Тень мечей - Паша Камран. Страница 5

— Будь благоразумен, Рено, — напомнил он. — Я все еще король Иерусалима, сколь мало бы это теперь ни значило.

Рено засмеялся.

— Не бойтесь, ваше величество, сегодня я сниму бремя ответственности за эту землю с ваших плеч, — заявил он. — Как только я убью язычника Саладина, я водружу рядом с его головой и вашу.

Одним молниеносным движением руки Рено негодующе смахнул шахматные фигуры со сверкающей доски. Трусливый советник, сжавшийся от страха, казалось, вот-вот обмочит штаны. Но король взглянул прямо в холодные глаза дворянина. Рено уловил в глазах монарха нечто такое, что ранило рыцаря сильнее любой колкости, которую мог отпустить король своему забывшемуся слуге. Он увидел там жалость.

— Если б ты всегда исполнял то, что хвалишься сделать, наши владения сейчас простирались бы до Мекки, — ответил король Ги.

Лицо Рено покраснело от гнева и замешательства. Ги, разумеется, намекал на самую бесславную затею Рено, поход против мусульманских святынь. Рено осквернил священную мечеть аль-Харам в Мекке, где находится Кааба, храм в форме куба, к которому обращают лицо безбожники, совершая ежедневные молитвы. Затем он со своими людьми нацелился на Медину, где похоронен лжепророк язычников. [14] Его намерение — выкопать кости Мухаммеда и выставить их на всеобщее обозрение как доказательство ложности религии безбожников — было дерзким даже по меркам крестоносцев. Язычники увидели бы, что от их Пророка остался лишь сгнивший труп, а воскресение Христа знаменует собой непреходящую и не имеющую себе равных славу.

В набеге на Мекку Рено сыграли на руку неожиданность и давно забытая в этих краях наглость. Запретная мечеть охранялась кое-как, ее стражи всецело уповали на защиту Аллаха. Рено со своими подручными набросился на безоружных паломников, облаченных в простые одежды из белого холста, когда те обходили вокруг Каабы в своем мерзком языческом ритуале. Он быстро предал безбожников адским мукам, которые, по его мнению, и без того их ожидали, а затем, когда его конь покрыл навозом центр внутреннего двора, поджег мечеть. После этого он обратил свое внимание на север.

Однако к тому времени когда его отряд достиг Медины, туда подтянулась армия Саладина. Язычники горели свирепой жаждой отмщения за свои поруганные святыни. Рено поразился тому, с какой яростью безбожники отбили атаку крестоносцев. Его конников, устремившихся к воротам Медины, встретил такой град стрел и копий, что небо потемнело и на миг не стало видно самого солнца. Десятки франков, захваченных в плен, позже прогнали вдоль всех стен Медины, дабы каждый мог их видеть, а затем публично обезглавили. Рено еле ноги унес из этого скорпионьего гнезда и вынужден был вернуться с горсткой уцелевших солдат, ошеломленных поражением. Они явно недооценили то, как дорожат безбожники этими языческими развалинами. Но, несмотря на неудачу в Медине, Рено возвратился в Иерусалим с ликованием в душе. Он доказал всему миру, что мусульманское учение — пшик, а неуязвимость священного сердца ислама — не больше чем миф, что-то сродни россказням о приключениях Али-Бабы. Ни один ангел не спустился с неба, чтобы спасти Каабу. Просто обычное, никому не нужное, бесполезное здание из кирпича. Он подрубил последние подпорки, на которых еще держался и без того неустойчивый боевой дух язычников. Так, по крайней мере, он сам считал.

Возвратившегося в Иерусалим Рено встретили очень холодно, причем даже самые верные его сторонники. Он шел по мрачным каменным коридорам иерусалимской крепости тамплиеров и чувствовал, что все взгляды обращены на него, но не было в них восхищения его инициативой и храбростью. Рено вскоре узнал причину неприязни со стороны своих товарищей. Бахвалясь собственной репутацией человека, для которого не существует моральных принципов, он в конечном счете переступил черту, которая оказалась поворотным моментом в истории войны, длившейся уже целый век. Набег Рено всколыхнул весь мусульманский мир. Он нанес удар в самое сердце ислама, и его «подвиги» сплотили в едином боевом порыве дотоле разобщенные силы язычников. Его враг Саладин стал для своего народа не просто очередным воином, ищущим славы на поле брани. Он был теперь карающим мечом Аллаха, которому предстояло загнать богохульствующих франков в море и отомстить за поругание святынь.

Рено с растущей тревогой наблюдал, как Саладин на волне ненависти к крестоносцам объединил враждовавшие между собой Египет и Сирию, хотя эта задача казалась политически невыполнимой. Франки более ста лет натравливали два враждующих народа друг на друга, обеспечивая тем самым неприкосновенность Иерусалимского королевства. Теперь же воинство Христово оказалось окружено со всех сторон врагами, которым само их присутствие ежедневно напоминало об осквернении Мекки. Рено в глубине души понимал, что допустил стратегическую ошибку, но гордость не позволяла ему вслух признать свою вину.

Король Ги, конечно, заметил, как его собеседник окаменел при этих словах, но вовсе не обрадовался. Их партия с мусульманами перешла в эндшпиль, и подобные мелочи ничего уже не решали.

— Ступай, Рено. Посмотрим, сможешь ли ты вернуть себе уважение. Когда ты возвратишься, моя голова никуда не денется, — сказал король. Он отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена, и принялся собирать рассыпанные золотые шахматные фигуры и снова расставлять их на доске из дерева, инкрустированного слоновой костью.

Рука Рено метнулась к ножнам и застыла. Он поборол искушение проткнуть короля мечом, раз и навсегда положив конец этой комедии. Но сейчас не время и не место, у него есть дела поважнее, добыча покрупнее. Не стоит марать свой меч кровью этого притворщика. Он отвернулся от короля и его дрожащего советника и, гремя доспехами, вышел из шатра.

Оказавшись под открытым небом, рыцарь поднял глаза на неумолимое солнце. Он смотрел, не отворачиваясь от его слепящих лучей, — жест гордыни и вызова силам природы, которые восстали против них в этой последней битве. Священники с детства учили его, что этот мир принадлежит дьяволу, и долгие годы Рено свято в это верил. Мир действительно принадлежал Сатане, и даже стихии постоянно воевали со слугами Божьими на этой забытой Богом земле, которую кто-то когда-то объявил святой. Ветер и солнце часто становились злейшими врагами, куда более безжалостными, чем эти темнокожие собаки, которые отрицают божественность Христа. В волнистых, соломенного цвета волосах Рено играл сухой ветер пустыни, и он знал, что силы природы сегодня определенно были на стороне дьявола. На стороне Саладина.

Но Рено воспрянул духом, когда увидел боевых коней. Закованные в броню жеребцы, выведенные на конюшнях Византии, были взращены с одной-единственной целью — нести воинов креста вглубь сарацинских орд. Как и их хозяева, рыцари-тамплиеры, эти могучие животные не ведали страха. Гордо задрав морды, кони несли на своих спинах воинов Христовых, которые сейчас замерли стройными рядами в ожидании приказов полководца.

Как он любил этих людей! В мире, где правило безумие, они одни символизировали порядок и дисциплину. Рено знал, что рыцари без единого слова последуют за ним, хотя бы и в адскую бездну. Если таковая существует. После стольких лет, проведенных на войне в обнимку со смертью, Рено больше не верил ни в какой ад, помимо того, который создал сам человек.

Рено вскочил на своего скакуна, чья масть напоминала неочищенные слоновые бивни. Рванувшийся к нему паж поднес копье с кинжальным наконечником. Рено надел шлем, поднял забрало и повернулся к своему войску.

— Король и клирики храма Гроба Господня благословили нас на битву, милость Господня с нами! — возвестил он. — Сегодня мы поразим зверя в самое сердце, и падет царствие Сатаны!

Рено поднял свое копье для пущего драматического эффекта, но жест был лишним. И тамплиеры в белых одеждах, и закутанные в черные плащи госпитальеры в ответ на его слова разразились криками искреннего воодушевления. Они всю жизнь готовились к этому мгновению. Они искренне считали себя храбрыми защитниками Святой земли от язвы магометанства. Они знали, что им предстоит принять участие в последней битве во имя Господне. Саладин — это и есть Антихрист, которому удалось в конце концов окружить Иерусалим воинством Сатаны. И вот им, рыцарям, выпала честь стать избранными и защитить этот город. И они точно попадут в рай, независимо от того, погибнут в этом сражении или переживут его.