Шкурный интерес - Серова Марина Сергеевна. Страница 37

– Да какая разница, черт возьми, когда и кем это было написано! – заорал Дмитрий Анатольевич. – Елена в момент своей смерти была на даче! И ты там был! И Ильясов! И Чумаков! И Берцман! И никто из вас ничего мне не сказал! Что это значит, черт возьми?!

– Ты считаешь, что я причастен к этому убийству? – спокойно спросил Магерамов.

– А что, по-твоему, я должен считать?! А если еще вспомнить, что ты покинул эту дачу спустя считаные минуты после смерти Елены…

– Послушай, мне незачем было убивать Елену. Ты не забыл, что я в нее был влюблен?

– Вот от ревности ты ее и прикончил!

– Ты хоть за слова-то свои сейчас отвечаешь, Дима?

– Нет, не отвечаю и нисколько не жалею об этом!

– Послушай, Дима. Твоя жена действительно сообщила мне, что она поехала к Севиль. Они якобы собрались за покупками. И мы все, кто находился в тот момент на этой даче, были уверены, что все так и есть. Вот и все, что мне известно!

– Я не верю в чудеса, Мехман! Если это произошло здесь, значит, к убийству причастен кто-то из вас. Либо, что более вероятно, все были в сговоре! Но для чего вам понадобилось убивать мою жену, мне, застрелите, если я вру, неизвестно!

– Мехман Абдулаевич, а как же Ильясов, Кулиев, Чумаков, Берцман? Вы все время находились с ними? – задала вопрос я.

– Да, черт возьми! Все время! Хотя нет, постойте, был такой момент, когда мы с Аликом отправились в дом, а Чумаков, Ильясов и Берцман пожелали еще немного отдохнуть на пляже.

– Может, тогда и произошло убийство? – предположила я.

– Вы хотите сказать, что я и Алик отлучились специально для того, чтобы расправиться с Еленой?

– Я только выдвигаю предположения насчет обстоятельств, благоприятствовавших убийству.

– А почему то же самое не могли сделать Ильясов, Берцман и Чумаков?

– Вполне могли, – согласилась я.

– Только где они достали шприц для той инъекции смертельной дряни?.. – рассуждал вслух Мехман Абдулаевич. – У них ведь с собой, кроме плавок и часов, ничего не было. Часы… они у нас всех водонепроницаемые… А одежда оставалась дома…

– Зачем ты это говоришь, Мехман? – покачал головой Степанов. – Ведь в таком случае подозрение тем более падает на тебя.

– Мне кажется, если в тот день, кроме вас, на даче никого не было, насочинять можно все, что угодно, – заметила я.

– Я вспомнил! – закричал Мехман Абдулаевич. – У нас у всех есть алиби!

– Какое еще алиби?

– Ключ от дома! Он ведь, как ты знаешь, Дима, хранится среди виноградных лоз, у веранды. Так вот, он упал в щель между досками веранды. И мы с Аликом очень долго пытались его оттуда достать. Мы пытались извлечь этот ключ при помощи проволоки, при помощи кучи всяких других острых предметов… Это со стороны даже выглядело смешно. Двое взрослых мужиков в одних плавках не могут попасть в дом! Самое досадное, что ключ от погреба, где имелись инструменты, при помощи которых можно было покончить с нелепой ситуацией, упал вниз вместе с ключом от дома. Они ведь в одной связке… Тогда мы обратились за помощью к соседям. Муж с женой и две дочки. И было это в семь часов. Елена тогда была жива.

– Сыркины, что ли? – уточнил Степанов.

– Именно! Сыркины! Они дружно хохотали над нами, пытались помочь, но ничего не получалось. А часов в восемь объявились Ильясов, Берцман и Чумаков. В одних плавках. Тогда Сыркины еще больше развеселились. В конце концов нам пришлось распиливать доски. Но чтобы совершить убийство, обставленное под наркоту, нужен шприц, ампула, отравляющее вещество. Целое дело! А плавок и часов для этого явно недостаточно.

– А других следов насилия на теле не обнаружено, – задумчиво проговорила я. – Только можно было специально заранее спрятать все в отдельном местечке, а потом уж позаботиться и об алиби…

– Мне кажется, когда кто-либо пытается организовать себе алиби, все это делается более надежно! – в отчаянии воскликнул Магерамов. – И вообще, Елена ведь при нас договорилась с подругой о том, что останется ночевать! И Севиль это подтвердит. Мы понятия не имели, что Елена изменит свои планы. Может, вы и Севиль хотите включить в список подозреваемых? Это ведь какое-то безумие! Где тут логика?

