Прокурор - Безуглов Анатолий Алексеевич. Страница 7

До конца рабочего дня следователь успел допросить народных контролеров, обнаруживших чемодан, побывать на базе горпромторга и встретиться еще раз со старшим лейтенантом Коршуновым.

* * *

Придя домой, Захар Петрович удивился - жены еще не было.

- Где мама? - спросил Измайлов у сына, переодеваясь в домашнее.

- Кажется, в гороно вызвали, - ответил сын, не отрываясь от экрана.

Захар Петрович глянул на часы: все учреждения уже закончили работу. Он прошел на кухню. Над неприбранной использованной посудой - Володина привычка, с которой оба родителя боролись безуспешно, - роились мухи.

Измайлов поставил разогревать обед, размышляя о том, как завтра с утра засядет за доклад для предстоящей конференции. Хорошо, что в его распоряжении еще два выходных дня.

А план поехать в воскресенье в Матрешки безнадежно рухнул. Придется послать на участок Галину и Володю. Надо непременно окучить молодые саженцы. И полить - погода стоит сухая, жаркая, не погубить бы молодые, неокрепшие деревца.

Не успел он приступить к еде, хлопнула дверь. Жена.

- Извини, Захар, - зашла она на кухню, даже не переодевшись в халат. - Так перепсиховала, что забыла обо всем на свете...

- Что случилось? - тревожно посмотрел он на нее. - Да, есть будешь?

- Неохота, - Галина Еремеевна опустилась на стул. - Я просто посижу. - Она сцепила руки и положила на скрещенные пальцы голову. - В общем, ничего страшного. А ты ешь...

Захар Петрович с нежностью посмотрел на жену и подумал: "Какая она у меня все-таки красивая!"

В свои тридцать восемь лет Галина Еремеевна и впрямь еще сохранила стать и свежесть молодости. Черные, как вороново крыло, волосы чуть вились, большие бархатно-карие глаза лучились. Кожа у нее была белая, и это создавало удивительный контраст. Галина зачем-то всегда стремилась летом загореть и тогда походила на какую-то туземку из южных стран, хотя Захару Петровичу нравилась белизна ее кожи. Такую он ее встретил под северным небом Сыктывкара, где служил в военной прокуратуре. Студентку педагогического института.

Познакомились они случайно. Приятель, следователь военной прокуратуры, уговорил Захара Петровича поехать за город на Вычегду, попытать рыбацкого счастья. Следователь знал отличное место, где брали сиги и судаки.

Но удача обошла их стороной - поймали несколько окуней, да и то маломерок, разве что для кошки. А рядом, метрах в пятидесяти, какая-то девушка таскала одну за другой крупные сверкающие рыбины. Преодолев мужскую гордость, незадачливые рыбаки подошли к рыбачке. И оба были очарованы ее глазами - две яркие звезды в белую ночь.

Стоял июль, время студенческого отпуска. Но Галина не поехала в свой родной Хановей - городишко неподалеку от Воркуты. Там жила ее семья: отец-рыбак, мать и еще семеро сестренок и братишек. Галина подрабатывала летом (в детском саду, в пионерском лагере), чтобы учиться зимой.

Военные юристы пригласили девушку на вечер в Дом офицеров. Началось соперничество. Галина предпочла Захара Петровича.

Под Новый год сыграли свадьбу в Хановее. Измайлов в первый раз попробовал строганину - свежезамороженный таймень, нарезанный тончайшими пластами и посыпанный солью.

А специальность жена Захара Петровича выбрала под стать своим увлечениям - зоологию, потому что была отличным рыболовом, приходилось ей и бить зверя в тундре. Правда, теперь она с неохотой вспоминает, как ходила с ружьем на песца. Галина стала яростным защитником природы. В школе уже несколько лет действовал кружок "Белый Бим", созданный по ее инициативе и держащийся на ее энтузиазме.

В прошлом году она выдержала настоящий бой с такой солидной организацией, как Главное управление охотничьего хозяйства и заповедников при Совете Министров РСФСР. Конечно, не одна. Но душой и главным воителем была она.

