Ошейники для волков - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 3

– Выкрутишься, Саша. Тебе же не двадцать!

– А я, Костя, как старая дева: с возрастом становлюсь ранимее.

– Не прибедняйся! О твоих кулуарных подвигах легенды в прокуратуре ходят!..

– Какой ты, Костя, стал железный. В жилетку тебе не поплачешься, совета не попросишь!

– Ладно уж, прости.

– Как думаешь, чем это дело больше пахнет – политикой или деньгами?

– Саша, ты и сам прекрасно знаешь, что одно с другим тесно связано. Начнешь с политики, дойдешь до любимого тобой Кости Питерского, у которого, как ни странно, под крышей какой-нибудь высокий чиновник. И наоборот: возьмешь за хобот солнцевского султана Махмуда, а за него какой-нибудь спикер так вступится с высокой трибуны, что устанешь объясниловки писать.

– Что ж, будем выяснять, где покойный больше всего наследил. У тебя нет таких сведений?

– Есть, но весьма туманные. В свое время этот Юрий Иванов и его студия «Спектр» хорошо проявили себя во время выборов Президента.

– А хорошо – это как? – иронично улыбнулся Турецкий.

– Много было шума, много денег ушло на предвыборную кампанию, все прошло, а Президент остался, – в тон ему ответил Меркулов.

3

Колобов предложил Яковлеву поехать для осмотра квартиры пропавшего брата на своем «мерседесе».

– Вообще-то МУР хорошо укомплектован. У меня есть свой «форд», – не без гордости заметил сыскарь, но предложение Колобова принял.

– А с нами разве больше никто не поедет? – поинтересовался Колобов.

– Осмотр носит официальный характер, но пока это материал для проверки, но не для следствия. Если понадобится, то следственное дело по данному случаю будет возбуждено, – уточнил Яковлев.

Перед самой дверью квартиры Колобов неожиданно сказал:

– Извините за возможный беспорядок в квартире, товарищ подполковник. Олег – холостяк.

– О чем вы говорите, Сергей Васильевич, – успокоил его Яковлев. – Только сначала войти надо…

– С этим проблем не будет, – кивнул Колобов и достал ключи.

– Не доверяли братцу? – поинтересовался Яковлев.

– Почему же? Просто такое правило. Квартира же не его. Это, скорей, комфортабельное общежитие.

Владимир Михайлович уважительно кивнул: видно, мол, фирму по полету.

Дверь была обычная: без дополнительной решетки, без брони и сигнализации. «Пожалуй, и в самом деле Олег Колобов не был особо ценной фигурой ни для фирмы «Каскад», ни для концерна «Кононг», ни для возможных недоброжелателей или конкурентов», – отметил про себя Яковлев.

Но все в этом мире относительно. Квартира, которую занимал не самый значительный сотрудник фирмы, была роскошно обставлена и снабжена спутниковой связью. Правда, порядок в ней был как раз такой, о котором предупреждал Колобов. Жилище представляло собой заполненную хламом, пустыми бутылками и аудио-видеоаппаратурой берлогу славянина-холостяка без аристократических привычек и денег на прислугу.

– Вот видите… – заметил вполголоса Сергей.

– Это ничего. В этом бардаке есть утешительный момент.

– То есть?

– Грубо говоря, это означает, что ваш братец не попал в лапы жестокосердных профессионалов, которые после выноса тела оставляют в квартире идеальный порядок. Кстати, вы были здесь после того, как обнаружили исчезновение… э-э… Олега Васильевича?

– Да, конечно. Я должен был узнать, почему он не явился на службу.

– Как у вас с памятью?

– Пока не жалуюсь, а что?

– Посмотрите внимательно, не изменилось ли что-нибудь со времени последнего вашего прихода сюда. Может, что-то лежит не так или вообще пропало…

– А, понял!

Пока Колобов с глубокомысленным видом изучал оставленный в квартире бардак, Яковлев прошелся туда-сюда по квартире, приглядываясь, а иногда даже принюхиваясь. На кухне в мойке из нержавейки стояли два бокала с остатками желтоватого напитка. Хищно раздув ноздри, он втянул носом застарелый запах шампанского. «Значит, – прикинул он, – шерше ля фам. Два мужика не станут оскорблять свои утробы слабенькой шипучкой из хрупких бокалов. Не будут также использовать в качестве закуски шоколад. Вон фольга от него валяется прямо на столе. По всему видать, девица не из домовитых и хозяйственных, которую затем хочется взять в жены. Вот и след от помады на одном из бокалов. Слава Богу, пятен крови нигде нет».