Я немного подумала и решила, что логики действительно нет никакой.

– Но алиби, как я понимаю, – заметил Степанов, – заключается только в том, что ни у кого из присутствующих на даче не могло оказаться под рукой ни яда, ни шприца. А это, кстати, тоже под сомнением, так как убийство могло оказаться спланированным заранее.

– Никто не думал, что твоя жена может в тот момент находиться где-то еще, кроме как у Севиль! – срывался на крик в своих объяснениях Магерамов. – Понимаете, не мог!

Внезапно правая рука Степанова сжалась в кулак. Я оглянуться не успела, как кулак стремительно двинулся к туловищу Мехмана Абдулаевича. Магерамов пошатнулся, но устоял на ногах. Следующий удар достался уже самому Дмитрию Анатольевичу – снизу, по челюсти. Степанов отлетел в сторону, но тут же снова занял боевую позицию.

Не знаю, чем бы это все кончилось, но тут вмешалась я. Я совершила полуоборот вокруг своей оси и со всей мочи ткнула носочком своего правого ботинка сначала в живот Мехмана Абдулаевича, а потом и в живот Степанова. Оба изящно, как в балете, перегнулись в талии.

– Так, – сказала я, потирая руки. – Хватит! Сначала разберитесь, что к чему, а потом уж деритесь. Кстати, драться лично вам, Дмитрий Анатольевич, я категорически запрещаю. И откажусь работать с вами, если вы меня ослушаетесь! Поскольку в этом случае нормально выполнять свои обязанности я не смогу.

– Ты уж прости меня, Мехман, что так получилось, – произнес, поднимаясь на ноги и потирая ушибленную челюсть, Степанов. – Погорячился…

– Ты тоже меня прости, – вздохнул, поднимаясь на ноги, Магерамов.

– Мехман Абдулаевич, позвоните еще раз своим людям, – посоветовала я, – предупредите, что задержитесь ненадолго. Вам же пора?

– Действительно, пусть едет, – кивнул Степанов. – А вот я сейчас хочу переговорить со всеми моими компаньонами. Посмотрим, что они скажут в ответ на мои аргументы. Давайте поторопимся!

Через час мы были в бакинском офисе «Экспресс-Лайфа». Ильясов был на месте, погруженный в изучение каких-то бумаг.

– Мамед, собери всех в своем кабинете, – приказал Дмитрий Анатольевич. – Есть серьезный разговор.

Через пятнадцать минут вся компания была в сборе. Все наверняка прекрасно понимали, что разговор, который им обещал Степанов, окажется крайне неприятным. С угрюмым видом сидя на стуле и сложив руки на коленях, Чумаков разглядывал мои бедра. Испуганно шарили по сторонам подслеповатые глазки Алика Алиевича. Лицо Ильясова приобрело отрешенно-философское выражение, словно у Будды, смиренно сносящего страдания, которыми неизбежно полнится фальшивый мир объективной реальности. Берцман улыбался. Возможно, он надеялся, что улыбка смягчит гнев Дмитрия Анатольевича.

– Открылись некоторые факты, заставляющие меня считать, что моя жена, Елена, была в момент смерти вместе со всеми вами на даче. Никто не хочет об этом ничего рассказать?

Компаньоны Дмитрия Анатольевича молчали.

– Мы думали, она у Севиль, – наконец сказал Мамед Расулович. – С чего вы решили, что она была у нас на даче?

– Какая разница? – устало вздохнул Степанов. – Вам задан вопрос. Отвечайте.

– Мы не видели в тот вечер вашей жены, – ответил за всех Чумаков. – Мы думали, что она у своей подруги.

– Ладно. Тогда пусть каждый расскажет, чем конкретно – и с кем – занимался в тот вечер.

– Купались мы, – начал загибать пальцы Мамед Расулович, – вино пили, да – еще ключ, помню, упал в щель между досками веранды, а мы все вместе его оттуда выковыривали. Забавное, наверное, со стороны было зрелище.

– А вот об этом – поподробнее.

Эрик Иосифович удивленно вскинул брови.

– Приходим мы втроем к дачке, – сказал Ильясов. – Ну, я, Иван и Эрик. А там эти двое. – Мамед Расулович указал на Магерамова и Кулиева. – В плавках были, с соседями нашими, Сыркиными, ключ из щели достать пытаются. А он еще забился так плотно, с места не сдвинешь. Сыркины издевательским смехом заливаются. Мы доски пилить начали. Вытащили ключ. И смех, и грех!