ИТУ-ТАЙ - Коробейщиков Андрей. Страница 6

– Все. Конец. Ну не надо!! – Слезы капают вниз, на пол, стекая по трясущимся мокрым щекам. Нужно бежать. Куда? Тогда убить… Дар. Нужно вспомнить, как это делается. Пробудить в себе уничтожающую силу, направить ее против этого ужаса за дверью. Уничтожить его. Убить. Убить! Убить!!!

Орский почувствовал, как внутри, в области солнечного сплетения, что-то неуловимо шевельнулось. Словно птенец невиданной хищной рептилии пытался продавить сковывающие его границы яичной скорлупы. Банкир глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от этого ощущения. Вдруг давление на мозг исчезло. Словно свежий ветер ворвался в черепную коробку. Орский торопливо отдернул руку от второго замка. Тот, кто был за дверью, почему-то перестал внушать, на мгновение упустив контроль. Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы осознать весь ужас происходящего. Орский стремительно закрыл первый замок и прижался, обмирая, горячим лбом к холодному пластику, покрывающему дверь. За дверью было тихо. Может, тот уже ушел? Может, его спугнули?

Нет! Тихие шаги. Нет! Он там!! За дверью!! Легкая тень набежала на сознание и снова исчезла. Орский понял, что тот снова пытается возобновить контроль, завладеть его волей, наладить связь, поймав его мысли. Этого нельзя допустить!

– Эй ты, убирайся, гад. Убирайся! – Горло издавало вместо криков сиплые визгливые стоны.

– Открой мне, – шепот у двери.

Орский отшатнулся назад, словно увидев чудовище в сантиметре от своего лица, но, поскользнувшись в собственной рвоте, снова упал на пол. Быстро вскочил, опять припадая к двери, понимая, что она надежно защищает его от чужака. Вопли перешли в испуганно-яростный рык:

– Вон-вон-вон… Я тебе не открою, гад… Ни-ко-гда!

– Открой дверь, – голос мертвый, как шепот призрака.

– Нет! Нет! Нет! Убирайся!!

– Ладно. Я ухожу. Слышишь? Ухожу… – Голос удаляется.

Орский напряженно вслушивается в затихающие шаги. «Ушел или притворяется? Неважно. Теперь это неважно. Этому ублюдку, кто бы он ни был, теперь не удастся командовать мной. Нужно просто выждать. Послушать еще, а потом позвать на помощь. Все кончилось. Господи…»

Орский опять заплакал, но теперь это были уже слезы радости и облегчения. По ногам побежали теплые струи мочи – это, не выдержав напряжения, расслабилась гладкая мускулатура.

Звон разбитого стекла остро резанул по издерганным нервам. «Это в гостиной. Боже мой! Окно…» Орский метнулся туда, но затем понимание необратимости трагедии выключило в нем все чувства. Он медленно опустился на колени и безучастно стал ждать своего мучителя.

Какое-то движение, напоминающее дуновение ветра, ворвавшегося сквозь распахнутое окно. Дверь гостиной начала медленно открываться.

Яма, словно каменная статуя, замер перед обычной с виду дверью. Если бы кто-нибудь наблюдал за ним сейчас, он мог бы поклясться, что с тех пор, как этот облаченный в черное человек убрал в рюкзак небольшой баллон с хоботком резинового шланга, увенчанного тонкой иглой, его тело не сделало ни единого движения, застыв в странной позе.

Яма прикрыл глаза и, прислонившись лбом к двери, отпустил свои мысли странствовать по извилистым лабиринтам иллюзии, созданной им в этом мире. «Грань, разделяющая реальное и воображаемое, исчезает…»

Что-то действительно неуловимо сдвинулось в привычном мире вокруг. Изменилась какая-то константа в сложнейшем комплексе пространственно-временных координат. В древности это называли магией. Так шли минуты, но за обманчивой тишиной скрывалась драматическая, исполненная чувств и переживаний, мистерия. В нее были погружены только двое – беглец и мститель, жертва и охотник, долгожитель и мастер иллюзий.

Яма не двигается. Шарканье ног за дверью. «Вот так. Тихо. Иди ко мне…» Яма улыбается кончиками губ. Он чувствует близость противника на расстоянии вытянутой руки, его прерывистое дыхание, его дрожь, его детские переживания и грезы. Это Корчун выворачивает наизнанку пойманного в свои темные объятия человека.

«Слышишь шум крови в венах врага? Слышишь его дыхание? Бешеный стук сердца? Страх, источаемый его мыслями?»

Щелк-щелк. Открылся один замок. Яма не двигается. Он знает – их должно быть два. Он тщательно изучил дверь, прежде чем начать Игру. Вот он – смертельный ужас, бьющий из-за дверей упругой струей. Поздно. Слишком поздно.

«Неистовый натиск… Ярость… Хищная сталь клинка… Удар…»

«Открой мне дверь. Открой. Открой. Открой…»

Далеко внизу хлопнули входные двери, и в подъезд вошли двое – мужчина и женщина. Шумные, возбужденные, что-то увлеченно рассказывающие друг другу. Их шаги раздаются в замкнутом пространстве подъезда оглушительно громко, особенно для сверхчуткого слуха. Яма не двигается, хотя часть его сознания автоматически фиксирует и анализирует все посторонние звуки.

Яма сжал зубы, чувствуя, что этот досадный эпизод ослабил его концентрацию и как следствие – контроль над жертвой. Человек в квартире ускользнул из сферы влияния его воли, почувствовав секундную заминку.

Щелк-щелк. Открытый ранее замок опять защелкнулся. Это было крайне нежелательно. Нельзя прерывать процесс, теперь придется заново налаживать зыбкий мысленный контакт с отравленным мозгом практически уже совсем доступного игрока. Обычно второй раз это удается значительно труднее, если вообще удается. Теряется «эффект неожиданности», поврежденная эмоциональная сфера автоматически блокирует все сенсорные центры, замыкаясь на своих видениях, вызванных Корчуном. Словно рыба, сорвавшаяся с крючка и обезумевшая от боли в разорванной губе, уходящая на дно и не обращающая уже никакого внимания на множество соблазнительных насадок, плавающих вокруг. Вот, кажется… Вот-вот. Игрок почувствовал, что его опять ловят, и инстинктивно заистериковал. Послышались жалобные повизгивания, словно за дверью бился в агонии смертельно раненный зверь.

Через минуту перепуганный насмерть человек начнет орать во все горло и поднимет на ноги весь дом.

– Я ухожу. Слышишь? Ухожу…

Вопли мгновенно стихли. Это агонизирующий разум хватается за спасительную соломинку в тщетной надежде на спасение.

Время пошло на секунды. Яма стремительно двигался по лестнице вверх, преодолевая за один прыжок по шесть-семь ступеней, словно мифический демон, беззвучно несущийся по витым переходам средневекового замка.

Дверь на чердак открыта. Вот и окно. Яма одним прыжком оказался на крыше и почти сразу нашел нужное ему место. Привязав к длинному штырю антенны прочную веревку, он стал короткими прыжками спускаться по стене дома, стараясь огибать светлые участки рядом с освещенными окнами квартир. Окна – самое уязвимое место в любом жилище. Их невозможно полностью изолировать от мира, как дверь, на то они и окна. К тому же обыватели обычно ошибочно полагают, что высота сама по себе является достаточной гарантией безопасности. В данном случае это оказалось смертельной ошибкой.

Яма неслышно приземлился на карниз и внимательно осмотрел окно. Кроме стандартных датчиков сигнализации, отключенной в данный момент, на раме и на стекле не было никаких следов сложной охранной спецтехники. Что ж, этого и следовало ожидать – установить такую дверь и забыть про окна, понадеявшись на тонкий слой стекла и высоту в шесть этажей. Глупо.

Яма был уверен, что противника в комнате нет. Скорее всего, Орский сидит до сих пор в коридоре, у спасительной двери, не веря до конца в собственное спасение. Яма ударом выбил стекло форточки и, просунув в отверстие руку, открыл затворную раму изнутри.

«Мы владеем энергией. Эта энергия, подобно клею, соединяет иллюзии, из которых состоит все».

Яма достал из рюкзака и надел двухцветную маску, тут же превратившись в сверхъестественное существо, лик которого был разделен пополам двумя полями – белым и бледно-голубым.

Орского он нашел, как и предполагал, в коридоре. Жалкий, подавленный человек сжался, сидя на коленях и ожидая своей участи. Белое от пережитого ужаса лицо тоже напоминало вырезанную из картона маску, промокшую от слез и соплей. В безумных глазах, затуманенных ядом, немой вопрос и обреченная тоска.