Собрание сочинений в 12 т. Т. 4 - Верн Жюль Габриэль. Страница 14

Подвижный в подвижной среде! Девиз, удивительно подходивший к этому подводному судну при условии, что предлог in в переводе читать как в, а не на. Буква N была, очевидно, инициалом таинственной личности, господствовавшей в глубинах морей!

Нед и Консель не вдавались в подобные размышления. Они набросились на еду, и я поспешил последовать их примеру. Теперь я был спокоен за нашу участь, и мне казалось очевидным, что наши хозяева не дадут нам умереть от истощения.

Однако все на свете кончается, все проходит, даже голод людей, не евших целых пятнадцать часов! Насытившись, мы почувствовали, что нас неодолимо клонит ко сну. Реакция вполне естественная после борьбы со смертью в ту ночь, которой, казалось, конца не будет.

- Ей-ей, я охотно соснул бы, - сказал Консель.

- А я уже сплю, - ответил Нед Ленд.

И оба мои спутника растянулись на цыновках, разостланных на полу кабины, и мгновенно заснули.

Но для меня не так просто было отдаться властной потребности сна. Тысячи мыслей волновали мозг, тысячи неразрешенных вопросов вставали передо мною, тысячи образов не давали мне сомкнуть веки! Где мы? Какая неуемная сила увлекала нас? Я чувствовал, - вернее, мне казалось, что чувствую, - как судно погружается в самые глубинные слои моря. Меня мучили кошмары. Из таинственных морских пучин возникали целые сонмища неведомых животных, казалось, однородных с этим подводным кораблем, столь же жизнедеятельным, подвижным, грозным, как они!… Понемногу мозговое возбуждение улеглось, видения растаяли в дымке дремоты, и я забылся вскоре тяжелым сном.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Нед Ленд в ярости

Не знаю, долго ли мы спали; вероятно, долго, потому что я чувствовал себя вполне отдохнувшим. Проснулся я раньше всех. Мои спутники мирно почивали, растянувшись в углу.

Голова у меня была свежая, мысли ясные. Поднявшись со своего изрядно жесткого ложа, я снова стал внимательно исследовать наш каземат.

Никаких превращений тут не произошло. Темница оставалась темницей, а пленники пленниками! Только убраны были приборы со стола. Ничто не предвещало скорого изменения нашей участи; и в тревоге я спрашивал себя: неужели обречены мы, невесть какое время, жить в этой клетке?

Невеселая будущность рисовалась еще в более мрачных красках, потому что мне стало не хватать воздуха. Я почувствовал какое-то стеснение в груди, хотя вчерашние кошмары больше не повторялись. Дыхание становилось все затрудненнее. От духоты я буквально задыхался. Хотя наша камера была достаточно просторна, мы, видимо, поглотили большую часть кислорода, содержащегося в воздухе. Известно, что человек расходует в час такое количество кислорода, какое содержится в ста литрах воздуха. Поэтому воздух, насыщенный почти таким же количеством выдыхаемой углекислоты, становится негодным для дыхания.

Короче говоря, необходимо было освежить атмосферу в нашей камере и, само собою, во всем подводном корабле.

Но тут у меня возник вопрос. Как поступает в таком случае командир подводного судна? Не получает ли он кислород химическим способом: путем прокаливания бертолетовой соли с одновременным поглощением углекислого газа воздуха хлористым калием? Но ведь запасы химических веществ истощаются, их приходится возобновлять и, стало быть, поддерживать сношения с Землей? Возможно, он довольствуется сжатым воздухом, нагнетенным в особые резервуары, который расходуется по мере надобности? Все может статься! Не действует ли он более простым, более экономическим, а значит, и более вероятным способом? Не поднимается ли он на поверхность океана подобно киту, подышать свежим воздухом?

Но каким бы способом он ни действовал, по-моему, пришло время применить его без промедления!

