Битый недобитого везет - Серова Марина Сергеевна. Страница 20

Первой я увидела среди присутствующих вдову Андрея Семеновича — Ольгу. Она была в красивом черном платье до пят, с небольшим скромным разрезом сбоку и полупрозрачными рукавами. На голове у вдовы кокетливо сидела небольшая изящная черная шляпка с вуалью. Лицо Ольги не выражало особой трагичности, хотя она и старалась придать ему скорбное выражение.

Ольга распоряжалась похоронами — я заметила, что к ней то и дело подходили разные люди, в основном сотрудники похоронного агентства в униформе. Она выслушивала их, кивала и делала какие-то короткие замечания.

Я хотела было тоже подойти к Ольге, чтобы выразить соболезнование, но едва только сделала шаг навстречу к ней, как заметила, что к вдове подошел какой-то мужчина, издалека показавшийся мне смутно знакомым. И я слегка задержалась на своем месте, откуда мне было все хорошо видно. Мужчина, вероятно, подошел, чтобы выразить свои соболезнования, решила я, но все же невольно заинтересовалась им. Ольга выслушала его и кивнула.

Но вот собеседник Веретеневой немного повернулся ко мне, и я с удивлением обнаружила, что вижу не кого иного, как моего недавнего нового знакомого — Петрова Олега Васильевича. А ведь он ни словом не обмолвился, что намеревается отправиться на похороны, подумала я, и почему-то это меня слегка напрягло. Хотя, с другой стороны, с чего вдруг он должен был отчитываться передо мной?

И тем не менее визит управляющего «Империей грез» на похороны Егора показался мне по меньшей мере странным. С какой стати он притащился на похороны к совершенно незнакомому человеку? Я бы еще поняла, если бы отец Егора был жив и коллеги пришли бы поддержать его. Но ведь Андрей Семенович умер, и у его сотрудников нет никаких оснований являться на похороны его сына.

Уж если рассуждать логически и идти до конца, то стоило бы предположить, что Олег Васильевич пришел поддержать Ольгу, потому что больше просто некого. Но что может связывать его с Олей Веретеневой?

Пока я недоумевала, Олег Васильевич взял вдову за руку и принялся что-то негромко говорить ей. Со стороны это выглядело так, будто бы старый добрый друг утешает убитую горем женщину. Но ведь ни того, ни другого не было и в помине, и потому общение Петрова с Ольгой вызвало у меня живейший интерес.

Веретенева, кажется, с безразличием выслушивала то, что говорил ей Олег Васильевич. На мой взгляд, его тирада несколько затянулась. Ведь для того, чтобы выразить обыкновенное соболезнование, достаточно просто сказать несколько слов, а не надоедать вдове получасовым монологом. Казалось, что Петров не просто выражает соболезнование. У него был какой-то другой повод пообщаться с Ольгой. И чем больше я наблюдала за ними, тем сильнее меня одолевало желание узнать, что же это за повод.

Наконец Олег Васильевич отошел от Ольги, и я направилась в ее сторону. Веретенева заметила меня еще издалека и, кажется, даже узнала. По крайней мере в ее глазах мелькнула какая-то искорка.

Я приблизилась к ней и кивнула в знак приветствия.

— Добрый день.

— Здравствуйте, — проронила Ольга Веретенева, скользнув по мне взглядом.

— Мои соболезнования, — произнесла я, невольно ища глазами Петрова. Но Олег Васильевич уже успел затеряться среди прочих.

— Спасибо, — тихо проговорила Ольга и отвернулась от меня.

— Нужна какая-то помощь? — спросила я просто так, чтобы как-то завязать разговор.

— Нет, благодарю вас, — ответила Веретенева без особого энтузиазма.

Она блуждала по толпе народа взглядом, выискивая кого-то. Во всяком случае, мне так показалось.

— Кажется, пришло много народа из «Империи грез», — произнесла я, желая перевести разговор на Петрова.

— Да. Это все бывшие коллеги Андрея, — откликнулась Ольга. — Пришли выразить соболезнование.

— А мне казалось, что Егор не общался ни с кем из фирмы.

— Нет, кое-кого он знал… — отмахнулась от меня Веретенева, еще старательнее высматривая кого-то в толпе.

Проследив за направлением ее взгляда, я поняла, что она наблюдает за Петровым. Олег Васильевич стоял с группой каких-то мужчин и женщин. Вероятно, коллег.

