Отмороженный - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 14

Вот если носильщик понесет, то в гостинице такого класса он будет незаметен, даже под тяжестью нескольких чемоданов. На него не обратят внимания. Но вряд ли ему доверят нести такую поклажу. Он же вполне может запомнить господина, доверившего ему эту ношу. Значит, киллеру пришлось тащить самому. Значит, он был очень сильным человеком, если удалось не показать вида, как тяжело нести…

Так или примерно так рассуждал я, спрашивая о ночном прицеле.

– Пока что это все мои домыслы, – сказал я. – Но мне хотелось бы знать, сколько весит такая винтовка, предположительно Драгунова, с таким прицелом плюс глушитель?

– Если наша конструкция, то довольно много, – сказал Черкасов. – Если западногерманская, – он до сих пор не мог привыкнуть, что нет уже двух Германий, – то намного меньше.

– Остановимся на нашей, – сказал я. – Вы сами понесли бы этот чемодан или отдали носильщику? Учтите при этом, что вы – лощеный господин, не носивший ничего тяжелее «дипломата» с ценными бумагами. Такова ваша роль.

Парни из ФСБ смотрели мне в рот. Обучали их, ясное дело, другому. И получше, чем нас. И на свою беду, они были отличниками боевой и политической подготовки. Поэтому искусство перевоплощения для них было недостижимо. И потому представить себя кем-то другим было выше их возможностей.

– Благодарю, – сказал я, чуть поклонившись. – Если позволите, я хотел бы переговорить с портье гостиницы.

И вышел из комнаты, чувствуя, как они смотрят вслед. Очень полезно произвести впечатление на этих ребят. В другой раз пригодится, когда снова столкнемся нос к носу.

С портье, фамилия его была Бычков, мы вошли в кабину лифта. Всем другим было предложено воспользоваться другим лифтом. Или, на худой конец, лестницей.

– Вы не заметили господина, хорошо одетого и потому мало чем отличающегося от прочих ваших гостей, несшего довольно тяжелый чемодан? – спросил я.

– Не припомню, – пожал он плечами. – Такой бы бросился в глаза.

– Вот именно, – сказал я.

Судя по углу пулевого отверстия, выстрел мог быть произведен, начиная с пятого этажа. С него мы и начали.

Дежурная по этому этажу шла впереди нас, открывая номера с окнами на «Белый дом». Почти все комнаты были пусты. Кто здесь живет, спрашивал я, давно ли въехал.

Я понимал, что зря трачу время. Убийца вполне мог открыть отмычкой любой из номеров, точно зная, что хозяин будет отсутствовать. Скажем, спустился в ресторан. Или, скорее всего, проследит, как тот уедет к валютной проститутке. На ночь.

Но кто в этом добровольно признается? Клиент – никогда. А вот путана – вполне. Особенно если хорошо попросить.

Можно, конечно, стрелять в торце этажа, с балкона, но это опасно. Могут заметить, несмотря на прикованность к сериалу, хотя бы во время показа рекламы.

Из номера – самое милое дело. Лично я бы стрелял именно с пятого этажа. Так ближе, так виднее. Прицел действительно можно сменить на обыкновенный, оптический, едва заметив, кто сопровождает объект, со всеми телекамерами, юпитерами и фотовспышками. Для профессионала операция по смене прицела – секунды. И пока бедный малый красовался возле своей машины, отвечая на вопросы обступивших журналисток, вполне можно было все успеть.

Итак, картина ясна. Дежурная и горничные смотрят «Санта-Барбару», хозяин номера снимает на ночь проститутку и уезжает к ней, дабы не засветиться, убийца все это видит, он давно все просчитал, включая время пресс-конференции, и поскольку все, так или иначе, шло по его плану, очутился в комфортном номере гостиницы и стал дожидаться выхода объекта из «Белого дома».

Еще он должен был знать, где находится машина с водителем в ожидании патрона. Значит, давно за ним следит? Как давно? Сколько дней или недель?

И еще – имеется ли в этом случае последовательность убийств? И кто следующий? Кстати, чем больше «следующих», тем яснее становится закономерность.

Вопросов уйма! Ответов пока нет. Одни предположения и догадки. А вдруг все не так? Интуиция интуицией, а факты фактами. Против них не попрешь.

