Шкурный интерес - Серова Марина Сергеевна. Страница 4

Дмитрий Анатольевич вдруг схватился за голову:

– Боже мой! А я, слепец, и не догадывался! У Лены часто тряслись руки во время еды, она падала в обмороки, ее тошнило! Потому я и отправил ее на отдых в Баку! Но как же я не углядел? В чем ошибся?

– Господин Степанов, – продолжал полицейский, – все, о чем вы только что говорили, – это типичные признаки наркотической ломки. У вашей жены была сильная физиологическая зависимость от наркотиков!

– Но как же так?! Почему?!

Вряд ли кто-то из присутствующих мог бы ответить на вопросы Дмитрия Анатольевича.

– А можно посмотреть на ее руки? – спросила я. – Ну, в тех местах, где она кололась?

Санитар произвел манипуляции с простыней, обнажив интересующие меня участки тела покойной.

Ничего особенного я не увидела, только то, о чем и говорил страж порядка: характерные точки от уколов и многочисленные синяки.

– Вот что любопытно, – сказал приведший нас сюда человек в белом халате, который, как потом сообщил нам Чумаков, был патологоанатомом, – некоторые уколы нанесены явно мимо вены. Видите, вот тут два следа почти сливаются в один? Первый укол, видимо, не принес удовлетворения, и ваша жена повторила попытку: вторая инъекция получилась более удачной. Что непонятно – здесь имеется похожая пара точек, только на этот раз обе инъекции имели прямое попадание в цель.

– И что это может значить?

– Обычно такие ошибки свойственны начинающим наркоманам. Хотя я, например, впервые вижу, чтобы даже начинающий наркоман после удачной инъекции делал повторную инъекцию в тот же участок вены. Они ведь перед впрыскиванием раствора обычно удостоверяются, насколько удачно введена игла. Но это может быть объяснено ошибкой. Скажем, по какой-либо причине наркоман-новичок решил, что первая попытка закончилась неудачей. Тогда все ясно. Но тут есть еще один настораживающий момент. Начинающий наркоман не станет колоть себе дозу, способную привести к смерти! Ему она попросту еще не требуется. Господин Степанов, вы давно стали замечать за своей женой неладное?

Степанов пожал плечами:

– Она всегда была немного нервной, в чем-то даже своеобразной. Но по-настоящему ее здоровье начало меня беспокоить лишь в прошлом месяце, как раз после того, как мы в последний раз отдыхали в Баку.

– Возможно, болезнь запущенная, а обострение началось недавно?

– А чем же она кололась? – спросил Дмитрий Анатольевич.

– Это пока неизвестно. Мы отдали кровь на анализ. Но, скорее всего, героином. Героин – «король» наркотиков, и наибольший процент смертности наблюдается среди людей, употребляющих именно его, – ответил врач.

– Все это так странно…

– Наркомания – страшный недуг. Трупы людей, умерших от этого зелья, привозят к нам чуть ли не каждый день, – сообщил патологоанатом.

– А ведь я знаю, кто продавал Лене наркотики! – неожиданно вырвалось у Степанова. – И я понял, что означала та фраза Елены насчет числа тринадцать!

– Да? – оживленно откликнулись полицейские, на их физиономиях появилось выражение заинтересованности. – Если вы поможете нам задержать маститого наркоторговца, принесете огромную пользу обществу! – полицейские заговорили быстро и отрывисто, перебивая друг друга. – И не только азербайджанскому, но и российскому. Многие партии наркотиков поступают в Россию через нашу страну…

– К сожалению, – медленно произнес Степанов, – этот человек не из Баку. Он живет в Тарасове, и я представления не имею, где его искать.

– Возможно…

– Я же сказал, что толком ничего не знаю! – рявкнул Степанов. – Что вы ко мне прицепились? Я полагаю, – Дмитрий Анатольевич повернулся сначала ко мне, а потом к Ивану Васильевичу, – нам здесь больше нечего делать.

С этими словами он решительно направился к выходу.

– Я с вами поеду, – заявил Чумаков уже на улице. Я догадалась, что это желание Ивана Васильевича обусловлено моим присутствием.

– А машину здесь бросишь? – удивился Дмитрий Анатольевич.

