Мятежная дочь Рима - Дитрих Уильям. Страница 76

— Золотым шнуром? — усмехнулся друид. — Откуда у меня золото? Впрочем, котла у меня тоже нет, и жечь тебя я бы не стал. К тому же, сдается мне, о будущем ты знаешь не больше, чем любой из нас: не думаю, что из тебя могла бы получиться прорицательница. Нет, то, что ты убила вепря, имело какой-то другой смысл. Но какой? Увы, этого мы не знаем.

— И ради этой не ведомой никому цели ты и постарался меня вылечить?

— Я лечил тебя лишь для того, чтобы не ходить сюда пешком из самого Тиранена.

— Разве у тебя нет лошади?

— Сидя на лошади, много не увидишь.

— А что тебе нужно увидеть?

— Цветы и папоротники, травы и молодые побеги. Те, из которых я делаю целебные отвары и настои.

Живя в Риме, Валерия никогда особенно не увлекалась медициной, но сейчас друиду удалось разжечь ее любопытство. «Неужели он действительно такой знаток трав?» — гадала она. Кстати, ему, наверное, захочется заодно осмотреть и Хула.

— Что ж, тогда входи, — смилостивилась она.

Лечебные методы, которыми пользовался Кэлин, оказались совсем не такими страшными, как ей представлялось. Для начала он велел ей выйти на свет и спустить с плеч тунику, чтобы он смог как следует осмотреть все ее ссадины и царапины. Валерия покорно выполнила приказ, лишь стыдливо прикрывая туникой самые сокровенные места, дабы сохранить остатки достоинства. Что-то одобрительно бормоча себе под нос, друид помял начавшие подживать ранки, потом деликатно отвернулся, чтобы она могла одеться.

Внутри озерного домика на небольшом возвышении был очаг. Кэлин поворошил угли, добавил несколько поленьев и, когда огонь немного разгорелся, повесил на крюк котелок с водой. Пока вода грелась, он принялся копаться в своей торбе, разглядывая то, что принес с собой.

— Так, это тебе просила передать Савия. — Он сунул Валерии в руки пухлый кожаный кошель. — Расческа, заколки для волос, немного духов. Она сказала, что это, мол, позволит тебе вновь почувствовать себя римлянкой.

Валерия даже зарделась от радости.

— Ну, если не римлянкой, так хоть человеком! — Потом подняла к глазам небольшой брусок, нахмурилась и осторожно понюхала — от него исходил слабый, но приятный сладковатый запах. — А это что?

— Мыло. Выделения некоторых животных помогают очищать кожу. Мы смешиваем их с соком ягод.

— Какие еще выделения?!

— Жир, — пожал плечами друид.

Она с омерзением зашвырнула его в угол.

— Между прочим, наше мыло намного лучше ваших римских масел.

— Могу себе представить!

— К тому же мыло не нужно стирать с кожи. Оно легко смывается водой.

— Но куда же тогда девается грязь? Не понимаю…

— Она смывается — мылом и водой.

Валерия с сомнением посмотрела на невзрачный коричневый брусок.

— Если все так просто, почему таким мылом не пользуются у нас в Риме?

— Вы живете в примитивном мире, госпожа. — Глаза друида смеялись. Теперь пришла его очередь дразнить ее.

— Что еще? — с любопытством спросила она. Валерия всегда обожала подарки.

— А это от Ардена. — Друид развернул что-то легкое, шуршащее, струящееся, словно вода, и Валерия сдавленно ахнула. Это была травянисто-зеленая туника, тоже короткая, доходящая ей разве что до середины бедер. Она была сделана из потрясающей красоты шелка — плотного и одновременно тонкого; ничего подобного ей не доводилось встречать ни на одном из римских рынков. Роскошная ткань, из которой была сделана туника, должна была цениться на вес золота. В Риме подобные вещи были доступны лишь самым богатым людям. — Ткань привезли откуда-то из далеких стран за пределами вашей империи. Впрочем, ты, наверное, уже догадалась об этом. Каратак вез ее сюда тысячи миль. Смотри, какая она — и плотная, и теплая.

— А какая гладкая!

— Он сказал, что такая ткань для твоих ссадин будет лучше любой моей мази, — хмыкнул друид.

Валерия, вспыхнув от радости, прижала ткань к лицу.

— Над же, какая мягкая! Не ожидала увидеть что-то подобное в таком месте, как это.

— Неужели? — Друид протянул ей прядь жестких волос, перевязанных шнурком со стеклянными бусинками. — А это тебе от клана. Прядь волос с гривы кобылы, которая была под тобой во время охоты. Клан дает слово найти тебе другую лошадь.

