Вампир Лестат - Райс Энн. Страница 32

Я был во власти собственного аппетита и не испытывал никакой жалости к этому человеку. Что может сравниться с притягательностью живой плоти?

Он тоже это понял. Не знаю как, но он догадался о моих мыслях и чувствах. Бросив на меня полный ненависти взгляд, он кинулся к лестнице.

Но я мгновенно поймал его. Для меня это не составило никакого труда, и сознание легкости, с какой я это проделал, доставило мне удовольствие. Не успел я подумать, что следует догнать его, как уже оказался рядом с ним, даже не заметив, каким образом мне удалось преодолеть разделявшее нас расстояние. И вот он уже у меня в руках, оторванный от пола, болтает в воздухе ногами и пытается ударить меня.

Я держал его на весу с такой же легкостью, с какой взрослый сильный мужчина держит на руках ребенка. Он лихорадочно пытался придумать способ спастись, но в голове его все смешалось от ужаса.

Однако то, что я видел перед собой, начисто заслонило от меня его полный беспорядочных мыслей разум.

Глаза его больше не были зеркалом его души – они превратились в радужные студенистые шары, а его тело стало для меня не более чем извивающимся и корчившимся кусочком наполненной кровью плоти. И я должен был либо получить его, либо умереть.

Поначалу мне казалось ужасным, что я вынужден буду питаться живыми существами, теплой кровью, струящейся по артериям и венам, но теперь я считал это восхитительным. Он – это он, а я – это я, и я был намерен устроить для себя пиршество.

Я поднял человека ко рту и разорвал зубами артерию на его шее. Поток крови хлынул, обжигая мне нёбо, отчего я вскрикнул и еще теснее приник к ране губами. Его кровь не походила ни на горячий нектар, который подарил мне его хозяин, ни на чудесный эликсир, который я слизывал с пола темницы. Нет, она скорее была похожа на превратившийся вдруг в жидкость свет. А сильное человеческое сердце, заставляющее кровь мчаться по венам, источник умопомрачительного запаха, было на вкус в тысячи раз восхитительнее.

Я чувствовал, как вздымаются мои плечи, как пальцы все глубже и глубже погружаются в плоть, как бешено колотится мое сердце. Я не видел вокруг себя ничего, кроме этой крошечной бьющейся души, я почти терял сознание от восторга, и при этом мне казалось, что, кто бы он ни был, этот человек не имеет никакого отношения к происходящему.

Мне пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы заставить себя вовремя оторваться от него. Мне так хотелось услышать, как перестанет биться его сердце, как оно станет замедлять удары, постепенно останавливаясь, и чувствовать, что в этот момент он находится целиком в моей власти.

Но я не осмелился.

Когда я ослабил хватку, он тяжело рухнул на пол, раскинув в стороны руки и ноги. Из-под его полуприкрытых век виднелись белки глаз.

Вид мертвого тела буквально заворожил меня, я был не в силах отвести от него взгляд. От моего внимания не ускользнула ни одна, даже самая мелкая, деталь. Я видел, как он в последний раз вздохнул, как обмякло и затихло его тело, без борьбы отданное в объятия смерти.

Его кровь подарила мне ощущение приятного тепла. Я чувствовал, как она течет внутри моего тела. Прижав ладони к щекам, я заметил, что они очень горячие. Обратил я внимание и на то, что зрение мое стало удивительно острым. Я вдруг почувствовал себя невероятно сильным.

Подхватив с пола мертвое тело, я потащил его вниз по винтовой лестнице, которая вела в наполненную ужасным запахом темницу, и там швырнул на груду других трупов.

Глава 8

Пора идти. Пришло время проверить свои силы. Набив карманы и кошелек деньгами, я прицепил к поясу украшенную драгоценными камнями шпагу, после чего вышел из башни и запер за собой тяжелые железные ворота.

Судя по всему, башня была единственным, что осталось от разрушенного особняка. Ветер донес до меня конский запах, очень сильный и приятный, и я понял, что наделен теперь поистине звериным чутьем. Я тихо обогнул башню и увидел постройку, служащую временной конюшней.