Так рассуждал я, поднимаясь вместе с портье с этажа на этаж. И понимая, что только зря теряю время. Если убийца собирался уйти незамеченным, то ему нужна была дорога до выхода как можно короче.

Кончится сериал, все придет в движение, будут хлопать двери, выглядывать люди…

– Какой сериал вы смотрели в тот вечер? – спросил я у дежурной восьмого этажа. – Ну самый интересный, который всегда обсуждаете?

Она застенчиво улыбнулась, почувствовав в моем вопросе некую снисходительность.

– «Новая жертва».

– А не «Санта-Барбара»? – удивился я.

– «Санта-Барбара» начинается полдевятого, – продолжала она смущенно улыбаться, – а «Новая жертва» заканчивается в начале восьмого. Вас ведь это интересует?

Прокол. Это называется проколом, Александр Борисович! Ну конечно, все произошло именно около семи вечера. Надо было не полениться и заглянуть в программу передач, как это сделал убийца.

Итак, у него оставалось не больше пяти минут после того, как он сделал выстрел. Ахи и охи на месте гибели пресс-атташе начались на три минуты позже. Значит, у него было примерно восемь минут.

Быстро идущего человека с чемоданом все заметят, даже если не все его надолго запомнят. К тому же лифты могут быть заняты. Все начнут спускаться вниз, на ужин. И тесниться с ними вместе – никакого резона.

Итак, это произошло все-таки на пятом этаже, тут надо отдать должное «старшим братьям». С пятого за восемь минут вполне можно успеть спуститься.

– Вы сами-то смотрите эти сериалы? – спросил я Бычкова, вспомнив громадный телевизор в вестибюле, такой же видел и у Горюнова.

– Так, одним глазом, – сказал он. – Народ собирается, смотрит, мне не все видно, но, в общем, я в курсе событий.

– Значит, могли пропустить… – вздохнул я.

Мы спускались на нижний этаж. Кабина бесшумно скользила вниз. Я посмотрел на часы. Три-четыре минуты, не больше. Потом можно не торопясь выйти.

– Но если бы кто-то выходил с чемоданом…

– Я бы заметил, – прервал он меня.

Я посмотрел ему в глаза. Не факт, конечно, но похоже на то – заметил бы.

– А если бы чемодан нес ваш сотрудник?

Тут Бычков замялся. Тоже понятно. Замечается лишь то, что выпадает из стеореотипа. Носильщик, бой, несущий чемодан за гостем, – вполне обыденная картина.

– Разве тот, кто уходит с вещами, не должен подойти к вашей стойке? – спросил я на всякий случай.

– Не обязан, – ответил он.

Верно. В советских гостиницах, я имею в виду прошлые времена, такой гость не сделал бы и шага к выходу. Его бы остановили бдительные администраторы со швейцаром.

А тут – гуляй, ребята! Иди куда хошь, неси что хошь. Полное доверие к клиенту. Тем паче – иностранному. А таких здесь большинство.

Зайдя за стойку, я записал показания Бычкова.

Внизу меня ждал сюрприз. Только что я вспомнил о помощнике министра Горюнове, а он тут как тут. Вернее, я вспомнил о его громадном телевизоре. А он объявился сам. Будто я послал ему телепатический сигнал.

– Что-нибудь случилось? – спросил я, поздоровавшись.

– Какой ужас, – вздохнул он. Глаза его блуждали, как если бы несчастье произошло при нем и только что. – Он тоже был моим знакомым, – выпалил он, – как и Салуцкий!

Я с интересом посмотрел на него. Похоже, он начинал мандражировать. Когда я познакомился с ним впервые, он показался мне более самоуверенным и хладнокровным при всей своей раскованности.

Сейчас от всего этого не осталось и следа. Похоже, он прибежал ко мне искать защиты. Похоже, он тоже стал задумываться над роковым вопросом: кто следующий?

12

Володя Фрязин уже третий раз за этот день сходил с поезда, прибывавшего в Москву с юга. Он совсем не верил в эту затею.

Возможно, бабке хорошо и так, без съемщиков. Денег за лето собрала со своих жильцов столько, что уже не знает, куда их девать. Хотя денег никогда не бывает много – эту истину Володя знал. Не сегодня завтра – бабка должна появиться.