Я старался дышать чаще, вбирая в себя остатки кислорода, которые еще сохранились в душном помещении. И вдруг на меня пахнуло морем: струя чистого, насыщенного морскими запахами воздуха ворвалась в наш каземат. Животворного, напоенного иодистыми веществами, морского воздуха! Широко раскрыв рот, я вдохнул с жадностью его чудодейственную струю! И буквально в ту же минуту почувствовал легкий толчок и затем нерезкую бортовую качку, впрочем довольно ощутимую. Судно, это стальное чудовище, всплывало на поверхность вод подышать, на манер кита, свежим воздухом! Итак, способ вентилирования судна был установлен.

Надышавшись полной грудью, я стал искать вентиляционное отверстие, так сказать, «воздухопровод», через который поступал живительный ток. Я скоро нашел его. Над дверью находилась отдушина, через которую врывалась струя чистого воздуха, освежавшая камеру.

Как только пахнуло свежестью, проснулись Нед и Консель.

Точно по команде, протерев глаза, потянувшись, они оба вскочили на ноги.

- Как почивалось господину профессору? - учтиво спросил Консель.

- Превосходно, мой друг, - отвечал я. - А вам, мистер Нед Ленд?

- Спал мертвым сном, господин профессор. Если не ошибаюсь, повеяло морским ветерком?

Моряк не мог ошибиться, и я рассказал гарпунеру о том, что произошло, пока они спали.

- Тэк-с! - сказал он. - Теперь понятно, что это был за свист, который мы слышали, когда мнимый нарвал шнырял в виду «Авраама Линкольна»!

- Совершенно верно, мистер Ленд! До нас доносилось его свистящее дыхание.

- А скажите на милость, господин Аронакс, который теперь час? Я никак не могу сообразить, не обеденный ли?

- Обеденный час, мой уважаемый гарпунер? Вы, верно, хотите сказать, что время завтракать? Мы наверное проспали весь вчерашний день, до самого нынешнего утра!

- Выходит, что мы проспали целые сутки! - вскричал Консель.

- Так мне кажется, - отвечал я.

- Не стану спорить с вами, господин профессор, - сказал Нед Ленд. - По мне, все равно, что обед, что завтрак! Лишь бы стюард надоумился подать нам и то и другое!

- И то и другое! - повторил Консель.

- Правильно! - поддержал его канадец. - Мы имеем право и на то и на другое! А что меня касается, я окажу честь и завтраку и обеду.

- Ну, что ж, Нед, приходится запастись терпением, - сказал я. - Наши неведомые хозяева, очевидно, не имеют намерения уморить нас с голоду. Иначе им не было бы смысла кормить нас вчера обедом.

- А что, если они вздумали откармливать нас на убой? - сказал Нед.

- Едва ли! - ответил я. - Не в руки же людоедов мы попали!

- Один раз полакомиться не в счет, - серьезно сказал канадец. - Кто знает, может быть, эти люди давненько не пробовали свежего мяса. А трое здоровых, хорошо упитанных особ, как господин профессор, его слуга и я…

- Выбросьте вздорные мысли из головы, мистер Ленд, - отвечал я гарпунеру. - И главное, не вздумайте разговаривать в таком духе с нашими хозяевами, вы этим только ухудшите наше положение.

- Баста! - сказал гарпунер. - Я голоден, как тысяча чертей, и будь то обед или ужин, а нам его не подают!

- Мистер Ленд, - заметил я, - на корабле следует подчиняться установленному распорядку, а я подозреваю, что сигналы наших желудков опережают звонок кока!

- Что ж, переведем стрелки наших часов, - сказал невозмутимый Консель.

- Узнаю вас, друг Консель! - вскричал нетерпеливый канадец. - У вас желчь даром не разливается, вы бережете свои нервы! Завидное спокойствие! Вы способны, не покушав, произнести благодарствие! Вы скорее умрете с голоду, чем станете жаловаться!

- А что толку в жалобах? - спросил Консель.

- Что толку? Пожалуешься, и все как-то легче! Ну, а ежели эти пираты, - я говорю пираты из уважения к господину профессору, потому что он запрещает мне называть их людоедами, - ежели эти пираты воображают, что я позволю держать себя в клетке, где я задыхаюсь, и что дело обойдется без крепких слов, на которые я горазд во гневе, так они ошибаются! Послушайте, господин Аронакс, скажите откровенно, как вы думаете, долго еще протомят нас в этом железном ящике?