Внутри я обнаружил не только очень красивый экипаж, но и четырех великолепных гнедых кобыл. Удивительно, но они нисколько меня не боялись. Я целовал их гладкие бока и длинные мягкие морды. Они настолько восхитили меня, что я готов был провести рядом множество долгих часов и познакомиться с ними как можно ближе, узнать о них все, что только можно. Но мне не терпелось отправиться дальше.

В конюшне был и человек. Едва войдя внутрь, я почувствовал его запах. Но он крепко спал, а когда я разбудил его, то увидел, что это всего лишь придурковатый парень, не представляющий для меня ровным счетом никакой опасности.

– Я твой новый хозяин, – сказал я, вкладывая ему в ладонь золотую монету, – но сегодня ты мне не понадобишься. Все, что от тебя требуется, это оседлать для меня лошадь.

У него хватило ума понять мои слова и даже ответить, что в конюшне нет ни единого седла, прежде чем он снова лег и заснул.

Что ж, ладно. Я отрезал кусок от длинных поводьев, накинул его в виде уздечки на самую красивую кобылу и выехал верхом на ней без седла.

У меня не хватает слов, чтобы описать свои чувства. Мчащаяся вперед кобыла, ледяной ветер, бьющий в лицо, и высокий черный шатер неба над головой… Я всем телом приник к лошади и буквально слился с ней. Стремительно несясь по заснеженному простору, я хохотал во весь голос, а иногда даже принимался петь. Мне удавалось взять невероятно высокие ноты, а потом я переходил на бархатный баритон. Время от времени я просто выкрикивал что-то веселое. Да, мне должно было быть весело и радостно. Но разве может чудовище испытывать подобные чувства?

Конечно, мне хотелось немедленно скакать в Париж, но я понимал, что еще рано, что я пока к этому не готов. Слишком мало я знал о своих новых возможностях и способностях. А потому поскакал в противоположном направлении, пока не оказался наконец на окраине какой-то маленькой деревушки.

Вокруг не было видно ни души. Я подъехал к небольшой церкви, и вдруг к ощущению беспредельного счастья, которым я был охвачен, примешалось чисто человеческое желание, импульсивный порыв.

Я быстро спешился, подошел к двери ризницы и подергал ее за ручку. Замок легко открылся, и я прошел к ограде перед святым престолом.

Мне трудно объяснить, что я в тот момент чувствовал. Наверное, мне хотелось, чтобы что-нибудь произошло. Я ощущал себя кровавым убийцей. Но молния не ударила. Я смотрел на красные отблески свечей на алтаре, видел застывшие во тьме неосвещенных витражей фигуры святых.

В полном отчаянии я шагнул за ограду святого престола и прикоснулся к дарохранительнице, потом открыл маленькие дверцы и вынул оттуда украшенную драгоценными камнями дароносицу, обладавшую, как говорили, чудодейственными силами. Но никаких сил я не ощутил. Ничего такого, что нашло бы хоть какой-то отклик во мне. Я обнаружил лишь золото, картон и воск… и еще свет.

Я склонил голову к самому алтарю, став похожим, должно быть, на священника во время мессы. Затем поднялся, захлопнул дарохранительницу и привел все вокруг в прежний вид, чтобы никому и в голову не пришло, что здесь было совершено святотатство.

После этого я обошел всю церковь. Мрачные картины и зловещие статуи буквально завораживали меня. Я вдруг понял, что способен видеть не только великолепные произведения искусства, но и весь процесс их создания художниками и скульпторами. Я видел, каким именно образом покрытая лаком поверхность отражает лучи света. Замечал каждую ошибку в изображении и каждый особенно выразительный фрагмент. Размышлял о том, какими глазами буду рассматривать теперь творения великих мастеров, если сейчас не в силах оторвать взгляд от примитивных изображений, нарисованных на штукатурке. Я опустился на колени и принялся разглядывать рисунок мраморных плит, пока вдруг не обнаружил, что лежу, распластавшись на каменном полу и уставясь в него широко раскрытыми глазами.

Я начинал терять над собой контроль. Дрожа с головы до ног, со слезами на глазах я поднялся, и мне показалось, что горящие вокруг свечи и лампады ожили. От этой мысли мне едва не сделалось дурно.