Иван собирается уехать за границу, – комкая мокрый от слез платочек в руках, поведала Хуанита. – Значит, его не заботит судьба нашей доченьки! А раз так, я намерена добиваться справедливости через суд.

– А вы уверены, что маленькая Мария является дочерью именно сеньора Остроумова? – сыпал каверзными вопросами тележурналист, уже заранее зная ответ.

– Не нужно меня оскорблять! – гордо вскинув голову, заявила мать-одиночка. – Иван Остроумов – первый и единственный мужчина в моей жизни!

На этой пафосной ноте телеканал прервался на рекламу.

Бэнтон откинулся в кресле, схватившись двумя руками за голову. Это же надо! Такой простой, но сногсшибательно эффективный ход! Просто гениально! Как только эта девица подаст заявление в суд (а скорее всего за нее это уже сделали), то для изобретателя закроются двери за границу на вполне законных основаниях. Русскому просто-напросто запретят покидать не только страну, но и столицу до окончания судебного разбирательства. А уж его-то при большом желании можно растянуть насколько угодно.

Дела складывались не очень удачно. Если это показывают уже по главному телеканалу, то до запрета на выезд остаются считаные часы. Если вообще остаются. Ведь суд может принять и более строгое решение. За годы, что ребенок якобы воспитывался без отца, адвокаты истицы потребуют компенсации, а вкупе с невыплаченными алиментами материальной претензии по местным законам может оказаться достаточно даже для того, чтобы заключить изобретателя под стражу! Решение надо было принимать немедленно. Только вот какое?