Яковлев вошел в гостиную.

Колобов стоял посреди комнаты и шарил взглядом по мебели, но без энтузиазма.

– Как успехи, Сергей Васильевич?

Тот пожал плечами.

– Знаете, однозначно трудно сказать. У Олежки куча всякого тряпья, шмотки – его слабость. Но, кажется, так все и было, когда я его хватился…

– Ценности? Дорогая одежда? Аппаратура?

– Ценностями он еще на начал увлекаться, – улыбнулся Колобов. – В соболях не ходил, магнитофоны, кажется, на месте.

– Оружие?

– Откуда?

– Его работа, судя по всему, связана с определенным риском. Надеюсь, вы не будете мне рассказывать, что не добились разрешения хотя бы на газовые пистолеты?

– Не буду. Имеем разрешение, и не только на газовые. Но у нас, как и у вас, товарищ подполковник, оружие выдается только на время работы и сдается, когда работник отправляется домой.

– И все честно исполняют приказ руководства?

Колобов помолчал.

– Признаться, об этом не думал.

– Почему?

– Это слишком серьезное нарушение, за которым следует увольнение без всяких поблажек.

– А если человек попал в неприятную ситуацию и хочет выпутаться из нее самостоятельно? Мне кажется, вы не хотите рассказывать об увлечениях брата до того времени, как прибрали его к рукам.

– Да, – мрачно признался Колобов. – Потому что Олег болтался в «быках» у Коли Слизовского, пока я не вытащил его оттуда. Слыхали о таком?

– Отчего же нет? Кличка – Скользкий. Воюет с чеченами за контроль над «Палас-отелем».

– Да, МУР есть МУР! – с неподдельным уважением заметил Колобов и предложил: – Если у вас есть еще немного времени, подскочим в офис, уточним, сдал ли Олег оружие?

– Поехали, – согласился Яковлев.

4

Ангелина Иванова, шеф редакции политических программ студии «Спектр», выглядела моложе своих сорока двух лет, причем совсем не было заметно, каких усилий ей это стоит. Одета она была, как и все в телекиношной тусовке: с изящной небрежностью, но дорого. Лишь узкая полоска черной косынки поверх лба напоминала о том, что дама в трауре.

Строгая меблировка офиса и неудобные, с прямыми жесткими спинками стулья для посетителей намекали на то, что хозяйка кабинета не склонна к праздным разглагольствованиям. Тем не менее Турецкий все же сначала выразил соболезнования начальствующей вдове.

Та сухо поблагодарила.

– Позвольте узнать, – спросила она, – чем вызван ваш интерес к этому происшествию? Насколько мне известно, никто не оспаривал заключения ГАИ о несчастном случае.

Турецкий к такому вопросу не был готов. Пришлось мямлить старшему следователю по особо важным делам:

– Видите ли, Ангелина…

– Все зовут меня просто – Ангелина.

– А как же субординация?

– Путем правильного употребления местоимений «ты» и «вы», – уточнила она.

– Вас понял, – кивнул Турецкий. – Дело в том, что выводы Нарофоминской прокуратуры и областной ГАИ носят, скажем так, предварительный характер. Эти выводы пока никем не оспорены и потому остаются в силе.

– Почему – пока? – насторожилась вдова.

– Кое-кто сомневается, что имел место несчастный случай, – таинственно заметил Турецкий.

– Кое-кто? – хмыкнула Иванова. В голосе ее явно прозвучал скепсис: следователь, дескать, по особо важным делам – и толком не знает расследуемого дела.

– Вы проницательный человек. Неужели вы думаете, что Генеральная прокуратура заинтересуется рядовым дорожно-транспортным происшествием?! – с не меньшей долей скепсиса заметил Александр Борисович.

– Что же в этом деле нетипичного, не рядового, кроме одной жертвы? – вскинула брови Иванова.