Жестокое счастье - Черненок Михаил Яковлевич. Страница 6

— Внешность, как говорит Слава Голубев, может быть обманчивой.

— Очень вы с Голубевым умные, как я погляжу!..

5. Свинцовая дробина

Невысокого роста, но плотная Галина Тюменцева выглядела старше своих двадцати лет. Лицо румяное, круглое, с чуть вздернутым носом. Копна желтоватых волос. Голубые глаза с сильно накрашенными веками тревожно ускользали от взгляда Бирюкова. Сжимавшие на коленях дамскую сумку руки чуть вздрагивали. На вопрос о мотоцикле она ответила так тихо, что Антону пришлось сказать:

— Говорите громче, Галина Петровна, нас никто не подслушивает.

Тюменцева растерянно огляделась, словно хотела убедиться, действительно ли в кабинете нет посторонних, и повторила:

— Утром вышла из дому — гараж открытый. Заглянула — пусто. Пошла искать и нашла мотоцикл за огородом в конце улицы.

— Почему пошли именно туда, а не в другую сторону? — уточнил Антон.

— Пошла, и все.

— Так не бывает, Галина Петровна, — осуждающе проговорил Бирюков. — Поступки людей обычно логически объяснимы. Видимо, вам кто-то подсказал, что мотоцикл находится за огородом.

— Никто мне не подсказывал, — возразила Тюменцева и нервно щелкнула замком сумки.

— Вы как будто беспокоитесь?

— С чего бы вдруг?..

Всего на одну секунду столкнувшись взглядом с глазами Тюменцевой, Антон сказал:

— По-моему, вы знаете, кто угонял мотоцикл, но боитесь выдать угонщика.

Тюменцева, опустив глаза, открыла сумку и достала из нее сложенный тетрадный листок.

— Вот чего я боюсь…

На листке из ученической тетради в клеточку синей шариковой пастой печатными буквами было написано:

Бирюков перечитал записку несколько раз. Положив листок перед собою на стол, спросил:

— Кого подозреваете?

— Кого-то неграмотного.

— Грамотностью, Галина Петровна, действительно владеет не каждый, а неграмотно написать может всякий. Судя по содержанию записки, сочинил ее кто-то из ваших знакомых.

Тюменцева в натянутой улыбке скривила пухлые губы:

— Не знаю. И вообще, напрасно беспокоитесь. Подавать в суд на угонщиков я не собираюсь.

— У вас нет к ним претензий?

— Нет.

— А если бы мотоцикл не нашелся?

— В петлю бы не полезла.

— Кто передал вам записку?

— На крыльце, под дверью лежала.

— Замок гаража взломали?

— Естественно, — быстро ответила Тюменцева и сразу испугалась: — Ой, нет!.. Замок на земле валялся.

— Значит, его открыли?

— Н-не знаю. Может, я забыла на ночь замкнуть.

Бирюков нахмурился:

— Не надо лукавить, Галина Петровна. Мне вовсе не из праздного любопытства захотелось с вами встретиться. Допустим, на вашем мотоцикле угонщики совершили преступление…

Тюменцева изумленно уставилась на Антона:

— Ой, какая глупость! Это же наверняка мальчишки покатались, пока бензин в бачке был.

— И много его там было, бензина?

— Не знаю, наверное, полный бачок…

— Вы так неуверенно говорите, что придется нам вместе посмотреть ваш мотоцикл. — Антон решительно поднялся из-за стола. — Согласны?..

Тюменцева тоже поднялась:

— Если хотите, пожалуйста.

Дорогой она стала более разговорчивой и откровенной. Задавая вопросы, Бирюков уже на полпути узнал, что работает Галина Петровна мастером-кондитером в кулинарном магазине. Сейчас в очередном отпуске. Была комсомолкой, однако последнее время не стала платить взносы и механически выбыла. Почему перестала платить? Поссорилась с комсомольским секретарем: тот заставлял учиться, а зачем это, если работа кондитера нравится, а лезть в начальство никакого желания нет. Живет одна. Замуж выскочила по дурости. Теперь с мужем развелась. Дом, мотоцикл, обстановка — все ее. «Муженек-то на третий день после свадьбы служить в армию отправился. Два года там прокантовался, пришел на готовенькое да еще и воспитывать начал: не так, мол, жить надо. Собрала ему солдатские вещички — и гуляй, родимый». Заговорив о бывшем муже, Тюменцева вдруг вспомнила:

— Знаете, запасной ключ от гаража остался у Сергея… Может, он мне пакость с мотоциклом сделал?