А дело заключалось в том, что в зоомагазине в Зорянске появились в продаже певчие птицы: щеглы, коноплянки, чижи. По соседству с канарейками - искони домашними певуньями - эти пугливые дети лесов и полей выглядели жалко и нелепо. Как Главохота согласилась выдать разрешение на отлов птиц в лесах вокруг Зорянска, местные любители природы понять не могли.

Галина Еремеевна подняла сначала школьников - участников кружка "Белый Бим". Те ходили по домам, в которые попали дикие птицы из зоомагазина. Картина выглядела прямо-таки трагической - около девяносто процентов птиц погибло. И тогда в Москву полетели телеграммы с требованием остановить заведомое уничтожение щеглов, коноплянок, чижей. Было составлено резкое письмо, где говорилось, что это наносит непоправимый урон фауне. Тем более, что вокруг была зона интенсивного земледелия, а значит, усиленно применялись ядохимикаты, вредно действующие на все живое. Да еще этот отлов для продажи. И не только в Зорянске...

В столице не сразу обратили внимание на протесты местных природолюбов. И тогда Галина сама поехала в Москву, где обратилась за поддержкой к крупным ученым-орнитологам. Она даже побывала на телевидении у ведущего передачи "В мире животных".

В результате всех этих усилий отлов был запрещен.

- Ну, рассказывай, - попросил жену Захар Петрович. - Опять воевала?

- Воевала, - кивнула Галина.

- С кем, если не секрет?

- С Бердяниным.

Это был директор их школы.

- По какому поводу?

В Галине Еремеевне, по-видимому, опять вспыхнуло пламя прошедшего конфликта.

- Сам посуди, Захар, какое семя мы взращиваем в ребенке, заставляя его накалывать на булавку бабочку или жука? С детства разрешать губить жизни живых существ! Разве это гуманно?

- Нет, не гуманно, - согласился Измайлов.

- И ради чего? Чтобы в кабинете директора висел еще один диплом...

- Какой диплом? - не понял Захар Петрович.

- За участие в выставке внеклассных работ. - Галина Еремеевна встала, подошла к окну. - Начнем с того, что в какую-то светлую в кавычках голову пришла мысль наградить на прошлогоднем городском смотре нашу школу за лучшую коллекцию насекомых. Бердянину понравилось. Собрал нас сегодня и дал задание на лето - каждому классу в начале следующего учебного года в обязательном порядке представить коллекцию... Все приняли это как должное. Еще, говорят, надо соревнование устроить! Кто больше! Я даже опешила. От жары, что ли, думаю, отупели? Встала и заявила, что категорически против. Бердянин аж позеленел. Раскричался, что я-де всегда против течения... Я объясняю: непедагогично приучать детей к умерщвлению живых существ... Уж больно ему это слово не понравилось - умерщвление. Я, заявляет, в педагогике тоже не новичок, и мы должны готовить учеников к научной деятельности... А какая наука без опытов над животными? Вон, Павлов над собаками экспериментировал... Нашел пример. То Павлов, а это - дети... Да и бессмысленно все это - насекомые на булавках. Пользы для науки никакой... Я это все высказываю, а он мне знаешь что в ответ? "Если ловить бабочек сачками негуманно, непедагогично, ненаучно, то почему в детских магазинах продают эти самые сачки?"

- Вот это довод... - улыбнулся Захар Петрович. - И он тебя не убедил?

- А тебя? - бросила жена.

- Я как-то не задумывался над проблемой продажи сачков.

- Я ему говорю: ловить - еще не значит убивать. И все же, мне кажется, что многие не задумываются, когда предлагают детям орудия для мучения живых существ. Доходы считают, а убытки нравственного порядка их не волнуют. А жаль! Очень жаль...

Галина Еремеевна замолчала.

- Так тебя никто и не поддержал? - уже серьезно спросил Захар Петрович.

- Кое-кто пытался. Массальская, наша химичка, старик Гринберг... Ты бы видел его, - улыбнулась вдруг жена. - Я, говорит, хоть и сухарь-химик, но бабочек люблю живых. В детстве ловил их сачком, но никогда не убивал, а отпускал... Представляешь, седой Гринберг с сачком?

- А при чем здесь гороно?

- Директор пожаловался... Позвонила Доброва, замзавгороно, попросила зайти. Зачем вы подрываете авторитет директора? Ну, я опять не выдержала... Да, на мое счастье, зашла Самсонова.