– Завтра за ней вернусь.

– Ну, как угодно…

– О каком продавце зелья вы говорили? – спросил Степанова Чумаков уже в машине, крутя «баранку».

– Женя Тучин, генеральный директор «Архоса», однажды в разговоре со мной обронил, что видел как-то на проспекте Кирова мою супругу с человеком, пользующимся в криминальном мире дурной славой. Его прозвище – Капкан. Тучин сказал, что Капкана можно опознать по особой наколке на левом запястье – заключенное в круг число тринадцать. Вот что означала странная фраза Елены! И как до меня сразу не дошло! Наверное, просто потому, что я и подумать такого не мог: моя жена – наркоманка. А ведь Капкан как раз и занимается реализацией наркотических препаратов! Торгует наркотиками всех мастей: от марихуаны до героина. У него и всяких синтетических штучек полно. Капканом его прозвали за то, что он людей в наркотическую ловушку заманивает. Причем так хитро и ловко это делает, что человек сам не замечает, как «садится на иглу». Видимо, прирожденный психолог. Бабок у него – немерено! – Степанов провел ребром ладони по горлу. – Тучина от подобных людей просто воротит так, что он даже не стал с Леной здороваться. Прошел мимо них, словно не узнал.

– А этот ваш Тучин вполне уверен, что с Еленой Руслановной он видел того самого наркоторговца? – задал хороший вопрос Чумаков. – Вы же сами сказали, что Тучин подходить к ним не стал. А значит, и наколку на запястье не мог разглядеть.

– Женя не спутает! Он не один срок отмотал.

– И что вы теперь собираетесь делать, Дмитрий Анатольевич?

– Я разыщу этого Капкана и отправлю его за решетку! Надеюсь, Тучин мне в этом поможет…

Иван Васильевич покачал головой:

– Если он поймет, что вы хотите торговца засадить, – не станет помогать. Тучин же сам на зоне бывал. Ведь у этих блатных – свои, особые, понятия.

– Поживем – увидим. Все равно – тем людям, которые мою жену погубили, я отомщу! – Степанова передернуло.

– Дмитрий Анатольевич, сразу видно, что вы на Кавказе выросли! Да, кавказцы дикари, варвары, но сохранилось в них нечто такое… – Чумаков запнулся, подыскивая нужное слово. – Искреннее! У нас когда-то эта искренность тоже имелась. А потом… Испортила нас, русских, западная цивилизация!

На этом рассуждения Чумакова прервались – мы подъехали к гостинице. Иван Васильевич помог мне выбраться из машины, не забыв при этом поцеловать ручку.

– Ну, бывай, Ваня! – попрощался с компаньоном Степанов. – Спасибо за помощь!

У меня мелькнуло подозрение, что Чумаков надеялся подняться в наш номер, а возможно, и пригласить меня куда-нибудь, но Дмитрий Анатольевич сорвал его планы. Я по этому поводу переживать не собиралась. На том и разошлись.

В номере, за чашечкой чая я узнала у Дмитрия Анатольевича, какие должности в его корпорации занимают Чумаков и Берцман. Об Ильясове и Кулиеве я уже знала все необходимое.

– Чумаков первый зам Кулиева, а Берцман – второй. Но фактически эта парочка – мозг компании. Много прибыльных идей в свое время подкинули. Особенно Иван. Если бы он еще таким бабником не был…

Результаты анализа крови покойной Степановой Елены Руслановны стали известны к десяти часам следующего утра. Работники морга оповестили нас об этом по телефону. Оставалось приехать самим и узнать подробности.

На этот раз трупы осматривать не пришлось. Нас пригласили в небольшой флигель, примыкающий к основному зданию со стороны двора, где располагалась лаборатория биохимического анализа.

Мы долго петляли по коридорам, прежде чем отыскали нужный нам кабинет с табличкой. На куске плотной бумаги шариковой ручкой было небрежно написано: «Лаборатория крови». В приемной молоденькая лаборантка предложила нам присесть и сказала, что сейчас вызовет главного эксперта.

Главным экспертом оказалась очень полная женщина. У нее было весьма экзотическое имя, больше подходящее какой-нибудь актрисе, нежели сотруднице городского морга: