Огненный скит.Том 1 - Любопытнов Юрий Николаевич. Страница 29

– Не ошибаешься.

– Не сумлевайтесь… Они там.

Радуясь в душе, что не придётся ехать в имение барина в такую никудышную погоду, Пестун сел на место кучера и поморщился, чувствуя, как порывистый ветер, освежил лицо, и забрался за воротник, найдя оголенное место. По наезженной дороге гулял ветер, гоняя снег и клочки сена, недоеденные лошадьми. Пестун тронул вожжи. Жеребец, напряг грудь, и лёгкая повозка выехала за ворота постоялого двора.

Миновав узкий переулок, Пестун выехал на улицу, которая вела его прямиком к заведению мадам Гороховой.

Гостиница мадам Гороховой считалась лучшей в Ужах. Она располагалась в красивом трёхэтажном каменном доме с вычурными окнами, с брандмауэрами, выступающими над крышей, крытой листовым железом, с парадным подъездом, где над широкими ступенями крыльца устремлялся вверх навес, такой лёгкий, что казался парящим в воздухе, держась на кованой ажурной паутине вязи. Номера были меблированы изысканно: диваны и кресла с велюровым или шёлковым верхом непостижимо красивых расцветок. Кровати резные с роскошными балдахинами, столы инкрустированы, с гнутыми изящными ножками, стулья дубовые массивные с резными сквозными высокими спинками. Ресторан на первом этаже славился изысканными кушаньями. И все в городе знали – и это привлекало людей именитых и богатых, – что мадам Горохова для таких состоятельных, не прочь побаловаться, господ негласно содержала разбитных девиц.

Пестун подъехал к гостинице в четвёртом часу. Он огляделся и, не заметив нигде скитника, облегчённо вздохнул. Дворник услужливо принял лошадь и отвел с возком под широкий навес, где стояли такие же упряжки.

– Лошадь поена и кормлена, – сказал дворнику Пестун, протягивая мелкую монетку. – Присмотри.

– Будьте спокойны, Дормидонт Фёдорович, – ответил дворник, подобострастно выгибая спину.

Пестун был своим человеком среди богатых людей города, только рангом пониже, а простые жители вроде швейцаров или дворников, смотрели не на богатство или внешний лоск, а на чаевые, которыми их одаривали за услуги, на их количество и поэтому только это служило уважением для них. Пестун в таких случаях был не прижимист, и это способствовало росту его влияния в глазах кучеров, дворников и половых.

Стоявший на улице швейцар в картузе с галуном и тёмно-синим кафтане с позументом, с позолоченными пуговицами услужливо распахнул дверь перед важным гостем. Содержатель постоялого двора мельком бросил взгляд на швейцара, но ничего ему не сказал, прошёл к оградке, отделяющей гардеробную от зала.

Сбросив шубу на растопыренные, словно для объятий, руки гардеробщика, пригладил волосы перед большим в багетовой раме зеркале, занимавшим широкий простенок. На мраморных постаментах по бокам с распростёртыми крылышками, словно готовые вспорхнуть, возвышались позолоченные игривые амуры с надутыми щёками.

К нему услужливо бежал, семеня короткими ногами по паркетному полу, упитанный человечек, сияя во всё круглое лицо ослепительной улыбкой. Однако, узнав Пестуна остановился, но лучезарной улыбки не погасил. Он поклонился гостю и произнёс сладким голоском, очень шедшим к его круглой фигуре такой же масляной, как и голос:

– Милости просим, Дормидонт Фёдорович. Давненько вы нас не соизволяли посещать.

– Давненько, – подтвердил Пестун.

– Всё дела-с, наверное.

– Без дел не сидим, – ответил важно Пестун и спросил: – Скажи, почтеннейший Патрикей Карлович, – тот был из обрусевших немцев, – в каком кабинете изволит кушать полковник Власов с отставным поручиком?

– Как всегда-с в своём зальчике. По коридору третья дверь… за зелёной драпировочкой. Вы изволите знать.

Пестун отправился в указанном направлении. Под его грузными шагами поскрипывали рассохшиеся дощечки паркета. В общем зале посетителей было немного, в коридоре довольно узком и сумрачным, он чуть не столкнулся с половым, нёсшим графин с водкой на подносе. Они никак не могли разойтись, шагая вместе то влево, то вправо.

– Семён, это ты? – спросил Пестун, узнав полового.

– Я… я… Дормидонт… Фёдорович. Я вас сразу и не признал в потёмках.

– Ты в какой кабинет? – спросил он, чувствуя запах анисовой водки, которую любил барин.

– К полковнику Власову.

– Барин с ним?

– Сообща обедают. Просили, чтоб их не беспокоили.

– У меня важное дело к барину.

– Никак нельзя. – Шепотом добавил. – Они с девицами-с.

– Тогда шепни барину, что я по важному делу, не требующего отлагательств.

– Исполню. Сию ж секунду, – ответил половой, поняв по сосредоточенному виду Пестуна, что дело, с которым тот пришёл, действительно важное.

Он открыл дверь, держа поднос с графином растопыренными пальцами на вытянутой руке. Этого момента было достаточно, чтоб Пестун в дверной проём увидел небольшой кабинет. За столом барин и полковник Власов сидели в обществе двух накрашенных донельзя девиц. Одна смуглая, чернявая в лёгком кружевном платье вольготно расположилась на коленях Власова, правой рукой обнимая его за шею, в левой была рюмка, почти до краёв наполненная красным вином. Барин сидел напротив. К его мясистому плечу прижималась блондинка с подведёнными бровями, с тонкой длинной папиросой в руке и ярко накрашенными губами.

Половой с полотенцем на левой руке ловко поставил графин на стол и, наклонившись к барину, прошептал ему на ухо несколько слов. Барин поднял лохматую бровь и посмотрел на дверь, за которой стоял Пестун. Половой собрал освободившиеся от закусок тарелки на поднос, спросил, чего господа ещё изволят и, получив от Власова ответ, чтоб принёс балычок сёмги, пошёл к выходу.

Пестун думал, что барин позовёт его в кабинет, но тот, отстранив липнувшую к нему блондинку, встал, и, подойдя к двери, приоткрыл её настолько, чтобы можно было говорить.

– Чего беспокоишь? – спросил он сурово, в щёлку смотря на хозяина постоялого двора. Пестуна обдал тёплый воздух изо рта барина и запах анисовой водки, шафрана и табака. В щель Пестун видел лишь клочок пушистых бакенбард, да толстые масляные мясистые губы барина.

– Так есть о чём беспокоиться? – шёпотом произнёс Пестун.

– Говори.

– У меня поселился скитник, Изотом кличут.

– Скитник? Изот? – одно мгновенье барин думал, а потом быстро ответил: – Был такой ключник в скиту…

– Был. Это он и есть. Он разыскивает барина некоего Василия Ивановича Отрокова.

При этом Пестун заметил, как дрогнули мокрые губы барина.

– Откуда он появился?

– Знамо оттуда, из скита.

– Выходит, нам Одноглазый не врал про него.

– Выходит, что так.

Барин замолчал. Пухлая рука с перстнем на пальце, придерживавшая дверь, не давая ей раскрываться, скользнула вниз.

– Так что делать? – спросил Пестун.

– Говоришь Отрокова… Барина ищет?

– Его самого. Но это не столь важно.

– А что же важно?

Пестун переменил позу.

– Он третий день дежурит у гостиницы, ждёт вас. Если вы выйдете, он вас узнает…

– Ждёт, говоришь. Не было беды, так черти принесли. Хорошо, что предупредил. Завтра покажешь мне его. Может, самозванец какой-то… Тогда почему знает об Отрокове?

Последние слова барин больше говорил сам себе, чем Пестуну.

– Хочу посмотреть на этого Изота. Конечно, знавал я такого скитника. Посмотрим, он ли это. Ты иди, я приму меры…

Пестун ушёл, а барина весь вечер не покидало чувство беспокойства. Выходит, Изот, названый сын старца Кирилла, жив. Помнит его барин, детину ростом чуть ли не в три аршина, могутного и дюже крепкого. Ищет барина! Зачем он ему потребовался, уж, конечно, не для продолжения знакомства. Знает, что Отроков похитил свиток, что прятал старец за иконами, вот и ищет…

Под утро, закончив игру, барин со всеми предосторожностями покинул гостиницу через чёрный вход.

Днём крытый возок, в котором сидел барин, остановился у ворот постоялого двора Пестуна. Кучер ушёл погреться в помещение, лошади щипали сено, брошенное под ноги. Барин сидел в глубине возка, закутавшись до глаз в меховую шубу. Его не то что узнать, углядеть в полусумраке возка было трудно.