Сердце красавицы склонно к измене - Серова Марина Сергеевна. Страница 8

– А Аркадий Никифорович случайно не рассказывал, как мы с ним ходили в сауну, или другие интимные подробности?

– Нет, нет, ничего такого, – поспешно ответил клиент, и глаза его метнулись в сторону, прочь от моего горящего взгляда. По его поведению я поняла, что даже в самых жутких фантазиях не смогу представить того, что обо мне и о себе рассказывал всем болтун Кравцов. Вот подонок! При случае он жестоко поплатится за свои фантазии. Глядя на Конюкова, я ледяным голосом произнесла:

– Если у вас, Андрей Кондратьевич, были на меня какие-то виды, то советую выбросить это из головы. Я занимаюсь защитой и расследованиями. Ничем кроме этого. За любое домогательство без предупреждения ломаю руку.

– Да я, я бы никогда… я ведь женат, – запинаясь, заговорил Конюков, – у меня счастливый брак, мне нужна только защита от бандитов. В меня же стреляли.

– Хорошо, поверю, – пошла я на попятную. – Как мы с вами поступим с оплатой? Я бы предпочла не оформлять официальный договор. Если же вы настаиваете на договоре, то плюсуйте к сумме тринадцать процентов.

– Обойдемся без договора, – мгновенно ответил Конюков. Он заварил кофе, размешал и, приблизив чашку к губам, с наслаждением втянул кофейный аромат. Мои уши уловили быстрые шаги в коридоре. Шаги смолкли у двери в палату. Послышались едва слышные голоса, незнакомый – женский – и голос охранника. Когда следом распахнулась дверь, моя рука нырнула в сумочку к револьверу. Конюков от неожиданности подпрыгнул и расплескал кофе на пол. Вид вошедшей молодой женщины в небрежно накинутом на плечи халате говорил о том, что к медперсоналу она не имеет никакого отношения. Платиновая блондинка, длинные прямые волосы ниже плеч идеально уложены. Гладкое, почти кукольное, без морщинок лицо, напоминающее красавиц из модных журналов: большие карие глаза, правильной формы маленький, чуть вздернутый нос, невероятно пухлые губы, приятный оливковый цвет кожи, но все какое-то ненастоящее. От ее красоты веяло холодом. Под халатом блузка с эффектным декольте. Грудь, наверное, пятого размера, напоминала два грейпфрута, которые запихали под кожу. Белые облегающие «бермуды» и туфли с высокой шнуровкой.

– Здравствуйте, – коротко бросила она, равнодушно скользнув по мне взглядом, потом положила принесенный пакет на тумбочку.

– Евгения Максимовна, познакомьтесь – это моя жена Анжела, – расплылся в блаженной улыбке Конюков. Анжела, приблизившись, вырвала у него из рук чашку и выплеснула содержимое в раковину, строго отчитав при этом:

– Андрей, врач же сказал, что тебе нельзя кофе. Откуда ты его взял? – Мое присутствие ее нисколько не смущало. Конюков промычал что-то о соседе, который оставил пакетик в тумбочке. Да и запрет на кофе, по его мнению, глупость несусветная.

– От кофе и от чая садится сердце, ты разве не слышал, что сейчас инфаркты встречаются уже у двадцатипятилетних, – назидательным тоном продекламировала она. Глаза ее, устремленные на мужа, подозрительно сузились. – Андрей, а ты не слишком ли расходился? Тебе надо лежать, набираться сил.

– Врач сказал, что надо ходить, чтобы не было застоя в легких, – попытался робко возразить Конюков, присаживаясь на край кровати.

– Тогда, конечно, ходи, и чем больше, тем лучше. – Она приблизилась к окну с пультом от кондиционера, понажимала кнопки, изменяя режим, пояснив мужу: – У тебя в палате холод, как в Арктике. Ты что, хочешь заболеть? Тебе сейчас только температуры не хватало. Организм в ослабленном состоянии, и любая простуда может плохо закончиться.

– Ой, да ладно тебе уж раздувать, – сказал Конюков с раздражением, криво улыбаясь и косясь в мою сторону.

– Тебе все шуточки, – обиженно поджала губы Анжела, – я тут для него в лепешку расшибаюсь, а он улыбается. – Наконец она удостоила меня пристальным взглядом и сварливо спросила: – Вы почему еще здесь? Делайте, что собирались, и уходите. Мне с мужем надо побыть наедине.

