Гнев Нефертити - Мессадье Жеральд. Страница 7

Около Сменхкары стоял мальчик с нежным личиком, с ласковым взглядом и со столь тонкими руками и ногами, что они казались сделанными искусным ювелиром. На нем были позолоченные сандалии из кожи теленка, которые не позволяли этому нежному созданию прикасаться к грешной земле. Это был Тутанхатон, последний сын Аменхотепа Третьего. Он приходился двоюродным братом и усопшему, и его преемнику.

Напротив, слева, стоял Первый придворный Тхуту, человек львиного телосложения. Казалось, на его лице прибавилось морщин.

У Первого слуги Атона, Панезия, лицо и тело были как у совы.

Рядом с ним стоял Царский писарь, хозяин Царского дома, аристократ первого ранга, Главный целитель царской семьи, Приближенный к телу фараона — Пентью. Он был чересчур худым для своих пятидесяти лет, а его прищуренные ястребиные глаза так и сверлили присутствующих на церемонии.

У Майи, сорокалетнего военачальника, властителя Двух Земель, интенданта Царского дома, Усмирителя Атона, Царского писаря, Смотрителя Всех Царских Дел было бесстрастное лицо и нос с горбинкой. Он был членом Царского совета.

Нахтмин, наследный принц, двоюродный брат Ая, отца царицы, Носитель королевской печати Нижних Земель, был членом Царского совета при отце умершего царя. Теперь он возглавлял фиванские гарнизоны и отряды наемников, которые следили за порядком и в Ахетатоне.

Хоремхеб стоял насупившись. Это был краснолицый мужчина, шея и тело которого были как у быка Аписа, руки походили на колотушки для стирки, а огромные ноги имели цвет сырого мяса, пролежавшего целый день на солнце. Ему подчинялись гарнизоны Мемфиса, но больше он был известен как победитель мятежников страны Куш. Время от времени он бросал взгляды на свою жену Мутнезмут, младшую сестру Нефертити, которая держалась от царицы на почтительном расстоянии, так как не считалась членом царской семьи. Ходили слухи, что младшая и старшая сестры недолюбливают друг друга — Мутнезмут не выносила высокомерного тона своей сестры.

Еще здесь были Уерсеф, Глава гарнизона Ахетатона, сухощавый тип с постоянно меняющимся выражением лица, и Маху, Начальник царской охраны, маленький человечек с крохотным лицом, которое казалось высеченным из ядрового дерева.

И Ай. Ему было уже пятьдесят пять лет. Квадратное лицо, изборожденное тонкими морщинами. Его прозвали «принц Ахмина» ввиду его полного господства в этой провинции, расположенной к югу от Ахетатона, а также из-за огромных богатств, которыми он там владел. Командующий царской конницей.

Носитель царского веера, Царский писарь, двоюродный брат Нахтмина, зять Аменофиса Третьего, так как его сестра вышла за него замуж, тесть Хоремхеба, мужа Мутнезмут. И конечно же, член Царского совета. У него был и более важный титул: зять умершего царя, так как Ай был отцом Нефертити. Сейчас он смотрел на нее, и его взгляд был загадочным. У его дочери было не менее загадочное выражение лица. Все это заметила Меритатон.

Кроме того, здесь присутствовало большое количество высокопоставленных лиц, писарей и жрецов из сорока двух номов царства.

И разумеется, не обошлось без Хумоса и Нефертепа, чье присутствие было в некотором роде оскорблением по отношению к умершему, потому что они были представителями двух культов, наиболее преследуемых слугой Атона. Но всегда стремившийся примирить их и регента Сменхкару Первый придворный и Главный распорядитель церемоний Тхуту рассудил, что им нельзя запретить принимать участие в церемонии прощания. Все-таки Эхнатон был повелителем Двух Земель, следовательно, и всех культов. Великий жрец Панезий был такого же мнения. Но каждый знал, что все жрецы договаривались, как воры на ярмарке. Представители гонимых культов никогда не выступали против Панезия: они ненавидели только фанатика, который навязал им этот абсурдный культ Атона.

У входа выстроилась сотня вооруженных до зубов воинов, а снаружи все пространство запрудила толпа: дворцовые служащие и жители Ахетатона.

Повсюду мелькали мухи, легкомысленные, бестактные и дерзкие до невозможности. Эти младшие сестры кузнечиков пользовались тем, что непосредственно не участвовали в ритуале, и лезли везде, норовя попасть кому-нибудь в рот.

Тишина, наполненная дымом фимиама, была оглушающей. Было слышно даже урчание в чьих-то желудках. Внезапно младшая из царевен, Сетепенра, разрыдалась. Никто не двигался.

Анхесенпаатон взяла ее за руку, погладила по щеке и прижала к себе.

Служитель Ка взмахнул рукой. Писарь принес ему папирус, который извлек из футляра, торжественно развернул и протянул ему. Нефертеп отметил, что у документа был такой вид, будто его только что изготовили.

— Слава Атону, верховному властителю неба, который решил сегодня вернуться в свою небесную обитель, — начал служитель Ка.

Хумос вытаращил глаза. Это был какой-то новый текст. Нефертеп и другие жрецы внешне выглядели бесстрастными.

— В первый день первого месяца возрождения, на семнадцатом году твоего правления в Двух Землях ты решил снова завладеть своей земной душой и отправить ее в большое путешествие по твоим владениям.

Нефертеп чуть заметно скривился: ни малейшего намека на Амон-Ра, Хоруса, Анубиса, Тота, Мут. Ничего нового, все тот же фанатизм. Высокие стены зала аудиенций дрожали от зычного голоса Ка.

— Мир тебе, мир тебе, божественная живая душа, поражающая своих врагов! Твоя божественная душа и твое божественное тело с тобой в высшем царстве Атона!

Сменхкара пристально всматривался в лица служителей многочисленных культов, вне всякого сомнения, возмущенных тем, что не упоминались имена богов, которым они верно служили. Этот новый текст Эхнатон составил лично.

Нефертити оставалась бесстрастной, она держалась гордо, словно статуя. Казалось, она игнорировала взгляды, которые ее отец Ай бросал время от времени на свою дочь и внучек.

Муха села на нос царя. Слуга Ка продолжил свою речь:

— Ты не вкусишь земли, ты не растворишься в почве…

Анхесенпаатон увидела муху. Первым делом ей захотелось прогнать ее. Меритатон незаметно, но решительно остановила ее.

Хоремхеб ударил себя по щеке — муха упала на пол.

— Твоя душа в тебе, в твоей груди, твое тело принадлежит тебе…

Анхесенпаатон замерла. Ее учитель конечно же рассказывал ей, что цари не умирают, а всего лишь покидают свою телесную оболочку, чтобы достигнуть небес. И все же слова, которые произносил Ка, ничего для нее не значили.

И вдруг в этот момент ее сестра Нефернеферуатон чихнула. Чихнула! Хуже приметы просто не бывает! Тяжелый взгляд Нефертити скользнул по юной царевне. Анхесенпаатон с силой сжала руку маленькой нахалки. Девочка всхлипнула.

Еще одна муха села на левую бровь мертвеца. Дерзость этих летающих созданий была недопустимой. Неужели они не понимают, что бросают вызов царю мира?

К счастью, Ка закончил читать папирус. Панезий направился к останкам царя. Шестеро жрецов внесли на золотом подносе двойную корону, символ священной божественной власти. Но они не надели ее на Эхнатона, а продолжали держать поднос на уровне его головы. Затем подошли четверо жрецов с похоронным паланкином и, повинуясь приказу хозяина храма Атона, подняли его и медленно направились к высоким дверям. Следом за ними двинулись жрецы с двойной короной, соправитель Сменхкара, царица и ее дочери, а затем другие высокопоставленные лица. В таком же порядке они прошли мимо окаменевшей стражи и так же медленно пересекли двор.

Оказаться под серебряным небом для Анхесенпаатон было настоящим избавлением. Запах фимиама наконец улетучился, она могла дышать глубже. Царевна не знала, дышат ли мертвые, но у нее создалось впечатление, что в ее груди осталось дыхание умершего отца.

Процессия дошла до дворцовых ворот, вклинилась в толпу, которая ожидала снаружи, пересекла улицу и подошла к Царскому дому, затем пересекла еще один двор и оказалась во дворце. Войдя в большой зал, Ка сделал знак носильщикам поставить носилки на возвышение. Паланкин установили на столе с ножками в виде львиных лап. Двенадцать бальзамировщиков уже находились здесь. Ка торжественно поднял руку — золотые двери закрылись. Царской семье, высокопоставленным лицам и жрецам теперь можно было удалиться.