Стоит только захотеть... - Серова Марина Сергеевна. Страница 6

«Пожалуй, напрасно, я поехала в этот город на „Ягуаре“, – подумала я, – слишком уж выделяться буду. Надо оставить машину на стоянке поприличнее, а самой передвигаться пешком. Или на такси».

Я остановилась у обочины дороги. Слева от меня тянулся высокий грязно-зеленый забор, за которым серой кирпичной громадой возвышалась глухая стена какого-то предприятия, а справа – находился пятиэтажный дом.

Я припомнила адрес и сверила его с табличкой на углу дома.

Все верно. Я на месте. Именно в этой вот пятиэтажке живет мать Осокина – Осокина Светлана Александровна. И первый свой визит я нанесу именно ей.

Свою машину я оставила на обочине дороги – показывать свой роскошный «Ягуар» во дворе было неразумно. А сигнализация у меня в машине хорошая стоит.

Глава 3

Легенду, под которой я собиралась проводить свои поиски, я придумала, когда еще знакомилась с материалами по делу Осокина.

Четвертый этаж, грязная лестница – стены сплошь покрыты абстрактными ругательствами на английском и русском языках, уверениями в любви к неведомым Машам, перемежающимися со схематическими изображениями мужских и женских половых органов, – в общем, очень похоже на декорации к чернушному фильму о молодежи застойной эпохи.

Квартира пятьдесят три.

Я позвонила. За дверью раздалось торопливое шарканье, и я тут же натянула на лицо привычную улыбку.

– Вам кого? – спросил из-за двери женский голос.

– Осокину Светлану Александровну, – ответила я, – я насчет вашей пенсии. Понимаете, руководство нашего Комитета решило провести пересмотр общих сумм пенсий…

Дверь открылась, и в образовавшийся проем просунулось круглое старушечье лицо.

– Вы – Осокина Светлана Александровна? – спросила я, стараясь, чтобы голос мой не казался очень уж удивленным.

– Я, – закивала головой старушка.

Она была очень маленького роста. Несколько секунд я всматривалась в ее лицо, чтобы убедиться, что это точно та женщина, которую я видела на фотографии.

Сомнений нет, это она, но… Судя по материалам файла, ей должно быть пятьдесят с небольшим лет, а она выглядит по меньшей мере – на семьдесят.

– Проходите, конечно, – пригласила Светлана Александровна.

Она пропустила меня вперед, заперла дверь и засеменила, обгоняя меня, по общему коридору, заваленному тюками и коробками. Двери в соседские квартиры были закрыты, но я почему-то была уверена, что к каждой из них изнутри кто-то прилип ухом.

– Вот сюда, сюда…

Я прошла в квартиру и невольно поморщилась от едкого удушливо-теплого запаха старушечьего жилья.

– На кухню, на кухню проходите, – шамкала Светлана Александровна, – тут и поговорим. А то я в комнатах давно не убиралась…

На кухне было относительно чисто. На покрытом пузырящейся от времени клеенкой столе стояла большая чайная чашка с отколотой ручкой и блюдце, по которому извивалась черная трещина. Другой прибор – чистенькие чайная чашка и блюдце – стоял на маленьком холодильнике.

– Садитесь вот на стульчик, за стол, – указала мне старушка, – сейчас я вам чайку…

– Не беспокойтесь, – сказала я.

«Два чайных прибора, – подумала я, – не похоже на то, что Осокина живет одна. Одинокий пожилой человек, конечно, имеет право на дополнительную посуду, но обычно он эту посуду держит в шкафчике или на полке на какой-нибудь, и уж точно не на карликовом холодильнике, откуда чашку легко можно смахнуть».

– Вы одна живете? – спросила я, достав из кармана куртки заранее приготовленные блокнот и ручку.

– Не-ет, – даже как будто удивившись такому вопросу, протянула старушка, – с сыночком я живу.

Тут уж я имела полное право спросить:

– С сыночком? По нашим сведениям, Светлана Александровна, вы живете одна, и потому имеете право на социальную помощь в размере…

– Почему это одна? – Старушка села за стол напротив меня и нахмурилась обиженно. – У меня, слава богу, сынок есть. Сереженька… Вот он скоро придет, тогда вы сами увидите.

«Приехали, – стукнуло у меня в голове, – меня опытного суперагента посылают на задание, которое под силу любому частному детективу. Остается только дождаться Сереженьку и брать его теплым. Надо, наверное, сразу вырубить его, чтобы он не успел применить свои исключительные способности».

«Нет, все-таки я что-то не то думаю. К тому же Гром дал мне точное указание – вычислить местонахождение Осокина и не пытаться самой взять его. Может быть… Может быть, Осокин настолько уверен в своих силах, что даже не скрывается? Человек, сбежавший от спецслужб, живет по тому адресу, где он прописан, – бред какой-то… Конечно, определенный смысл тут можно найти – по месту прописки никому в голову не придет его искать, но все же…»

По идее я должна была тут же связаться с Громом по передатчику, висящему в виде кулона у меня на шее, и сообщить ему о том, что операция завершена, – мне оставалось только проверить информацию.

– А ваш сынок… – начала я, но тут же была перебита старушечьим восклицанием:

– Сереженька-то? Он у меня хороший. Он и в институте учился хорошо, и в армии был примерным солдатом. Он вернулся недавно, теперь работу ищет.

– Откуда, – спросила я, – вернулся?

– С армии, – ответила Светлана Александровна и, сложив на груди до прозрачности худые ладони, умильно склонила набок птичью головку.

– Из армии?.. – растерянно переспросила я.

Из армии Осокин вернулся шесть лет назад. Или… или он сказал матери, что проходил какую-то службу… Впрочем, так оно и было.

– А пойдемте, я вам его комнату покажу! – предложила вдруг Светлана Александровна. – Пойдемте, пойдемте… А потом он и сам подойдет. Он за хлебом вышел, через полчаса, может быть, придет…

Старушка вскочила со своего стула и засеменила прочь из кухни. Она заметно оживилась, после того как я завела разговор о ее сыне.

Я поднялась из-за стола и пошла вслед за Светланой Александровной. Странное чувство вдруг овладело мною. Что-то непонятное было в поведении старушки – только я не могла понять – что именно.

Мы прошли заваленную тряпьем и заставленную старой мебелью прихожую и оказались перед красной занавеской, скрывающей, как я поняла, вход в комнату Сергея Осокина.

Я невольно опустила руку в карман и коснулась пальцами тонкой стальной цепочки, змеей свернувшейся у меня в куртке. Обычно, в моем распоряжении было оружие всех конфигураций и видов, какие только могут быть, но, как я смогла убедиться за много лет работы в органах, оружие самое безотказное и удобное – собственное тело. К тому же в смертельное оружие можно превратить абсолютно любой предмет, имея, конечно, определенные навыки. А стальная цепочка – очень удобная штука.

За занавеской оказалась дверь.

– Вот тут, – осторожно касаясь пальцами двери, прошептала Светлана Александровна, – вот тут, – повернувшись ко мне, повторила она.

Я кивнула.

Торжественность и благоговение, с которыми Светлана Александровна открыла дверь в комнату Сергея, похожи были на торжественность и благоговение жреца, заглядывающего в святая святых своего храма.

Тонко скрипнув, дверь отворилась, и Светлана Александровна вошла в комнату, я – следом.

Комната была небольшая, самая обыкновенная – письменный стол, на котором лежали стопкой книги, узкая, безукоризненно заправленная кровать, шкаф для одежды и книжный шкаф. В комнате было полутемно – шторы были спущены, и мне показалось, что они никогда не поднимаются.

– Вот тут мой Сереженька и живет, – не глядя на меня, но улыбаясь, проговорила Светлана Александровна, – это он сам тут все устроил. Сам убирается в своей комнате, он хороший у меня мальчик, старательный. Нет, когда нужно, я тоже здесь все уберу, мне нетрудно… Я ведь сейчас не работаю… по состоянию здоровья, вот и пенсию мне платят… А посмотрите, какие обои!

Я посмотрела.

– Ничего обои, – похвалила я, – хорошие обои… Такие…

Тут я осеклась, а старушка, заметив это, тихонько рассмеялась.

Я подошла поближе. То, что я поначалу приняла за обои, были наклеенные на стены листы ватмана, сплошь покрытые рисунками.