Вампир Лестат - Райс Энн. Страница 134

Мне, однако, не было до них дела. Я покидал Египет, унося с собой источник могущества всех нас. Я был молод, глуп и горяч.

Добравшись наконец до Антиохии-на-Оронте – большого и прекрасного города, соперничавшего с Римом по численности населения и богатству, я прочел древние папирусы, и они рассказали мне обо всем, что позволила мне мысленно увидеть Акаша.

Акаша и Энкил обрели первый из множества храмов, которые я построил для них по всей Азии и Европе. Они не сомневались, что я стану заботиться о них всегда, а я был уверен в том, что они никому не позволят причинить мне зло.

Когда много веков спустя свора Детей Тьмы набросилась на меня в Венеции и сожгла, я был слишком далеко от Акаши. Если бы не это, она непременно пришла бы ко мне на помощь. Пока я добирался до святилища, я успел в полной мере испытать те муки, которые выпали на долю сожженным богам, а затем я пил ее кровь, пока не излечился окончательно.

Должен сказать, что к концу первого века заботы о Матери и Отце я уже не надеялся, что они когда-нибудь «возвратятся к жизни», и в отчаянии сознавал, что все останется по-прежнему навсегда. Так же как и сейчас, их неподвижность и молчание были практически непрерывными. Изменилась с годами только их кожа – от солнечных ожогов не осталось и следа, и она вновь стала алебастрово-белой.

Однако еще до того, как понять и осознать все это, я увлекся наблюдениями за происходящими вокруг меня событиями, за сменой времен. Я безумно влюбился в красивую греческую куртизанку с прекрасными каштановыми волосами и такими изящными руками, каких мне не приходилось видеть ни у одной смертной женщины. Ее звали Пандора. О том, кто я на самом деле, она догадалась с первого взгляда, в первый же миг нашего знакомства, и потом долго поджидала подходящего случая, поддразнивая и очаровывая меня, пока наконец я не почувствовал, что готов, и не согласился совершить над ней магический Обряд. После этого ей было позволено напиться крови Акаши, и она превратилась в одно из самых сильных и могущественных сверхъестественных существ, с которыми мне приходилось иметь дело. Двести лет я жил рядом с Пандорой, сражался с ней и любил ее. Но это уже другая повесть.

Я могу рассказать тебе миллион самых разных историй, произошедших за долгие века моей жизни, о своих путешествиях из Антиохии в Константинополь, снова в Александрию, в Индию, о возвращении в Италию, о переезде из Венеции в холодную и гористую Шотландию, а потом на этот остров в Эгейском море, на котором мы сейчас находимся.

Я мог бы рассказать тебе о едва заметных переменах, происходивших с Акашей и Энкилом, об их удивительных поступках и о тайнах, так и оставшихся нераскрытыми.

Возможно, однажды ночью, когда ты в отдаленном будущем вернешься ко мне, мы поговорим о других бессмертных, о тех, кого так же, как и меня, создали последние оставшиеся в живых боги в разных концах земли. Некоторые из них были почитателями Великой Матери, другие – ужасными богами Востока.

Я мог бы рассказать тебе, как Маэл, мой несчастный друид-жрец, однажды сам напился крови раненого бога и в одночасье утратил веру в древние религиозные устои, превратившись в едва ли не самого опасного и нечестивого бессмертного из всех нас. О том, как распространились по земле легенды о Тех, Кого Следует Оберегать. И о тех временах, когда другие бессмертные из гордости и тщеславия или из желания уничтожить богов и покончить со всеми нами раз и навсегда пытались отобрать их у меня.

Я расскажу тебе о своем одиночестве, о тех, кого я создал, и о том, какой их ждал конец. О том, как я скрывался под землей вместе с Теми, Кого Следует Оберегать, а после возрождался благодаря их крови, чтобы прожить несколько человеческих жизней и вновь уйти под землю. Я расскажу тебе о других поистине вечных, которых время от времени мне приходилось встречать. О том, как я в последний раз встретил в Дрездене Пандору в компании жестокого и могущественного вампира из Индии, о том, как мы поссорились с ней и расстались навсегда, а после я слишком поздно обнаружил ее письмо, в котором она умоляла меня встретиться с нею в Москве, – маленький клочок бумаги, исписанный ее почерком и завалявшийся на дне дорожного сундука. Я знаю слишком много и могу рассказать тебе великое множество разных историй – и поучительных, и не очень…

Однако о самом главном ты теперь знаешь – о том, как я стал хранителем Тех, Кого Следует Оберегать, и кто же мы такие на самом деле.

