Мятежная дочь Рима - Дитрих Уильям. Страница 23

Однако тот оказался достаточно умен, чтобы раскусить его заигрывания.

— Не нужно льстить мне, трибун. Когда-то я был гладиатором, и теперь они презирают меня за это. Сражения на арене цирка не покроют тебя славой — только лишь кровью да песком. А если уж очень повезет и ты останешься в живых, то станешь рабом. Вот так и случилось со мной.

— И однако, — не отставал Клодий, — во всем, что касается сражений, ты разбираешься лучше любого из нас. Что бы ты посоветовал в этом случае?

Кассий ухмыльнулся:

— Боль и страх станут твоими союзниками, лишь если тебе удастся привлечь их на свою сторону. Наноси удар первым, не ведай жалости, только тогда тебе удастся сломить волю твоего врага.

— Но разве простое благородство не требует дать противнику время подготовиться к схватке?

— Такое благородство — прямой путь в могилу.

Их маленький отряд продвигался на север. И по мере того как шло время, Валерия скучала все больше. От скуки она принималась считать межевые столбы и все с тем же жгучим любопытством разглядывала страну, по которой они ехали. Рим не только правил — он подчинил эту землю своей воле, почти полностью изменил ее.

Однако, внедряя свои порядки, Рим действовал не только мечом, но и с помощью архитектуры, инженерного искусства, культуры, даже сельского хозяйства. Наряду с обычными для кельтов хижинами и стойлами для скота повсюду встречались прямоугольные строения, изящные, как в Риме, башни из покрытого белой штукатуркой камня и с красными черепичными крышами; за высокими стенами, где ворота предусмотрительно делались на все четыре стороны, скрывались армейские гарнизоны. Бесчисленные табуны лошадей, сторожевые башни, почтовые станции, горшечные мастерские, каменоломни, карьеры и кузницы — как будто они и не уезжали из Италии. Все эти мастерские отчаянно дымили, грязно-серый дым струйками поднимался вверх, пачкая чистое голубое небо, а колеса бесчисленных водяных мельниц без устали крутились под напором весеннего паводка. Это был мир, который должен был защищать ее будущий супруг.

Тянулся третий день их путешествия. Солнце уже клонилось к горизонту, когда их караван свернул с главной дороги на ту, что должна была привести их в поместье Квинта Макса. Все облегченно вздохнули. О боги, неужели впереди их ждет настоящая римская вилла со всеми ее бесчисленными удобствами?! Перебравшись на другую сторону оврага, на дне которого струился ручей, они двинулись вниз по склону холма, у подножия которого тут и там были разбросаны аккуратные строения, обнесенные кокетливыми изгородями. Каждое вспаханное поле, каждый фруктовый сад, чуть ли не каждый куст ясно говорили о достатке и эпикурейских вкусах хозяина. Со всех сторон вилла была надежно обнесена кирпичной стеной, а сквозь гостеприимно распахнутые ворота Валерия увидела фруктовый сад, и что-то дрогнуло в ее душе — все это до боли напоминало ей отчий дом. Вдалеке из-за зелени деревьев выглядывал выстроенный в форме подковы дом с двумя широкими флигелями по краям. Со всех сторон его окружал фруктовый сад, во внутреннем дворике, как и полагалось, виднелся бассейн, где среди благоухающих роз и лилий тут и там стояли каменные скамьи, а между кустов и живых изгородей горделиво высились беломраморные статуи. Между колонн в прохладной тени ждал их появления какой-то человек, вероятно, сам хозяин дома. Заходящее солнце окрасило его голову в цвет крови. Рядом с ним нетерпеливо переминалась с ноги на ногу женщина, чье доброе и приветливое лицо до странности не вязалось с ее величественной осанкой. Кальпурния, супруга Квинта Макса, догадалась Валерия.

— Входите, отряхните пыль со своих ног! — завидев их, жизнерадостно закричал хозяин дома. — Отдохните! Наполните свои пустые желудки. Все, что тут есть, ваше, усталые путешественники!

В этот вечер даже у солдат будет удобная постель, промелькнуло в голове у Валерии. Все они смогут принять ванну, сначала мужчины, конечно, а после них и женщины.

— Вот он, Рим — даже здесь, на самом краю империи! — благоговейно выдохнула Валерия, склонившись к уху Савии.

— Если мир — это Рим, то Рим и есть мир, — ответила та знакомой с детства поговоркой.

— У них тут все как в Италии!

— И столько же денег, по-видимому.

Ужин по случаю их прибытия был подан уже на закате солнца. Квинт и его ближайший сосед Глидас, выходец из Галлии, у которого были дела в обеих провинциях, предложили Клодию и Валерии присоединиться к ним в парадной столовой. Как и положено по обычаю, женщины, Кальпурния с Валерией, сидели на стульях справа. Острый взгляд Кальпурнии не упускал ни единой мелочи — она умудрялась незаметно отдавать приказания слугам и рабам, словно муравьи сновавшим вокруг стола, и в то же время, как хорошая хозяйка дома, не пропускала ни единого слова из беседы мужчин. Обе женщины мгновенно подружились — Кальпурния жадно и без малейшего стеснения разглядывала изящную, сложную прическу Валерии, поскольку та отражала все последние изменения римской моды. А Валерия, в свою очередь, засыпала хозяйку вопросами относительно того, как принято вести дом и хозяйство в Британии. Какие продукты производятся в здешних местах? Как лучше отапливать дом, особенно в стужу, ведь зимы тут совсем не такие, как у них в Риме? Как проще ввозить предметы роскоши? Какие приняты взаимоотношения между хозяином дома, если он римлянин, и коренными бриттами? Часто ли болеют дети в таком сыром климате? И как знатные женщины вроде них поддерживают между собой отношения?

Масляные светильники бросали мягкий свет на их компанию. По комнате разливалось приятное тепло, а застекленное окно в железной раме не пропускало внутрь вечернюю сырость и промозглый ветер. Пол благодаря проложенным под ним трубам, которые вели в подвал, где день и ночь пылала печь, а оттуда в дом постоянно поступал горячий воздух, оставался всегда теплым и был выложен мозаичными плитками, ничуть не уступавшими тем, что украшали римские виллы. Стены были застелены богато вышитыми драпировками, повсюду сиял ослепительной белизной итальянский мрамор, а стены столовой были покрыты яркими фресками с изображением римских кораблей, пересекающих синее Иберийское море. Закрыв глаза, Валерия без труда могла представить себя на званом обеде где-нибудь в Капуе, но вся эта роскошь заставила ее лишь сильнее тосковать по дому. О боги, до чего же, оказывается, велик мир!

Они приступили к закуске, состоявшей из яиц, итальянских оливок, устриц, ранней зелени и зимних яблок. Квинт высоко поднял тяжелую чашу с вином.

— Скажите ваше мнение об этом вине, умоляю вас, мои новые друзья! Сгораю от желания услышать ваш справедливый приговор!

— Более чем удовлетворительное, — великодушно пробормотал в ответ Клодий, видимо, решивший, что высокое положение хозяина обязывает его к известной вежливости. Впрочем, оказавшись с теми, кого он считал ниже себя, Клодий моментально о ней забывал.

Квинт просиял.

— А вы согласны, моя госпожа?

Валерия осторожно сделала маленький глоток. И хотя вкус вина показался ей немного странным, ей польстило то внимание, с которым хозяева ожидали ее ответа.

— Ваше вино великолепно, дорогой Квинт!

— Как я счастлив это слышать! Особенно от вас — вы ведь только что приехали из Рима! — Он повернулся к Гальбе: — А вы что молчите, старший трибун?

— Разве вам еще недостаточно мнений? — невозмутимо пожал плечами тот.

— О боги, кто же упустит случай услышать мнение такого прославленного воина, как вы?! Ну не томите же!

— Вы серьезно? Мнение человека, привыкшего спать на голой земле и вдыхать дым походного костра?

— Конечно! Но при этом опытного, честного и прямодушного!

Гальба послушно поднес к губам чашу с вином, поверх нее бросив на любезного хозяина слегка раздосадованный взгляд, и губы его сомкнулись над ней. Мгновение всем казалось, что он намеревается осушить ее до дна, и на лице Квинта Макса появилась растерянность. И вдруг чаша непонятно как оказалась на столе. Никто даже не успел заметить, как это произошло. Все растерянно захлопали глазами. Этот великан двигался с быстротой и грацией дикого зверя.