Увидев его, Ольга стала пристально всматриваться в его фигуру, как будто стремясь что-то разглядеть. Мне хотелось поговорить с ней о Егоре, о том, как он мог быть связан с работой фирмы, но Ольге было не до меня.

Постояв рядом с ней и поняв, что сама Веретенева не удостоит меня своим вниманием, я все же решилась заговорить первой:

— Ольга, скажите… — проговорила я, и Веретенева резко повернулась в мою сторону.

— Да? — словно испуганно откликнулась она.

— А кто наследует предприятие после смерти вашего мужа, Андрея Семеновича?

— Он оставил завещание, — будто бы не слыша меня, произнесла Веретенева.

— И кто наследник? — настойчиво повторила я.

Ольга снова устремила куда-то свой взгляд, но теперь уже не в сторону Олега Васильевича. И не ответила на мой вопрос, подавшись вперед.

— Ольга! — позвала я ее.

— Да? Ой, простите! — отозвалась она, делая шаг в сторону. — Там пришел один человек… Мне нужно с ним поговорить… Давайте попозже… — попросила она и направилась к высокому худощавому мужчине, который разговаривал с полной пожилой женщиной.

Я осталась одна, продолжая наблюдать за передвижениями Веретеневой. А она подошла к высокому мужчине и, взяв его под локоть, осторожно отвела в сторону. Затем стала что-то негромко говорить.

Я осталась в одиночестве, размышляя о том, кто же он такой, этот мужчина, но скучать мне пришлось недолго, поскольку присутствующие как-то оживились и зашевелились. Я посмотрела в сторону той комнаты, где находился гроб. Господи! А я даже не зашла попрощаться с Егором.

Кажется, уже выносили тело. Отойдя в сторонку, я стала ждать, что же произойдет. Вскоре и в самом деле работники похоронного агентства не спеша вынесли гроб из комнаты и направились в сторону двери.

Я посторонилась, когда Егора проносили мимо меня. Украдкой взглянув на его лицо, я невольно поежилась. Никогда не любила смотреть на мертвецов, хотя по роду моей профессии мне приходилось делать это довольно часто. Но сейчас мне казалось, что вид трупа гораздо привычнее мне в обычной обстановке, то есть в квартире или на улице, в зависимости от того, где человека убили. А смотреть на мертвого человека, тем более друга и бывшего одноклассника, вот так в гробу — зрелище не для слабонервных.

Я отвернулась, не в силах созерцать маску смерти, застывшую на привлекательном лице Егора. Мне до сих пор не верилось, что его убили. Казалось, что это какая-то злая шутка судьбы надо мной. И хуже всего то, что в его смерти обвиняют меня. Вот уж полный абсурд! Наверное, именно из-за этого мне и кажется, что смерть Егора — просто какая-то нелепость, а не явь…

Гроб вынесли из квартиры и стали медленно спускать по лестнице вниз. Никто не голосил и не причитал, как это часто бывает на похоронах. Егор не оставил на этой земле никого, кто бы мог столь сильно переживать и мучиться из-за его смерти. Разве что отец, но ведь и его уже нет в живых…

Я примкнула к хвосту колонны, спускающейся вслед за гробом на улицу. Мне вовсе не хотелось идти рядом с гробом, и я решила находиться где-нибудь позади. Тем более что здесь же шли те люди, которые не были особенно близки покойному, а явились на церемонию просто из вежливости либо по каким-то другим соображениям.

А мне стоило присмотреться как раз к таким людям. К тем, кто пришел с работы отца Егора, что до сих пор казалось мне странным. С какой, спрашивается, стати они пришли на похороны к малознакомому, если не сказать — совершенно незнакомому человеку?

Шагая позади всех, я снова увидела Петрова. Он шел в одиночестве, ни с кем не разговаривая и ни на кого не глядя. Я шла, наблюдая за ним, но не решаясь подойти. Мне было интересно, как будет вести себя управляющий «Империей грез» дальше. Сама не знаю почему, но я старалась не упускать его из виду.

Возле подъезда гроб водрузили на табуретки, чтобы близкие имели возможность попрощаться с Егором. Единственной, кто подошел к гробу, была вдова Веретенева-старшего. Она постояла немного возле гроба, посмотрела на Егора и отошла. После этого дала знак работникам похоронной службы, и они погрузили гроб на катафалк.