Прежде всего ты должен уяснить себе следующее. После падения Римской империи приверженцы христианской религии объявили всех древних языческих богов демонами. По прошествии веков бесполезно даже пытаться объяснить им, что их Христос не кто иной, как тот же бог лесов и рощ, умирающий и воскресающий, как это делали до него Дионис или Осирис. И что Богоматерь – это та же самая Великая Мать, которой поклонялись испокон веков. Настала новая эра, а с нею пришли новые убеждения и верования. Нас стали воспринимать как дьяволов, никак не связанных с тем, во что теперь верили люди. Древние знания были преданы забвению либо понимались совсем по-иному.

Однако рано или поздно это должно было произойти. Человеческие жертвоприношения приводили в ужас еще древних греков и римлян. Ведь я сам считал ужасным, что во имя божества рощи кельты сожгли вместе с плетеным колоссом великое множество преступников, о чем я уже рассказывал тебе. Точно так же воспринимали все и христиане. И разве могли они считать нас, богов, питающихся человеческой кровью, «добрыми»?

Окончательное извращение представлений о нас произошло тогда, когда Дети Тьмы вообразили себя служителями христианского дьявола. Подобно богам Востока, они попытались провозгласить ценность зла, поверили в то, что именно оно лежит в основе всего, и возжелали предоставить ему законное, по их мнению, место в этом мире.

Однако поверь мне: в западном мире зло никогда не имело своего законного места. И никогда на Западе не примирялись со смертью.

Несмотря на жестокость событий прошедших после падения Рима веков, несмотря на ужасные кровопролитные войны, преследования и гонения, несмотря на все несправедливости, творившиеся в мире, ценность человеческой жизни неуклонно возрастала.

Даже когда Церковь возводила памятники Христу и разного рода мученикам, распространяла повсюду их изображения, она утверждала, что смерть свою, которой столь хорошо пользовались верующие, святые приняли от рук врагов, но никогда не допускала даже мысли, что причиной этих смертей становились служившие тому же Богу священники.

Именно вера в ценность человеческой жизни стала в те времена причиной запрещения по всей Европе использования камер пыток, колов и многих других ужасных средств наказания и казни. Именно ценность человеческой жизни в наши дни заставила народы Америки и Франции отказаться от монархии и установить в государствах республиканский строй.

И вот теперь мы вновь оказались на самом пике атеистической эпохи, времени, когда христианство теряет свои позиции, так же как некогда утратило их язычество, и наступает иное время, в котором новый для человечества гуманизм все громче заявляет о своих правах, обретает все больше сторонников и влияния на умы людей.

Конечно же, мы не можем знать, что произойдет, когда окончательно отомрут старые религиозные устои. Христианство возникло из праха язычества только затем, чтобы придать древнейшим верованиям новые формы. Возможно, вскоре появится новая религия. Возможно, если этого не случится, человек погрязнет в цинизме и тщеславии, ибо в действительности он всегда нуждается в своих божествах.

А быть может, произойдет нечто гораздо более удивительное: мир будет идти вперед, не обращая внимания ни на каких богов и богинь, не нуждаясь ни в дьяволах, ни в ангелах.

И в этом мире, Лестат, для нас окажется места меньше, чем когда-либо прежде.

Все то, о чем я тебе рассказал, в конечном счете так же бесполезно, как бесполезны все древние знания – как для людей, так и для нас. Поэзия и образы древности могут быть очень красивыми, могут заставить нас вздрагивать в моменты узнавания того, о существовании чего мы только догадывались и что ощущали в своем воображении. Они способны увести нас назад, в те времена, когда человек только познавал землю и не переставал удивляться всему, что вокруг него происходит. Однако, хотим мы того или нет, мы вынуждены всегда возвращаться в то время, в котором находимся сейчас.