Валерия была взволнована и польщена.

— Надеюсь, я смогу позаботиться о ней лучше, чем о моей бедной Боудикке.

— Заметно, что ты любишь лошадей. Это просто бросается в глаза. Впрочем, как Морриган.

Снова это имя!

— А какой же подарок от тебя самого, друид? — ехидно спросила Валерия.

— Мой подарок тебе — это мои знания. — Друид взял в руки пучок цветов. — Лес обладает свойством приводить в равновесие все. Лес — это вечное. В лесу можно найти лекарство от любого недуга. Вам с Хулом нужно поправиться, и лес поможет вам в этом. — Кэлин принялся вытаскивать из сумки пучки каких-то трав и кидать их в котелок. — Ты молода и сильна, римлянка, но эти травы сделают так, что выздоровление пойдет быстрее. Когда отвар будет готов, мы с тобой отнесем его Хулу.

Пряный аромат поплыл над очагом.

— А откуда ты знаешь, какие травы следует собирать?

— Мы обладаем многими познаниями, которые передаем из поколения в поколение. У наших стариков есть ученики. Но мы не имеем обыкновения заносить свои знания на мертвые бумажные листки, как это делаете вы… Мы храним их в наших сердцах и делимся ими с теми, кто будет жить после нас. И каждое новое поколение накапливает новые знания. — Он сделал глоток.

— Новое поколение друидов?

— Да. Накапливать знания — вот наша цель. А кроме этого, мы занимаемся целительством и принимаем участие в торжественных церемониях.

— И в жертвоприношениях также, — ввернула она.

— Каждый разумный человек знает, что нужно отдавать назад малую толику того, что у тебя есть. Арден показывал мне шишки, которые ты привезла с собой из Рима.

— Шишки пинии? А где они сейчас?

— Он сжег их в честь Дагды за несколько дней до того, как захватил тебя в плен.

От этой мысли ее пробрала дрожь. Ужас какой! Неужели священные шишки, которые она сама везла сюда в качестве приношения богам, — ее дар в итоге обернулся против нее? И Арден сжег их?! В ее глазах это было настоящим богохульством.

— А теперь вы призываете ваш народ к войне?

Кэлин покачал головой:

— Война вот-вот начнется, но мы тут ни при чем. Мы ждем знака, но его пока нет. А все, что смогли сделать мы, друиды, — это просить наши священные дубы поделиться силой с нашими воинами, вдохновить их на подвиги. Им известно, что Вал, который построили, — это оскорбление природе, значит, он должен быть уничтожен. И если твой муж и его солдаты будут уничтожены вместе с ним, что ж, тут нет нашей вины. Мы всего лишь орудие богов.

— Ваших богов!

— Богов Британии. Вы, римляне, уже почти забыли своих богов, ваши храмы заросли сорняками, ваша вера меняется так же быстро, как мода на прически. А наши… наши всегда с нами. Они вечны.

Валерия сделала большой глоток отвара, чувствуя, как тепло разливается по всему ее измученному, исцарапанному телу.

— И однако, несмотря на вашу веру в их могущество, на вашу уверенность в своей правоте, вы удерживаете меня в плену. Но чем может вам помешать слабая женщина?

Друид рассмеялся:

— Это ты-то слабая? А как же вепрь, которого ты убила? И какая ты пленница, раз заставила меня топтаться на берегу, умоляя спустить мост? Нет. Не цепи и не веревки удерживают тебя здесь. И мы оба хорошо это знаем.

— И что же это тогда?

— Человек, захвативший тебя. Кто же еще?

— Ты имеешь в виду Ардена? Но я его пленница.

— Нет. Это он твой пленник. И ты не уйдешь, пока не почувствуешь, что завладела его сердцем.

После ухода Кэлина Валерия долго не могла успокоиться. В ней вспыхнуло страстное желание бежать, бежать немедленно — хотя бы для того, чтобы доказать, что он ошибается. С какой стати ей ждать появления этого беззаботного фанфарона Каратака?! В конце концов, он — вор, шпион, предатель, убийца и варвар… Одна лишь мысль, что она жаждет услышать о его чувствах или получить из его рук бронзовую цепь, казалась смехотворной и даже кощунственной! О боги! Он ведь похитил ее! Он поставил крест на всех ее планах! Все ее мечты о доме, о карьере мужа, о детях, о том положении в обществе, которое она со временем займет, теперь развеялись в пыль! А раз так, значит, она вольна использовать Ардена в своих целях, как он использовал ее, обмануть его, поскольку и он обманул ее, и тем самым нанести смертельный удар его гордости.