– Анжела, Евгения Максимовна моя телохранительница. Я ее сегодня нанял, – сообщил жене Конюков. Анжела ошарашенно посмотрела сначала на меня, потом на него, неуверенно переспросив: – Ты что сделал? Нанял ее? Это вот эта… телохранитель?

Рукой она сделала жест, по ее мнению, выразивший все чувства к моей персоне, – обвела сверху донизу, вопрошая:

– Она телохранитель, и ты ей будешь платить зарплату?

– Да, буду, – с упрямым выражением лица ответил Конюков, – ты ничего не понимаешь. Она в КГБ работала. Знаешь, как она проблемы Аркадия решила.

– Где мне уж, глупой женщине, понять! – с насмешкой воскликнула она, раскрыв пакет и выкладывая его содержимое на стол: пластиковые круглые емкости, заполненные чем-то похожим на салат; банку с оранжевым вареньем; пакет с сухарями и две упаковки сока. Выкладывая, она продолжала свой возмущенный монолог: – Главные проблемы твоего дражайшего Аркаши Кравцова – это то, что он пьет, проигрывает все деньги в казино и треплется по шлюхам. Мне очень жаль его жену. Не знаю, как она это все терпит. А ты едва вернулся буквально с того света и начинаешь чудить.

– Я, пожалуй, выйду и подожду в коридоре, – предложила я.

– Нет! – в один голос ответили супруги, а Анжела добавила: – Я еще не закончила. Наш разговор касается и вас, уважаемая телохранительница.

Мне не оставалось ничего другого, как остаться. С остатками сока в бокале я села в кресло. Анжела, вскрыв один из пластиковых контейнеров, сухо спросила, перекладывая его содержимое в тарелку:

– Сколько?

– Что сколько? – спросил Конюков, делая вид, что не понимает, о чем речь.

– Сколько ты обещал ей платить, – терпеливо переспросила она, кивнув в мою сторону. – И не говори – какая мне разница. Это наш семейный бюджет, и я имею право знать.

– Две тысячи в сутки, – спокойно ответил Конюков.

– Боже! – простонала Анжела, – ты сошел с ума. Она этого не стоит, уверяю тебя. Это обычная разводка на деньги. Она окрутила Аркадия, теперь взялась за тебя. – Анжела присела рядом с мужем на кровать и заговорила вкрадчивым голосом: – Андрей, а ты не забыл про мою маму, про ее операцию? Потом, тебе нужны деньги на лечение. Подумай, какие траты. Теперь еще эта телохранительница за две тысячи.

– Ты что, хочешь, чтобы меня убили? – мрачно спросил Конюков.

– Но она тебе не поможет! – почти закричала Анжела, тыча в меня пальцем. – Позволь, я сама обращусь в детективные агентства, подыщем тебе нормального телохранителя, мордоворота такого, что как даст – сразу башка отлетит. Ты посмотри, посмотри, как она одета – позор! Щуплая, а если на тебя правда нападут? Что она сделает?

– Я буду громко кричать и звать на помощь, – издеваясь над ней, сказала я, – знаете, как громко я умею кричать. Еще у меня есть свисток. Накрайняк расплачусь, может, пожалеют.

На секунду мне показалось, что Анжела сейчас бросится и вцепится мне в волосы. Глаза у нее были просто бешеные. Катастрофу предотвратил Конюков, решительно сказав:

– Все, не желаю больше разговаривать на эту тему. Я принял решение – Евгения Максимовна нанята. Если беспокоишься насчет денег, Анжела, – не переживай. Я решу вопрос. Хватит и тебе, и твоей маме.

Супруга сделала несколько попыток переубедить его, но они не увенчались успехом. Сдавшись в этом вопросе, Анжела решила отыграться на питании моего подопечного. Приготовленный им бутерброд полетел в мусорную корзину.

– Ты хочешь нажить себе язву, питаясь всухомятку? – гневно спросила она, ставя перед ним тарелку с тем, что я посчитала салатом. Это оказалось судаком с помидорами. Далее последовал борщ, тушеное мясо с айвой. Конюков ел без особого аппетита, сглатывая, морщился и касался груди, где, по-видимому, была рана.

– Что, болит? – встревоженно спросила его Анжела. Муж притянул ее к себе, обнял и поцеловал в щеку, бросив с деланой беззаботностью:

– Пустяки. Врач сказал, что еще долго останутся неприятные ощущения.

На его предложения присоединиться к трапезе я отвечала неизменным отказом. Мне казалось, что под ненавидящим взглядом Анжелы еда встанет у меня поперек горла. Раздуваясь от гордости, Конюков сообщил: