Берег черного дерева и слоновой кости(изд.1989) - Жаколио Луи. Страница 35

— Все, что вы говорите, исполнено здравого смысла. Простого матроса повесили бы за такие слова,— ответил Лаеннек.— И можно подумадь, что вы не впервые путешествуете в этих странах; черные племена легко допускают к себе белого, если только не видят в нем торговца невольниками; но вы забыли, какое приключение случилось с вами; здесь живут не мирные племена, а воинственные касты, и они будут уважать вас только в том случае, если вы умеете защищаться. Но справедливость требует признать, что на вас не нападут, если нет оснований вас опасаться. Зато здесь есть таинственная раса фанов, которая в эту минуту захватила весь запад Южной Африки, и от этих фанов вы не должны ждать решительно ничего хорошего. Они не щадят ни негров, ни белых.

— Я это знаю, — сказал Барте. — Многие путешественники упоминали об этой интересной народности, и ее происхождение составляет в эту минуту предмет одной из самых любопытных этнографических проблем, которыми занимается ученая Европа. Когда мы будем в состоянии лучше понимать Йомби, мы, конечно, получим от него интересные сведения о нравах его соотечественников.

Ужин кончился за этим интересным разговором. Ночь быстро приближалась. Кунье и Йомби, которые хотели попеременно охранять покой своих хозяев, зажгли костер для отпугивания зверей.

Путешественники удалились в шалаш, где приготовили себе постели из сухих трав, и скоро тишина нарушалась только однообразным журчанием реки и воем шакалов, отыскивавших падаль в высокой траве… Прежде чем заснуть, Лаеннек и его товарищи поговорили еще о своей страшной встрече. Наткнулись ли они на авангард настоящей орды или встретили только странствующее племя… Барте сказал правду, что вопрос о происхождении фанов составляет любопытную этнографическую проблему.

«У фанов страннее всего их стремление к постоянному захвату территории, — говорит Шайю. — Каждый год фаны приближаются к берегу. Они основывают деревню за деревней на берегах Габона и в странах, находящихся между Габоном и Мондо. Они теперь уже на расстоянии нескольких миль от Обендо. Словом, этот народ, который кажется неугомонным и предприимчивым, гораздо сильнее, чем будемо, бишои и даже понгве; я думаю, что мало-помалу фаны завладеют всем побережьем. Раньше предполагали, что эти фаны, в сущности, джаги или яга, захватившие когда-то королевство Конго и составлявшие большую часть его народонаселения. Однако в последние наши путешествия в Верхний Назарет и внутрь края, к югу настоящего жительства фанов, я не нашел ни одного племени, которое слышало бы об этом древнем народе. Переселения же фанов совершаются так медленно, что деревни, между которыми они поселялись, непременно должны были бы сохранить какое-нибудь воспоминание; и конечно, если бы это были джаги с юга, они непременно оставили бы где-нибудь свои следы. Притом все фаны, когда у них спрашивают, откуда они, указывают на северо-восток. В какой бы деревне ни задали вы этот вопрос, ответ всегда одинаков. У фанов цвет лица не так черен, как у бакале, шекиани и других окрестных племен. Но тип у них негритянский и волосы шерстистые. Они татуируются более всех других народов, которых я видел к северу от экватора, но меньше, чем некоторые южные племена. Этот обычай обезображивает мужчин менее, чем женщин, которые тщеславятся тем, что всю грудь и весь живот покроют линиями и кругами. Щеки их также испещрены всякими рисунками, которые в соединении с громадными медными и железными кольцами, тяжесть которых оттягивает уши, придают фанам самую отвратительную внешность.

Эти племена — людоеды; они едят даже трупы тех, кто умер от болезни».

Тот же путешественник продолжает:

«Однажды я разговаривал с их королем, когда фаны принесли мертвое тело, которое купили в соседней деревне и которое надо было разделить. Я приметил, что этот человек умер от какой-то болезни. Признаюсь, я не мог присутствовать при том, как его рубили. Мне сделалось дурно. Я ушел, как только эта адская сцена началась, и издали мог еще слышать, как они ссорились из-за раздела.

Есть тело умерших от болезни — это утонченность людоедства, и я никогда об этом не слыхал. Я пожелал узнать, принят ли вообще этот обычай у фанов или это была только чистая прихоть. Мне ответили, что они покупают все мертвые тела племени осгебы, которое взамен покупает у них их трупы… А в своем племени они едят мертвецов лишь из других семейств…

Кроме того, фаны доставали тела невольников у бишои и будемо за слоновую кость, по маленькому кусочку за каждый труп.

До тех пор я никак не хотел верить двум случаям, которые покажутся невозможными всякому, кто еще недостаточно знаком с этим народом. Мне рассказывали об этом в Габоне. Шайка фанов, прибывшая на берег, украла однажды труп, только что похороненный на кладбище, изжарила его и съела. В другой раз люди того же племени похитили другой труп, перенесенный в лес, разрезали его, выкоптили и принесли его к себе.

Я видел у фанов ножи, покрытые человеческой кровью, которым они придают большую цену. Фаны, впрочем, самые красивые негры, каких я видел, и их страшный обычай идет им в пользу. Живя в горах, они сохраняют смелую и гордую наружность типичных горцев.

Следует заметить, что, когда людоеды встречаются с племенами неканибальскими, они не выказывают страшного обычая, даже стыдятся его, и это подает повод надеяться, что рано или поздно относительная культурность других негров преодолеет страшное варварство фанов».

По словам того же путешественника, фаны очень искусны в изготовлении железа. В торговле они ищут предпочтительно белые бусы и сосуды из желтой или красной меди.

Железо имеется в стране фанов в значительном количестве и разрабатывается на поверхности земли. Рудников не роют, а берут только то, что находится вровень с землей. Для извлечения железа из породы фаны разводят громадный костер, на который насыпают большое количество истолченного булыжника; последний в свою очередь покрывают дровами, и «завод» готов. Пока костер горит, в него постоянно подбрасывают дрова, до тех пор, пока приметят по некоторым признакам, что железо расплавилось. Тогда дают массе остыть. Чтобы сделать металл ковким, его подвергают разным операциям: греют на углях, бьют молотком и получают железо едва ли не высшего качества, нежели то, которое привозят им из Европы.

Для того чтобы улучшить качество ножей и арматуры стрел, фаны употребляют не американское железо, а свое собственное. Их копья, по большей части сделанные очень хорошо, украшены резьбой, красота которой удивляет не только этнографов, но и художников Европы.

Как кузнецы они превосходят все племена тех областей, в которые белые занесли это искусство. Благодаря воинственным привычкам фанов железо стало для них первой необходимостью; если их инструменты просты, то терпение велико. Кузница помещается везде, где можно развести огонь. Они изобрели мех странного сорта: этот мех двойной и состоит из двух пустых деревянных цилиндров, обтянутых кожей, в которых сделана отдушина, приспособленная к деревянной ручке. Человек, раздувающий мех, садится наземь и приводит его в быстрое движение. Воздух прогоняется сквозь легкие деревянные цилиндры в трубы, проведенные к огню.

Наковальня фанов — большая железная масса, а молотки — куски того же металла весом от трех до шести фунтов, имеющие форму усеченного конуса. У такого молотка ручки нет, его держат за тонкий конец, а это, конечно, требует большой затраты сил. Довольно любопытно, что при всем своем искусстве они не умели придумать такую простую штуку, как ручка к молотку.

Время не имеет никакой цены в глазах фанов. Старательный кузнец часто употребит несколько дней и даже недель на изготовление маленького молотка, а для военного ножа, роскошного копья или топора требуются месяцы. Легкие узоры, украшающие оружие, делаются от руки при помощи инструмента, похожего на резец нашего скульптора. Эта работа обличает большую верность глаза и острое художественное чутье.

Фаны довольно искусно делают также глиняную посуду, хотя употребляют при этом только трубки и котлы, которые, в свою очередь, делают просто от руки, потому что фанам неизвестно гончарное искусство.