— Плохой человек? — спросил Антон.

— Для кого, возможно, и хороший, но я ведь с ним крепко поцапалась… — Тюменцева тяжело вздохнула. — Второй день неприятности валятся на мою голову. Вчера мотоцикл, сегодня — подруга утонула.

Антон словно не понял:

— Кто?

— Знакомая моя, Ирина Крыловецкая. В прокуратуре следователь больше часа допытывался: кто она, зачем ко мне приехала, как познакомились… Рассказала все по-честному, а он, зануда, еще в уголовный розыск, к вам, направил. Не доверяет, что ли? Хотите, слово в слово повторю?

— Повторите.

Тюменцева еще раз вздохнула и принялась рассказывать о своих отношениях с Крыловецкой. Познакомились они прошлым летом в санатории «Центросоюз» курорта Белокуриха Алтайского края. Ирина отдыхала по чужой путевке. Была общительная, остроумная и не жадная. Весь сезон не скучали. Знакомство продолжилось после санатория. У Крыловецкой большая квартира чуть не в центре Новосибирска. Тюменцева несколько раз ездила к ней в гости. Жила Ирина одна. Официально числилась замужем, но муж — геолог, намного старше Ирины, мотается по разным экспедициям, дома бывает редко. На прошлой неделе Крыловецкая приехала в райцентр «подышать свежим воздухом». Была вроде как не в себе: много курила, нервничала. Вчера близко к шести вечера ушла на танцы, больше Тюменцева ее не видела.

— Сколько Ирине было лет? — спросил Антон.

— Вчера девятнадцать исполнилось.

— Когда ж она замуж успела выскочить?

— Год назад, когда совершеннолетие подошло.

— Мужа ее видели?

— Только на фотографии. Когда я приезжала, его ни разу дома не было. То в Нарыме, то в Якутии, то в Забайкалье мотается и кучу денег получает. Квартира у них богатейшая! Вся драгоценными камнями завалена. К тому же мама Ирины в торговле работает, любой импорт запросто достает…

— На танцы Крыловецкая трезвой ушла?

— Немножко выпили по случаю дня рождения.

— Рюмку, две? — уточнил Антон.

— Бутылку коньяка и бутылку шампанского, — не задумываясь, ответила Тюменцева и спохватилась: — Не вдвоем, конечно. Муженек бывший приходил с другом…

— Об угоне мотоцикла мужу не говорили?

— Нет. Я ведь только теперь вспомнила, что у Сережки запасной ключ от гаража остался.

— Зачем Сергей приходил?

— А-а… — Тюменцева поморщилась. — Начал, как всегда, нотацию читать. Идейный до тошноты. Я психанула и послала подальше вместе с другом. Без него воспитателей хватает. Ирина тоже вскоре ушла. Я хотела телевизор посмотреть, легла на диван. Пока интересное в программе искала, заснула…

Разговаривая, подошли к шлакоблочному дому со светлыми окнами. Тюменцева открыла калитку. Бирюков следом за хозяйкой вошел в прибранный дворик и по привычке оперативника прежде всего огляделся. Слева стояла металлическая коробка гаража с закрытой на замок дверью. Бетонированная дорожка от калитки упиралась в чисто вымытое деревянное крыльцо. На крыльце белел газетный сверток.

— Сейчас ключ от гаража принесу, — сказала Тюменцева.

Она шагнула к крыльцу, увидела сверток и недоуменно остановилась. Бирюков сразу же заметил на газете крупные буквы, наспех начерченные черным фломастером.

— Гости приходили? — спросил он.

Тюменцева пожала плечами, прочла надпись и с еще большим недоумением стала разворачивать газету. В свертке оказалась коричневая дамская туфля. В отличие от туфельки, найденной следователем Лимакиным на берегу озера, она была с левой ноги.

— Ой!.. — воскликнула Тюменцева. — Иркина «Олимпия»…

Антон взял из ее рук помятый номер «Советской Сибири» за прошедший день. Надпись на газете угрожающе предупреждала: «Ирка, не пей — голову потеряешь! Я поехал домой. Привет!»